Помог рыбный промысел – именно он вытащил семью из нищеты и позволял супругам отвлекаться от тягостных мыслей хотя бы на один-единственный сезон, полностью переключаясь на работу. Оглодыш в буквальном смысле давал возможность Виктору Бехтереву держаться на плаву и не опускать руки.

[Я сказала тогда Виктору – давай уедем, здесь больше ничего нет. Это место умерло. Мы больше не сумеем устроить здесь свою жизнь. А он… Он так посмотрел на меня и ответил: «Надя, а куда ехать? Куда? Мы тут с тобой провели всю жизнь. Вся она здесь, все наши годы. Некуда нам бежать, некуда. И ее я не брошу»… Это он так о станции говорил… Как будто о живом человеке. Наверное, он был в чем-то прав – у нас в самом деле ничего не было и уезжать нам просто оказалось некуда. Вот и остались здесь… А какие мечты и планы были в самом начале…] – вспоминала опечаленная вдова.

Она несколько раз умоляла мужа уехать и покинуть Снежное, но каждый раз он только сурово покачивал головой. Создавалось впечатление, что брошенная и позабытая всем миром «Петезера» – это все, что у него осталось. Его неудачное, опустошенное детище. Пристанище его разбитых надежд и напрасных ожиданий, узником которых он стал.

[…Она ему снилась почти каждую ночь. И за завтраком он рассказывал, как мы, еще такие юные, только прибывшие сюда, обустраивали нашу квартиру на Продовольственной… Ему снились обрывки наших минувших дней. Наше ушедшее прошлое. Он говорил об этом с такой печалью в голосе… Мое сердце разрывалось на куски…] – рассказывала Бехтерева, показывая Ливанову старые черно-белые снимки из семейного альбома в поблекшем бордовом переплете. Снимки, на которых совсем юные супруги беззаботно улыбались неизвестному фотографу, прижимаясь друг к другу и пряча щеки и лбы в смешных меховых шапках. Такие уже давно никто не шьет и не носит.

В день, когда супруга провожала Бехтерева к вертолету Ми-6, готовящемуся переправить его на базу «Петезера», она едва сдерживала слезы. Несмотря на радостное возбуждение, охватившее старшего механика и его горящие счастьем глаза, Надежда по-прежнему терзалась тревожными предчувствиями.

Вечером того же дня, когда Виктор Бехтерев связался со своей женой, оставшейся в Снежном и сообщил ей, что он несказанно рад вновь оказаться на полярной станции, он был вынужден прервать свой воодушевляющий монолог – сильная нервозность женщины читалась в ее немногочисленных ответах, и Виктор понял, что его супруга с трудом сдерживает непонятный ужас. Поэтому он был вынужден отложить на потом свои полные восторга рассказы. Вместо этого он твердо пообещал Надежде, что в скором времени попросит для нее безлимитный пропуск на «Петезеру», чтобы встревоженная женщина могла навещать его в любое время и самолично убедилась в том, что никаких поводов для опасений нет.

Бехтерев сдержал свое обещание. Уже в марте того же года руководитель научной группы, Милош Мажковиц, выдал старшему механику специальный пропуск для его супруги. Согласно которому она могла посещать полярную станцию так часто, как сама того пожелает, однако оставаться на ней не дольше семи дней кряду за одно посещение.

Разумеется, этот пункт был не более чем условностью, предостерегающей нахождение на стратегическом объекте посторонних людей. В реальности никто не следил за тем, как долго Надежда оставалась на «Петезере», и даже если время ее пребывания на станции превышало требуемые семь суток, это никого не волновало и не вызывало ровным счетом никаких проблем.

Однако все это будет несколько позже. А пока что измотанная своими внутренними переживаниями и гнетущими предчувствиями неотвратимой беды Надежда, проводившая этим утром мужа на вертолет Ми-6, капает в стакан с водой очередную порцию валерианы, чтобы попытаться унять разболевшееся сердце. По ее признанию, в ту ночь, когда она осталась одна в Снежном, она смогла уснуть только ближе к пяти утра. Да и то ненадолго – всего на несколько часов. Ей то и дело грезились кошмары: страшные крики людей и их предсмертные вопли о помощи, разливавшиеся по холодным коридорам полярной базы и эхом отражавшиеся от ее металлических стен.

Эти странные слова Надежды Бехтеревой впоследствии подтверждает Николай Трофимов, давний обитатель поселка Снежного, с которым семья Бехтеревых дружит вот уже несколько десятков лет. Пожилой мужчина, бывший советский летчик, устроился в заполярной пустоши не так уж плохо: как участник боевых действий и ветеран Великой Отечественной Войны, он получает достойную пенсию, позволяющую ему вести сносный быт в этих суровых краях.

Но как именно Трофимов очутился в Снежном – это остается загадкой. Все дело в том, что мужчина весьма неохотно делился своим прошлым даже с самыми близкими людьми, предпочитая избегать подобных дискуссий и расспросов.

Можно лишь с уверенностью утверждать, что сперва Николай Трофимов появился в городе Тышемкаш – там в послевоенные времена он купил себе небольшую однокомнатную квартиру. Прожил в ней один какое-то время, а затем, когда поблизости от Снежного начались активные разработки никелевой руды, перебрался в поселок. Судя по тому, что рассказывали о Трофимове его друзья и соседи, никаких родственников у старика не осталось. Во всяком случае, сам бывший летчик предпочитал об этом не распространяться.

Он умер вскоре после трагических событий, развернувшихся на «Петезере», 18 мая 1994 года в возрасте 86 лет. Причиной смерти ветерана войны стали естественные причины – слабое сердце, не выдержавшее резкого повышения артериального давления. К сожалению, так как Трофимов проживал один и вел затворнический образ жизни, оказать ему своевременную медицинскую помощь не удалось.

Похороны Николая Трофимова состоялись 21 мая в городе Тышемкаш, куда его тело было доставлено вертолетом вместе со всеми, кто желал провести в последний путь одного из самых достойных жителей северного региона. В числе скорбящих была и Надежда Бехтерева, которая очень тяжело переживала утрату давнего друга семьи.

Вот как описывает Николая Трофимова Андрей Ливанов в своем дневнике, посвященном расследованию тайны гибели «Петезеры»: […Спокойный и сдержанный худой мужчина среднего роста с седыми кудрявыми волосами восьмидесяти пяти лет от роду… Вызывает невольное уважение своей манерой общения, очень располагает к себе. Мне показался рассудительным и на редкость приятным в разговоре человеком. В отличие от многих жителей поселка Снежное, Трофимов не стал выдумывать небылицы, а сразу спросил меня об имеющихся фактах… Чувствуется военная выдержка и закалка… Трофимов активно пытается помогать нашему расследованию и просит держать его в курсе событий…].

К сожалению, выяснить больше о бывшем военном летчике не удалось даже после его смерти. Со временем его однокомнатная квартира, оставшаяся в городе Тышемкаш, была присвоена кооперативом АКСАР, а затем передана нуждающейся многодетной семье из удаленного северного села Ойчар, потерявшей жилище в результате пожара.

В отличие от своего коллеги, Виктора Бехтерева, электрик Демьян Резник никогда особенно не тревожился о закрытии погрузочных блоков «Петезеры». Утратив работу на полярной станции, он вернулся в Снежное и начал вести привычный образ жизни. Более того, закрытие «Петезеры» фактически никак не повлияло на быт и финансовое положение Резника, поскольку он трудился электриком одновременно как на полярной базе, так и в поселке Снежное.

Резник был одним из тех немногочисленных счастливчиков, для которых в крайней северной точке региона АКСАР всегда имелась работа. Именно он следил за расходом топлива, чинил и заменял генераторные системы, монтировал проводку, а заодно отвечал за уличное освещение единственного живого уголка Снежного после закрытия станции – улицы Продовольственной.

В Снежное Демьян Резник, как и многие остальные, прибыл во времена, когда вовсю шла разработка никеля. А затем крепко обосновался здесь, женился и решил остаться навсегда. Новость о том, что станцию «Петезера» собирается выкупать западное научное сообщество Резник воспринял прохладно – по словам его супруги, Инги Резник, ее мужа устраивала их скромная, но тихая и размеренная жизнь. То, что станция вновь заработает, означало для Резника лишь одно: в поселке снова станет слишком шумно, появятся новые люди, начнется хаос и неразбериха с плановыми полетами на вертолете. Одним словом, особого восторга от этой новости он не испытывал.