– Виеро, – резко прервал он.

Рин перевела пристальный взгляд с одного на другого. За столом установилась напряженная тишина. Она ощутила ее, как покалывание в руках и плечах. В этом было что-то странное… даже сексуальное… и внушающее глубокое беспокойство. Она узнала реакцию тела. Но сейчас она ненавидела ее, потому что не знала, где точно искать ее источник на этот раз. Все, что она могла сказать себе, было: «Вот почему Чен-Лу послал за мной – завлечь этого Хуана Мартиньо и вертеть им. Я сделаю это, но то, что ненавистно мне, так это тот факт, что я сделаю это с радостью».

– Но, начальник, – сказал Виеро. – Ты сам знаешь, что было сказано о…

– Я знаю! – рявкнул Мартиньо. – Да! Виеро кивнул, на лице его промелькнула боль.

– Говорили, что это…

– Есть мутанты, мы знаем это, – сказал Мартиньо. А сам подумал: «Почему Чен-Лу затеял весь этот разговор сейчас? Чтобы посмотреть, как я спорю с одним из своих людей?»

– Мутанты? – спросил Чен-Лу.

– Мы видели то, что мы видели, – сказал Виеро.

– Но описание этого существа – это физически невозможная вещь, – сказал Мартиньо. – Это, должно быть, продукт чьих-то предрассудков. Это я знаю.

– Неужели, шеф? – Что бы это ни было, мы увидим сами, – сказал Мартиньо.

– О чем мы здесь говорим? – спросила Рин.

Чен-Лу кашлянул. «Пусть она увидит, до какой крайности пойдет наш враг, – подумал он. – Пусть она увидит все вероломство этих пограничников. А затем, когда я скажу ей, что она должна делать, она с готовностью сделает это».

– Здесь бытует рассказ, Рин, – сказал Чен-Лу.

– Рассказ! – выдохнул Мартиньо.

– Ну, пусть будет слух, – сказал Чен-Лу. – Некоторые пограничники Диего Альвареса говорят, что видели мифическое чудовище трех метров высотой в Сьерра Дос Паресис.

Виеро наклонился к Чен-Лу, лицо его было напряжено. Шрам от кислоты побелел на щеке пограничника.

– Альварес потерял шестерых людей прежде, чем ушел из Сьерры. Вы знаете это, синьор? И он…

Виеро прервал разговор при появлении человека в заляпанном рабочем халате пограничника. Человек был круглолицым, с индейскими глазами. Он остановился позади Мартиньо и стоял там в ожидании.

Наконец он низко склонился к Мартиньо и зашептал.

Рин удалось уловить лишь несколько его слов – они были сказаны тихо и на каком-то варварском диалекте выходцев из глубинки – что-то о Плаце, центральной площади… толпах народа.

Мартиньо сжал губы и сказал:

– Когда?

Рамон выпрямился и сказал немного громче:

– Только что, шеф.

– На Плаце?

– Да, меньше чем в квартале отсюда.

– Кто это? – спросил Чен-Лу.

– Тезка этого кабаре, – сказал Мартиньо.

– Джигер?

– Говорят.

– Но это Зеленая зона, – сказала Рин. И она удивилась своему неожиданному чувству отвращения.

Мартиньо рывком встал с дивана.

Лицо Чен-Лу выдавало странные признаки настороженности, когда он взглянул на лицо шефа пограничников.

– Простите меня, пожалуйста, Рин Келли, – попросил извинения Мартиньо. – Куда вы идете? – спросила она.

– Есть работа.

– Один джигер? – спроси Чен-Лу. – Вы уверены, что это не ошибка?

– Не может быть ошибки, сеньор, – сказал Рамон.

– Разве нет средства, рассчитанного на такие случаи? – спросила Рин.

– Очевидно, бывают безбилетники, которые проникают в Зеленую зону с каким-то грузом или…

– Вероятно, нет, – сказал Мартиньо. Он кивнул Виеро.

– Собери людей. Мне особенно нужен Томе на грузовик и Лон для освещения.

– Минуту, шеф. – Виеро вскочил и направился через комнату к другим ирмандадес. – Что вы хотите сказать этим «вероятно, нет»? – спросил Чен-Лу.

– Это новый, в существование которого вы не хотите даже верить, – ответил Мартиньо. Он повернулся к Району.

– Иди, пожалуйста, с Виеро.

– Да, шеф.

Рамон повернулся почти с военной выправкой и пошел вслед за Виеро.

– Объясните нам, пожалуйста, – попросил Чен-Лу.

– Его описывают как стреляющего струей кислоты и длиной почти с полметра, – ответил Мартиньо.

– Невозможно, – выдавил Чен-Лу. Рин покачала головой.

– Никакой джигер не мог бы…

– Это шутка пограничника, – сказал Чен-Лу.

– Как вам угодно, синьор, – сказал Мартиньо. – Вы видели шрам от кислоты на лице Виеро? Это результат такой же шутки. – Он повернулся к Рин и откланялся. – Прошу прощения, синьорита.

Рин встала. Джигер и длиной почти в полметра!

Странные слухи, которые изредка доходили до нее, сейчас коснулись ее, наполняя ее чувством ирреальности. Но есть же какие-то физические пределы. Такого просто не может быть. Или может быть? В ней заговорил сейчас энтомолог. Логика и подготовка взяли свое. Это дело, которое можно либо доказать, либо опровергнуть лишь через несколько минут. На расстоянии менее квартала, сказал этот человек. На Плац. И, конечно, Чен-Лу не хотел бы, чтобы она так скоро рассталась с Хуаном Мартиньо. – Конечно, мы идем с вами, – сказала она.

– Конечно, – сказал Чен-Лу, поднимаясь. Рин пошла под руку с Мартиньо.

– Покажите мне этого фантастического джигера, пожалуйста, синьор Мартиньо.

Мартиньо накрыл своей ладонью ее руку и почувствовал эффект электрического тепла. Какая беспокойная женщина!

– Пожалуйста, – сказал он. – Вы так прекрасны, и только при мысли о том, что эта кислота…

– Я уверен, что это лишь слухи, а они безопасны, – сказал Чен-Лу. – Пожалуйста, Джонни, ведите нас.

Мартиньо вздохнул. Неверующие были так упрямы – но это был шанс, чтобы неопровержимое доказательство того, что уже известно пограничникам, дошло до такой высокой инстанции. Да, районный директор Чен-Лу должен пойти. Действительно, он должен пойти. Мартиньо неохотно передал руку Рин Чен-Лу.

– Конечно, вы пойдете, – сказал он. – Но, пожалуйста, держите прекрасную Рин Келли подальше, синьор. Слухи иногда выпускают ужасное жало.

– Мы примем все меры предосторожности, – сказал Чен-Лу. Колкость в его голосе была вполне очевидной.

Люди Мартиньо уже направились к двери. Он повернулся, последовал за ними, не обращая внимания на внезапную тишину, установившуюся в крмнате, когда все внимание было обращено на него.

Рин, сопровождая Чен-Лу на улицу, была поражена специальным устройством на плечах пограничников. Они не показались ей людьми, склонными к обману – но это было то, что должно быть. Это не могло быть ничем иным.

Ночь светилась сине-белым светом из работяг-фонарей, свисающих с несущих балок над улицей. Люди, одетые в костюмы многих народов и стран, многоцветная река людей текла мимо А'Чигуа к Плацу.

Мартиньо спешил, он вел своих людей сквозь этот поток. Люди расступались, послышались слова приветствия.

– Это Хуан Мартиньо и некоторые из его ирмандадес.

– …Паратинга с Бенито Альваресом.

– Хуан Мартиньо…

На Плаце уже стоял белый грузовик пограничников. Хермосилмо настраивал прожекторы на фонтан. На дороге стояли и другие официальные машины и грузовики. Грузовик Хермосилмо был специально приспособленным, недавно возвратившимся из глубинных районов, судя по его виду. Верхние части его крыльев были заляпаны грязью. Линия отделения передней гондолы была ясно различима – отчетливая трещина, которая шла вокруг всей машины. Два их его подъемных двигателей не соответствовали по своей белизне остальным, свидетельство ремонтных работ в полевых условиях.

Мартиньо последовал за щупальцами прожекторов. Он прошел вперед к шеренге полицейских и пограничников, сдерживающих толпу, его пропустили, узнав в лицо, за ним следовали его люди.

– Где Рамон? – спросил Мартиньо.

Виеро, идущий следом, сказал:

– Рамон пошел за грузовиком с Томе и Лоном. Я не вижу А'Чигуа.

– Но ты посмотри, – сказал Мартиньо, показывая. Толпу сдерживали вокруг Плацо на расстоянии метров пятидесяти от центрального фонтана, который поднимался закругляющимися сверкающими дугами. Перед толпой находился круг, мозаичная поверхность которого была украшена фигурами птиц Бразилии. Внутри этого кафельного кольца поднимался выступ в десять сантиметров к кругу зеленой лужайки диаметром приблизительно метров двадцать, в центре которой была чаша фонтана. Между кафелем и лужайкой фонтана проглядывали желтые пучки мертвой травы.