[11] «Lady Chatterley’s Lover» (англ — «Любовник леди Чаттерлей») — эротический роман Дэвида Лоуренса, в нашей реальности впервые опубликованный в 1928 г. и вызвавший скандал из-за присутствия в тексте откровенных описаний эротического характера. Был запрещен во многих странах мира. В нашей реальности переводился в России в 1932 г и в 2000 г. В этом мире запрещен к печатанию в России, Германии, САСШ и некоторых других странах.

[12] Абориген — коренной житель страны, местности. Никакой негативной коннотации не несет

[13] Если я правильно перевел — крымскотатарск. «идиот»

[14] Использованы реальные сообщения о выборах в США 1960 г, в остальных сообщениях используются как факты из хроники 1960-61 годов, с изменениями, так и более ранние статьи из русских дореволюционных газет. Все даты даны по старому стилю, сохраняющемуся в этой АИ в Российской Империи

[15] Измененные сообщения о полете Ю.А. Гагарина

[16] По современным материалам сети Интернет

Выиграть нельзя.

Проиграть тоже нельзя.

Нельзя даже выйти из игры

Теорема Гинзберга

Теперь мне предстоит продвигаться

все дальше и дальше на Север,

участвуя в Большой игре.

Р. Киплинг «Ким»

Дневник великого князя Олега

30 августа 1961 г. Среда. С завтрашнего дня я — юнкер первого года обучения. Наконец-то начнется настоящая учеба, а не просто подготовка к ней, как в прошлом году… Часто вспоминаю ялтинское приключение. Пока никто ничего мне не сообщил. И К. не пишет.

Британская империя. Колония город Гонконг. Август 1961 г.

Якоб сидел в кинотеатре «Юнайтед» и делал вид, что смотрит фильм «Бен-Гур». На самом деле его уже тошнило от увиденной седьмой раз псевдоисторической американской слащавой мелодрамы про чудесное спасение молодого еврея и его семьи из неволи, в которую их загнал нехороший брат, служащий римлянам. Причем помог спастись этим несчастным разведчик не названного государства, противостоящего римской экспансии. По скрупулезно и исторически достоверно воспроизведенному костюму разведчик происходил из поселившихся в империи бриттов. Толстый такой намек, тому же Израилю, с кем надо иметь дело. Не зря в Германии и Италии этот фильм запретили к показу, как пропаганду. Так что не видеть бы Якобу этого фильма, если бы не командировка в Гонконг и необходимость срочной встречи с личным агентом. Который почему-то на встречу так и не явился очередной раз. Владельцы же кинотеатра, словно специально стремясь нагадить именно Якобу, ставили на сеансы, назначенные для встречи, один и тот же фильм. Утешением для неудачливого зрителя служило лишь наличие в этом кинотеатре новинки техники — кондиционера, благодаря которому можно было немного отдохнуть от уличной жары.

Картина, которую он смотрел, наконец закончилась и Якоб, облегченно вздохнув, встал одним из первых. И тут же заметил «Бруно». Все нормально, это был точно он. Он, тот самый мишлинге[1], с которым ему удалось познакомится на Реепербан[2] в Гамбурге. Там же Якоб его и завербовал. Нет, конечно, в разведке не бывает отбросов, а только ресурсы. Но этот немецко-китайский еврей настолько не нравился Якобу, что он с удовольствием передал все контакты с ним местному резиденту. И очень удивился, получив приказ на эту командировку. Оказалось, местный резидент передал пожелание от агента на личную встречу только с Якобом.

На Шарп-стрит они вышли практически одновременно, хотя для этого ему пришлось проталкиваться через толпу спешащих к выходу зрителей. Как и положено правилами они с «Бруно» шли рядом. Изображая совершенно незнакомых пешеходов. И только когда они сворачивали на Мейсон-стрит, спешащие к остановке трамвая люди на мгновение прижали их друг к другу. В ладонь Якобу ткнулась свернутая бумажная трубочка. Он быстро сжал пальцы, сминая маленький кусочек бумаги. М сунул руку в карман, брюк, словно в поисках кошелька. А потом неторопливо развернулся, уходя от остановки. К которой сейчас как раз приближался трамвай, отвлекая внимание присутствующих. Якоб же прошел по Мейсон-стрит назад и резко свернул на Шарп-стрит. За ним, похоже, слежки не было, но он успел заметить парочку подозрительных китайцев. Которые слишком целеустремленно рвались попасть именно в тот вагон трамвая, куда вошел «Бруно». Отчего инстинкты профессионального оперативника Рейхснахрихтенсхаупстамт[3] взвыли не хуже пожарной сирены.

Впрочем, до своего отеля Якоб добрался без проблем. Слежку он так и не обнаружил, что, надо признать, его нисколько не успокоило. Потому что слежку настоящих профессионалов обнаружить очень сложно, а порой и невозможно. Тем более в таком специфическом городе, как Гонконг, набитым очень похожими, на взгляд европейца, китайцами, словно сельдями в бочке.

Поэтому, попав в номер, Якоб сразу, словно по неотложной большой нужде, заскочил в ватерклозет. И долго и тщательно смывал брошенные в унитаз остатки записки. Потом принял душ, переоделся и немного отдохнул сидя в кресле. Через полчаса спустился со второго этажа, на котором располагался его номер, в небольшой ресторанчик при гостинице. Где просидел примерно четверть часа, попивая кофе и незаметно наблюдая за телефонными будками в холле. После чего быстро расплатился с кельнером и вышел в холл. Зашел в будку, набрал номер.

— Халлоу… халло?

— Халло, мистера Чана позовите, пжалста, — он произнес это по-английски с небольшим акцентом, похожим на австралийский. Обычный же английский Якоба был типично немецкого образца, с жестким произношением настоящего пруссака.

— Айиия! Мистер Чан здесь давно не живет. Ищите его в пятьдесят пятом доме, Чиллаут-стрит, квартира сорок четыре. Завтра он точно будет дома, — и говоривший бросил трубку.

Якоб только усмехнулся, вешая трубку телефона-автомата на рычаг. Говорил явно не «Бруно», его тонкий писклявый голосок не узнать было невозможно, даже по телефону[4]. Ему стало интересно, использовал ли «Бруно» этот канал для связи с резидентом. Впрочем, оставалось еще два часа, а там он узнает обо всем от самого «Бруно». Включая и причины такого явного недоверия к резиденту РНХА в Гонконге. Которого, как проинструктировали Якоба при подготовке к командировке, подозревали в связях с американской Секретной Службой. Но, учитывая происхождение и родство с имперской аристократией, не трогали из-за отсутствия реальных доказательств.

Поднявшись в номер, Якоб опять переоделся. Достав из кофра пару справочников и, постоянно с ними сверяясь и матерясь, как настоящий уроженец Сан-Паули, написал на вырванном из блокнота листе бумаги адрес. Причем не только по-английски, но и весьма тщательно перерисованными китайскими иероглифами. После чего убрал справочники в тщательно закрытый кофр, проверил, не остались ли на столе или на блокноте какие-либо отпечатки написанного. Перед выходом из номера еще раз проверил карманы. После чего, подумав, положил в карман брюк «сувенир» в виде круглой рукоятки от вентиля перепада воздуха с подводной лодки. Этому приему — использовать вместо кастета подобные краники, немецкие агенты, как говорили, научились у русских. Очень оказалось удобно для мест, где владение любым оружием карается по закону.

На улице уже начало темнеть. Поэтому убедившись, что за ним никто не следит, Якоб неожиданно остановился на краю тротуара под уличным фонарем. И махнул рукой, останавливая проезжавший мимо таксомотор.

— Сюда, — он передал водителю адрес. Он взял лист, и уставился аккуратно написанный английский текст, словно баран.

— Там на китайском. Там есть на китайском на обратной стороне, — подсказал ему Якоб. Не реагируя на его слова, водитель продолжал тупо смотреть на адрес, написанный по-английски. Якоб не выдержал и, нажав на руку таксиста, заставил его перевернуть бумагу. Показалась обратная сторона с написанным иероглифами.

— Вот! — рявкнул командным голосом Якоб и спросил, стараясь говорить по-английски с самой презрительной интонацией. — Читать умеешь?