Человеку, знакомому с историей русской Гражданской войны и русской эмиграции, на ум приходит мысль о том, что колчаковское «наследие» было потрачено на поддержку Белого движения (оно ведь продолжалось еще год после падения Колчака) и затем на помощь беженцам. Однако одно дело предполагать, другое – знать. Отсутствие достоверных данных позволяло некоторым российским историкам (вероятно, судившим о нравственности российских финансовых агентов по поведению отдельных современных банкиров) писать, что деньги финансистами Белого движения были просто «приватизированы».

Чем же объяснялось отсутствие достоверных сведений о судьбе колчаковских денег в российских архивах? Дело в том, что лица, причастные к хранению и расходованию казенных сумм, в последнюю очередь передавали в архивы финансовые документы, это «тайное тайных» российской «дипломатии в изгнании», причем в архивы, находящиеся как можно дальше от Москвы. В Русском заграничном историческом архиве в Праге нет документов, относящихся к деятельности эмигрантских финансистов. Лица, причастные к хранению и расходованию государственных средств, стремились хранить документы подальше от любопытных глаз. Ведь деньги, как мы увидим из дальнейшего изложения, тратились на протяжении длительного времени.

Уже после Второй мировой войны бывший российский посол в Вашингтоне Б. А. Бахметев писал К. В. Деникиной, вдове одного из вождей Белого движения, по поводу намерения дочери М. В. Бернацкого – министра финансов Деникина и Врангеля, – продать (или сдать на хранение) его архив в Колумбийский университет в Нью-Йорке:

Бахметев считал, что судьбу документов необходимо решать с участием сотрудников Бернацкого, «которые живы и находятся в Париже и Лондоне», а доступ к ним может быть открыт не ранее чем через пятьдесят лет.

В конечном счете архив Бернацкого все-таки оказался за океаном, в Бахметевском архиве русской и восточноевропейской истории и культуры при Колумбийском университете. Еще ранее российские дипломатические архивы стали направляться в Гуверовский институт войны, революции и мира при Стэнфордском университете в Калифорнии (тогда он назывался Hoover War Library – Гуверовская военная библиотека). Здесь же оказались архивы Белого движения на Юге России, вошедшие в фонд их последнего «владельца» – генерала П. Н. Врангеля, а также архивы российских посольств в Париже и Вашингтоне, личный фонд российского посла в Париже в 1917–1924 годах, а затем председателя Эмигрантского комитета В. А. Маклакова и многие другие материалы, без которых невозможно изучать историю русской Гражданской войны и эмиграции. Документы, относящиеся к интересующей нас проблеме, рассредоточены по различным фондам, которые находятся в основном в американских и британских архивах. Если бы кто-нибудь хотел специально запутать исследователя, он бы, наверное, не смог придумать ничего лучше того, что сложилось «естественным путем».

Смысл настоящего исторического «расследования» не только в том, чтобы поставить точку в затянувшихся дебатах о судьбе колчаковского золота и сэкономить время и силы энтузиастов, надеющихся отыскать сокровища где-нибудь в тайге или на дне Байкала. История колчаковского золота – это стержень, на который будут нанизаны проблемы истории Белого движения и его заграничного финансирования, взаимоотношений белых и союзников, российской «дипломатии в изгнании» и некоторые другие.

В конечном счете, это еще одна попытка ответить на ключевой вопрос российской истории ХХ столетия: почему в Гражданской войне победили красные, а не белые?

«История денег» – предмет увлекательный, но он не является для нас самоцелью. «История денег» – это история людей, их взаимоотношений по поводу денег. Проблемами финансирования антибольшевистского движения, а затем помощи русской эмиграции занимались люди, оставившие немалый след в российской истории. Это были не только профессиональные финансисты вроде бывшего министра финансов Российской империи П. Л. Барка или агента российского Министерства финансов в Париже А. Г. Рафаловича. Среди них были генералы и общественные деятели, предприниматели и адвокаты, дипломаты и публицисты.

Проблема заграничного финансирования и снабжения Белого движения не сводится к истории колчаковского золота. Еще одним важным ресурсом было заготовленное, но так и не отправленное в Россию имущество, находившееся в США. Достаточно сказать, что его общий вес составлял около 500 тыс. тонн. За рубеж белые правительства отправляли не только золото, но и платину, серебро, меха, вино, табак, зерно. Однако вырученные средства от эпизодических продаж не шли ни в какое сравнение с суммами, полученными в результате реализации золота. В настоящем издании я затрагиваю эти сюжеты косвенно, концентрируясь на истории «золота Колчака» и вырученных от его продажи денег. А история эта оказалась неожиданно долгой.

Для меня поиски «золота Колчака» начались случайно. Разбирая бумаги российского (досоветского) посольства в Вашингтоне, хранящиеся в Архиве Гуверовского института войны, революции и мира при Стэнфордском университете, я обнаружил папку, содержащую телеграммы, которыми обменивались российские финансовые агенты в Вашингтоне и Токио весной 1921 года. В телеграммах речь шла о продаже золота. Вскоре я выяснил, что переговоры велись о продаже оставшейся части «золота Колчака». Я работал в то время над историей русской «дипломатии в изгнании», однако пройти мимо такой находки оказалось невозможно. Кто из нас не читал в детстве «Остров сокровищ»? И что может быть увлекательней, чем поиски пропавшего золота?

Разгадка «тайны века» содержалась в архивах, прежде всего в Гуверовском архиве в Калифорнии и в Бахметевском архиве при Колумбийском университете в Нью-Йорке. Именно туда, подальше от докучливых советских агентов, отправляли секретные документы многие деятели Белого движения и русской эмиграции. Кроме того, в Государственном архиве Российской Федерации хранятся документы правительства Колчака, а также материалы эмигрантского Пражского архива. Важные документы фонда Госбанка РСФСР содержатся в Российском государственном архиве экономики. Однако исследования, проведенные в перечисленных архивах, не позволяли полностью восстановить историю «золота Колчака». Помогла нежданная находка в неожиданном месте. Разбирая вместе с Ричардом Дэвисом, хранителем Русского архива в Лидсе (Великобритания), бумаги парижского Земгора (еще не описанные и не каталогизированные), я обнаружил папки с надписью Michelle de Giers. И вскоре понял, что передо мной не что иное, как считавшаяся пропавшей часть архива парижского Совета российских послов! Его председателем был бывший посол в Риме Михаил Гирс, а после его смерти – бывший посол в Париже Василий Маклаков. Среди его бумаг нашлась розовая папка с несколькими машинописными листочками и записями, сделанными чудовищным почерком Маклакова. В них содержалась информация о том, что произошло с остатками денег, вырученных от продажи золота Колчака, после Второй мировой войны. После смерти Маклакова его бумаги оказались в архиве Земгора, а затем, в составе его коллекции, – в Лидсе. Это было недостающее звено.

Поиск пропавших сокровищ оказался делом весьма увлекательным. Но главное – обнаруженные материалы представляют в новом свете многие аспекты финансовой, дипломатической и политической истории Гражданской войны.