Иван Михайлович никак не мог прийти к определенному выводу. При этом Горемыкин отнюдь не глупым человеком. Но данная ситуация выходила за рамки привычных для него проблем. Обычный, повседневный мир, такой упорядоченный и спокойный, ломался и никак не хотелось верить, что на смену ему идет нечто, грозящее хаосом и смертями. Поэтому, когда в кабинет ворвались морские пехотинцы, Иван Михайлович почувствовал облегчение. Теперь все эти проблемы будут волновать уже не его, а его преемника.
Россия. Сиверское — Гатчино — Санкт-Петербург. Июнь 1963 г.
Аэродром в Сиверском традиционно, еще с тридцатых годов прошлого века, подчинялся командованию дальнего воздушного флота. На нем базировались первоначально бомбардировочные цепеллины и тяжелые самолеты Сикорского, потом — дальние бомбардировщики Сикорского и Анатра, а в настоящее время стоял авиационный полк тяжелых бомбардировщиков «Лебедь». Самые современные реактивные бомбардировщики Воздушно-Космических Сил Империи имели один недостаток — им требовалась длинная и широкая бетонированная взлетно-посадочная полоса. Из-за этого в империи имелось не более двух дюжин баз, способных принять эти самолеты, что делало их весьма уязвимыми в случае «большой войны». Именно поэтому после получения приказа от полевого генштаба часть самолетоврассредоточили по всем доступным аэродромом, а не менее трети самолетов сейчас патрулировала с полным боевым снаряжением в воздухе. Посадка одного из таких самолетов на аэродром, как для смены экипажа, так и по самым разнообразным техническим причинам, стала за последние дни делом привычным. Поэтому приземление «Стерха» особого внимания не привлекло. Тем более, что всех присутствующих больше интересовали приземлявшиеся на поле рядом с аэродромом тяжелые флотские винтолеты. Причем из приземлившихся винтокрылых машин еще не успевших выключить двигатели, в открытые люки выскакивали морские пехотинцы в полном боевом снаряжении, с винтовками, пулеметами и гранатометами наизготовку.
Пока «борт пятнадцать» неторопливо и солидно, как и положено «воздушному кораблю», съезжал с взлетно-посадочной полосы на рулежку и выруливал в отведенный ему пустой капонир, морпехи уже заняли оборону у вертолетов и командно-диспетчерского пункта. А еще несколько легких вездеходов, набитых пехотинцами, уже мчались к капониру с остановившим двигатели «Стерхом». Поэтому, когда Олег и его сопровождение выбрались из самолета на бетонку, их, вместе с наземной командой, уже ждал капитан-морпех и отделение увешанных оружием бравых солдат в черной униформе. Олег сразу отправил к нему Величко, а сам быстро попрощался с экипажем.
Как только мобили с морской пехотой и четверкой «пассажиров» отъехали, начальник наземного технического расчета капитан Зинченко спросил у командира экипажа.
— Петрович, что за важную птицу вы привезли? Не Самого ли…? — он поднял палец вверх, намекая на всем известный факт отсутствия в столице признанного наследника. О котором в газетах сообщали только, что он служит где-то в войсках…
— Борисыч, может и его. Но нам с тобой это должно быть неинтересно, — ответил, подмигнув, Голованов. — Наше дело — стрелять и помирать, а об остальном пусть командир полка думает. Привезли по приказу группу морпехов с кандидат-прапорщиком во главе? Привезли. Приказ подлинный? Подлинный. Понял?
— Ясно, — кивнул Зинченко. — Что стали, архаровцы? Все как я сказал раньше. Готовим машину к повторному вылету, боекомплект не снимать! — прикрикнул он на техников. Большинство которых толпилось неподалеку, явно пытаясь подслушать разговоры начальства. И с разочарованным видом разбежалось по своим рабочим постам, так и не узнав ничего интересного.
В подземном убежище полевого отделения Генерального штаба с утра шла напряженная работа.
Взвод роты охраны готовился к выходу. Получив по два боекомплекта и сухой паек на сутки, пехотинцы удивленно переглядывались. Но молчали. Служба и строгий командир взвода поручик Норенберг, прозванный заглазно «Нерусью», давно отучили бойцов от пустой болтовни. Все необходимое доведут, как любил говорить поручик, «своевременно или чуть ранее». А пока все чистили свои карабины и укладывали рюкзаки.
В оперативном отделении суеты было побольше. Полученные в дополнение к ультиматуму, переданному министру иностранных дел, донесения из провинции Джибути не радовали. «Новая Антанта» сумела незаметно сосредоточить у берегов далекой от российских берегов провинции солидную эскадру из тяжелого крейсера, нескольких эсминцев и десантных кораблей. Кроме того, как выяснилось, итальянцы сосредоточили в Бербере и Эритрее полки берсальеров и кавалерии. И эти части также вышли на границы провинции. Командующие экспедиционными силами итальянский генерал Джиральди и английский адмирал Филдхаус потребовали от командующего обороной провинции полковника Админа сложить оружие и не препятствовать итальянским и английским войскам. Как успел сообщить Эдгар Янович до того, как связь была забита помехами, офицерское собрание единогласно решило принять бой. Причем в сообщении была кодовая фраза, означающая, что командующий приказал приготовить имеющиеся в арсенале «снаряды особой выделки». В полном соответствии с приказами, предусматривающими применение ядерного оружия в случае угрозы захвата территории Российской империи. Так что угроза начала всеобщей ядерной войны стала реальностью. Брусилов, мгновенно приняв решение, приказал приготовить к немедленному пуску не менее половины баллистических ракет, перевести воздушно-космические и сухопутные силы в готовность военного времени, не объявляя пока мобилизации. Флот уже находился в готовности, поэтому единственным новым приказом эскадра Индийского океана получила указание быть готовой нанести удар по английскому флоту и военным объектам в Индии. Отдав такие приказы, Брусилов неожиданно оставил исполнять свои обязанности заместителя, полковника Дмитрия Медведева, а сам в вместе со взводом охраны уехал куда-то. По появившимся тут же среди солдат и офицеров слухам — встречать Наследника…
Ни одна пушка столичного дивизиона ближней береговой обороны, последнего рубежа обороны имперской столицы от морского десанта, не выстрелила во входившую в устье Невы колонну кораблей. Не выстрелила, несмотря на то, что сторонники Константина из гвардейской артиллерийской бригады караулили на каждой батарее. Вот только откуда гвардейцам, пусть и хорошим артиллерийским специалистам, знать все хитрости в устройстве береговых позиций. Пытавшиеся подготовить орудия к стрельбе гвардейские «варяги» были нейтрализованы внезапно, словно из ниоткуда появившимися отделениями ближней противодесантной обороны. Специализацией которых как раз и была борьба с диверсионными группами морской пехоты вероятного противника, пытающимися захватить батареи. В том числе и в случае, когда оружейная и сами орудия уже захвачены врагом и охраняются. Конечно, за явных врагов гвардейцев бойцы ближней противодесантной обороны не считали. Поэтому вместо перестрелки произошло лишь несколько свалок, закончившихся победой лучше подготовленных к рукопашной противодесантников. Совсем без безвозвратных потерь не обошлось, в них оказались пятеро гвардейцев вместе с парой атаковавших их пехотинцев. Ну, и конечно были раненые, в основном с переломами и сотрясениями. Однако в целом обошлось без большой крови, в отличие от последующих событий…
Пятерка кораблей во главе с «Авророй» вошла в Неву рискованно, на полном ходу. Рискованно, потому что пройти невским фарватером без разведенных мостов ни один из кораблей не мог. Если заранее выброшенные вперед группы особого назначения развести мосты не смогли — все закончилось бы грандиозной аварией. Корабль не автомобиль, тормозов не имеет… Но все обошлось. Три группы осназовцев, высадившись с винтолетов в пригородах Столицы. Одетые в цивильное, с большими сумками, они ничем не отличались от приезжающих в Петербург в поисках развлечений или работы обычных жителей. Перехватив прямо на улице по паре такси, группы выдвинулись к трем мостам — Благовещенскому, Дворцовому и Троицкому. Мосты сторонниками Константина как следует не охранялись. Слишком мало было реальных военных сил у заговорщиков. По сути из всей гвардии претендент на престол мог уверенно опираться лишь на Кавалергардский, Преображенский и Егерский полки, то есть всего на шесть батальонов пехоты и шесть бронекавалерийских эскадронов состава мирного времени. Еще его поддерживали артиллеристы первой артиллерийской бригады, но тех хватало только для формирования батарей поддержки выдвигаемых на опасные направления сил. Ну на и посылку команд наблюдателей-охранников на береговые и зенитные батареи непосредственной обороны столицы. Этими же силами требовалось прикрыть въезды в город, установить наблюдение за казармами «нейтральных» полков, Гвардейским флотским экипажем, Мариинским дворцом, где шли почти непрерывные заседания Государственного Совета, Дворцом Канцлера, министерствами и полицейским управлением. К тому же с каждым прошедшим спокойно днем все среди офицеров и солдат все больше крепло убеждения, что все успокоится само собой. Поэтому на охрану будок смотрителей мостов поставили всего по одному посту, выделив из двух караульных во главе с ефрейтором. При этом, «чтобы не пугать прохожих», на посту они стояли со штык-ножами и у самой будки, почти незаметные со стороны. Стояли, расслабившись, поглядывали на речку, на фланирующих прохожих, на красивых барышень…
