– Ох, мой дорогой друг, откуда такое уныние и безразличие к жизни в вашем-то возрасте? – подбодрил его Крис, толкнув под локоть своим.

По виду Лориана казалось, что он вот-вот разревется, как девчонка, а Крису никак не прельщало выступать в качестве жилетки, но и осуждать Фрея он не мог. Лориан переживал не самый радужный, или наоборот самый, Оулли еще не понял как правильнее, период жизни, виной которого, судя по всему, являлся один неугомонный зеленоглазый засранец. Крис откинулся на спинку стула и с пониманием осмотрел угрюмого чикагского гостя, которого имел неосторожность вытащить на светский прием, вот только выглядел Лориан так, будто не спал неделю.

– Это все чикагский синдром, мистер Оулли, – усмехнулся Фрей и поднес стакан с виски к губам.

Он едва отпил из него и поставил на стол, продолжив гипнотизировать темно-янтарную жидкость, колыхавшуюся в стекле.

– Чикагский синдром, значит, – задумчиво протянул Крис. – Весьма точное и емкое определение, мистер Лориан, – он с трудом сдержался и не захохотал в голос, решив как можно скорее рассказать эту шутку Ларссонам. Эти двое точно поймут скрытый и безмерно глубокий смысл этих, казалось бы, обыденных слов.

– Чикагский синдром, – усмехнулся он, постукивая пальцами по столешнице. «Звоните в ожоговое. Этот парень жжет!» – пронесся голос Лиама в мыслях у Криса, и Оулли непроизвольно схватился за больную руку. – Кажется, в психологии должно появиться новое определение конкретному навязчивому состоянию, мистер Лориан, – Крис покачал головой, давя зарождающийся в горле смех, и взболтнул виски в своем стакане.

– Простите, если нечаянно нагрубил вам, мистер Оулли, – стушевался Фрей и замолчал, посерев еще сильнее.

– О, нет, Фрей, что вы, – Крис поздно понял, что смутил парня. – Моя вина, что я чересчур циничен и прямолинеен, – успокоил он Фрея. – Это, позвольте заметить, отличительные черты жителей уже нашего города, – Оулли поднял стакан и отсалютовал Фрею, отпивая.

– Дайте угадаю, – Лориан не смог сдержаться и съехидничал в ответ, – Кристофер Оулли – истинный нордэмит!

– Туше, Фрей, туше, – Крис склонил голову в наигранном поклоне и замолчал, обдумывая происхождение выражения «чикагский синдром». – И все же, вам следует посетить La Brise, Фрей, – не унимался он.

За время, проведенное здесь, он уже успел составить план мести Лиаму, едва не скинувшему его с балкона пентхауса, а заодно и растормошить аморфное существо в костюме Brioni. Убить, так сказать, одним выстрелом двух зайцев, устроить диверсию, действовать исподтишка. Все эти методы не входили в его привычный арсенал. Для Криса привычным делом было слить информацию Адаму и вывести на чистую воду грязных боссов, но сейчас нужно было действовать тоньше и умнее. У него не осталось выбора, когда в противниках у него Кельт, в условных и временных союзниках Костлявая, и для них манипулирование и искажение реальности является основным полем деятельности. Если Адама можно было взять за шкирку и хорошенько встряхнуть, по-мужски объяснив «что такое хорошо, и что такое плохо», то с его цепным псом эти карты не сыграют, а в команде Адама именно Эванс отвечает за стратегическое планирование. И вот здесь на помощь Крису и пришел свалившийся на голову прием. Осталось только правильно расставить фигуры для следующего хода.

– Танец на коленях от Черри-бомб – это нечто, Фрей, он и мертвого расшевелит, – Крис улыбнулся всеми зубами, предвкушая сладкое чувство свершившейся мести. Оно уже растекалось теплом в груди, под ребрами, проходило мурашками по спине, играло бликами Солнца на кубке первенства в момент триумфа, но все еще оставалось незавершенным. – И заплатите тройную цену, – подмигнул он Лориану, отпивая из стакана, – там поймут, кто вас прислал, – фанфары, прозвучавшие у него в ушах, заглушила странная и глупая мелодия, отвлекая на себя внимание.

 «Gettin' horny now!» – призывал голос поющего мужчины, и не то, чтобы Крис был против, и Фрей тоже, но музыкальное оформление вечера явно не соответствовало обстановке, да и возбуждаться, собственно, было пока особо не из-за чего, кроме воспоминаний о мисс Форман.

– Слышите, Фрей, – Крис поднял палец вверх, прислушиваясь. – Человек из странной песни со мной согласен, – многозначительно кивнул он.

Лориан ничего не ответил, а звонко рассмеялся, роняя лицо на руку.

– Боже, что за идиот мог поставить на звонок такую пошлятину! – хохотал Фрей, держась за живот.

– Не знаю, наверное, какой-то инфантильный придурок застрявший в подростковом возра… – догадка слишком поздно посетила голову Криса. – Черт, Лиам! – Оулли поставил стакан на стол и начал искать глазами Ларссона младшего.

– Там, – Лориан дернул его за рукав и кивнул в нужную сторону.

Крис проследил за взглядом Фрея, лицо которого стало подобно белому листу бумаги с двумя ярко-синими чернильными пятнами на нем на месте глаз.

– Крис, что происходит? – спросил Фрей, впервые за время их общения назвав Оулли по имени, и в голосе и взгляде Лориана промелькнул испуг.

Перед Лиамом Ларссоном стояло очень знакомое пятно в сером пальто, объясняя тому что-то на повышенных тонах. «Дело – дрянь», – заключил Крис и пробежался взглядом по залу. Он понял, что не единственный, кто заметил препирания ненормальной парочки. Адам изящно подцепил Джонс, одетую в бардовое платье с глубоким вырезом, под локоть и потянул ее в сторону их с братом столика, шепча что-то девушке на ухо и мило улыбаясь, но при этом торбернитовые глаза Ларссона старшего постепенно начинали излучать уже знакомое радиоактивное свечение, грозившее окружающим лучевой болезнью.

– Он ее убьет, – констатировал Фрей.

– Если не хуже, – согласился Крис, отметив, что Лориан на удивление быстро сориентировался в расстановке сил.

– Нужно что-то сделать, – забеспокоился Фрей. По мере приближения Адама и Беатрис к столику, Фрей начинал сжимать салфетку в руке и ерзать на стуле.

– Не хотите подойти к ним, мистер Лориан? – холодно и резко спросил у него Крис, прикидывая, как спасти дуру Эванс от ее беспощадного босса, который, судя по опыту общения, был далеко не таким милым и любезным, каким пытался выглядеть на людях.

– Нет, – испугано ответил Фрей, окончательно сминая в руке несчастную салфетку. – А вы? – слова прозвучали так же холодно и отстраненно, как и слова Криса.

Крис перевел взгляд с Адама на Фрея, и в ответ получил решительный взгляд васильковых глаз.

– Черри-бомб, Фрей, тройная цена, – бросил ему Крис, поставив свои условия наглому банкирешке. И какого же было удивление Криса, когда спуг на лице Лориана сменился решимостью, и он встал со своего места, направляясь в сторону крепких бранных выражений с очень знакомым акцентом, оседавшим на языке привкусом пепла.

Тусклый солнечный свет, едва пробивавшийся сквозь густые облака, исходил от светила, давно поднявшегося над горизонтом. Тени, отбрасываемые предметами после прохождения солнцем зенита, уже отмерили середину короткого зимнего дня. Углы и наклоны стрелок недвижимого циферблата отсчитывали последние дневные часы и неминуемое приближение следующей ночи, которую Адам ждал с нетерпением с той секунды, как выехал с пепелища, что некогда было лечебницей Санспринг. Липкий и мокрый снег продолжал сыпаться из сизых облаков и, опустившись на землю, собирался в комья на мраморе лестницы, ведущей к парадной отчего дома Адама.

Ларссон уныло пнул снег ботинком, рассматривая темный след в сероватой поверхности скомканной аморфной массы под ногами, и стряхнул ее в сторону с подошвы, стоя в самом начале лестницы. Поднимаясь вверх, с тяжелым сердцем Адам проделал путь по ступеням к двери особняка Ларссон-Мэнора, позвонив в звонок.

– Мы вас сегодня не ждали, мистер Ларссон, – в голосе экономки Пэлисейдс слышалась плохо скрываемая нервозность.

– Где он, – Адам скинул пальто и передал его Клодии, придирчиво оценившей состояние одежды сына хозяина поместья.