Мы притормозили около госпиталя и, вырвавшись, я побежала вверх по лестнице. Друзья что-то кричали мне в след, но я не слушала и вбежала в белые раздвижные двери, чуть не вынеся из них стекло. За стойкой регистрации на меня неодобрительно взглянула женщина в голубом медицинском халате и кипельно-белом чепчике на темных волосах с серебряными нитями седины. Когда я вопросительно взглянула на нее, она молча показала рукой направо, и я рванула по коридору, по пути сшибая людей, которые двигались мне на встречу. Она закричала что-то по-итальянски, но я быстро отмахнулась от нее и, увидев за стеклом хрупкую фигуру на больничной койке, влетела в палату и… остановилась у входа. Я не узнала Мэтта. Его маленькое, измученное тело, сплошь скрытое бинтами, сквозь которые проступали алые пятна крови. Маленькая голова с неестественно бледной кожей лица, черные волосы темным ореолом обрамляли почти восковой лоб и закрытые глаза, под которыми расположились темные синяки. Я перевела взгляд ниже и увидела слегка поднимавшуюся грудь. Значит, он жив, он дышит, он борется. Я подошла к койке и опустилась на колени перед Мэттом. Взяв в свои руки его маленькую ладонь, я поразилась, какие холодные у него пальцы, выглядывавшие из-под гипса. Я целовала и растирала забинтованные костяшки на его руке, разбитые в кровь ладони, ногти, под которыми сохранился чернозем. Доминик сказал, он полз. Он хотел жить, а он всегда страдал из-за своей слабости. Я медленно опустилась на пол и, закрыв лицо руками, положила голову на колени.
-Я знаю, ты меня слышишь. Я смотрела в кино, что люди без сознания слышат голос родных. Мэттью, ты нужен мне. Я не смогу без тебя. Я умоляю тебя, возвращайся. Я так люблю тебя, мне не нужно ничего без тебя. Я только вчера поняла, как я ошибалась. Я хочу быть с тобой, я хочу делать тебя счастливым каждый день. Ты только не уходи, ладно? Только не вздумай меня снова бросать… – Я заметила, как его пальцы слегка шевельнулись и ресницы задрожали. Быстро вскочив, я стала пристально смотреть в его лицо, улавливая чуть учащенные вдохи. Но вот прошла секунда и все успокоилось. Мэтт снова дышал ровно и слегка дрожал. Я обняла его и услышала, как кто-то вошел в палату. На мое плечо легла рука, и я закрыла глаза, качая головой. Я не хотела никого видеть. Зная, что поступаю эгоистично, я все равно мысленно отстранялась от происходящего в палате. Голос Наташи говорил какие-то слова, но мне все казалось бессмысленным. Я упрямо качала головой и наконец, застонав, посмотрела на подругу. Она стояла очень близко ко мне и пыталась оторвать мою руку от кровати. Я перевела взгляд на свою кисть и удивилась, заметив, что по ней до сих пор течет кровь, и я уже перемазала все белье и бинты Мэттью.
-Кать. Нужно смыть твою кровь. Ты сейчас все здесь перепачкаешь. Пойдем, умоешься… - она потянула меня за руку, но я лишь сильнее прижалась к неподвижному тела Мэтта.
Качая головой, я боялась сойти с ума. Я боялась, что когда Мэтт очнется, он увидит, что я сошла с ума и поймет, как сильно я боялась за него. Я нежно посмотрела на его лицо и легонько поцеловала его подбородок. Его губы были разбиты, и в уголках я заметила запекшуюся кровь. Пальцем я провела по его губам, и их холод почти обжег меня. Вдруг раздался протяжный писк, и я заметила на аппаратуре длинную полосу, которая не заканчивалась. Его грудь перестала двигаться и в палату вбежали врачи, отталкивая меня от Мэтта. Увидев страх в глазах врачей, я сама испугалась и, уткнувшись в его грудь, закричала.
Массаж сердца, вентиляция легких, укол адреналина. Разряд. Нет результата. Разряд. Все тот же противный писк…
В палату влетел Доминик и, с трудом оторвав от Мэтта, вытащил меня в коридор. Я вырывалась, перед глазами все расплывалось, но я видела хрупкую фигурку Мэтта, лежащего на койке и врачей, которые суетились над ним с какими-то шприцами. В мое сознание проникал испуганный шепот Доминика, мой собственный протяжный крик и противный писк аппаратуры. Пронзительный длинный, не прекращающийся писк. Я увернулась от одной руки Дома и, рванувшись, побежала вперед. Но он успел меня поймать, и мы упали назад, прямо на стоящие железные стулья. Я почувствовала, как ножка ударила меня в лицо, пока мы боролись на полу и глаз сразу онемел, и по лицу потекла кровь. Доминик сильно сжал меня, и я забилась в его руках, как бабочка. От бледного зеленого цвета стен сильно мутило и я начала сходить с ума. Разбивая кулаки о стены и пол, я кричала и видела, как Дом кричит со мной. Мы вцепились в одежду друг друга и плакали, чувствуя, что Мэтт в любой момент может перейти запретную грань. И мы ничего не могли с этим поделать, мы не могли ему помочь. Бессильная злоба душила меня, в этот момент я ненавидела всех, кто не уследил, не удержал его. В первую очередь я ненавидела себя.
-Чем ему помочь??? Возьмите, что хотите, только спасите его!! Мэтт!! Ты не имеешь права так уйти!! Ты не имеешь права отбирать у меня все!! Беллами, чокнутый придурок, я не дам тебе умереть!! – от криков мой голос быстро охрип, и картина стала еще более пугающей.
-Он не умрет… Тише-тише… Все будет хорошо… Он выберется… -Доминик шептал бессмысленные фразы и вытирал кровь с моего лица, смазывая ее вместе со слезами. После я ощутила сильные руки Криса, который подхватил меня и куда-то унес. Глаза Доминика, который смотрел на меня, из-за плеча Наташи, стоящей перед ним на коленях. Боль от укола, шепот Криса, что все обошлось на этот раз. Я поняла, что Мэтт жив. Это было главное. Последнее, что я увидела, перед тем как провалиться в темноту, лицо врача, наполовину скрытое маской.
-//-//-
Я очнулась на жесткой медицинской койке и испугалась, не поняв где я. Не просто медленно просыпалась, а резко открыла глаза и на меня навалились воспоминания от пережитого. За окном уже было темно и по полу мелькали жуткие черные тени от уличного фонаря. Я вытащила иглу, вколотую мне в вену и сев, попыталась побороть тошноту и головокружение. Череп просто раскалывался и вся левая сторона лица ужасно болела. Я медленно встала на непослушных ногах и, шаркая, вышла в коридор. На посту никого не было и я, держась за стену, подошла к окну, за которым лежал Мэттью. Я дернула ручку дверь, но она не поддалась. Злая усмешка… Врачи испугались моей выходки. Они не понимают, сколько он значит для меня. Кто еще в этом мире может хоть на долю процента заменить мне его? Я обернулась и увидела, что весь разгром, устроенный нами, уже убрали. Странно, но то, что мы находились в Италии, здесь совсем не ощущалось. Так могли выглядеть абсолютно любые клиники в любом конце планеты. Кроме России. Я медленно опустилась на стул и, привалившись затылком к холодной стене, закрыла глаза. За дверьми палаты слышалось мерное гудение аппаратуры, и это успокаивало меня. Сейчас все хорошо, можно не бояться.
Рядом скрипнул стул, и я повернула голову на звук. Человек тихо откашлялся, и я поняла, что это Дом. Не открывая глаз, я нащупала его руку и сжала холодные пальцы.
-Как ты думаешь… Он услышал тебя? Такое чувство, будто он ждал тебя. Ждал, чтобы успокоиться… - Доминик вздрогнул и сжал кулак.
-Нет. Он слышал меня, но он не сдался. Он борется, ты же знаешь. Как он будет там без своей любимой гитары? – я горько рассмеялась и не смогла сдержать слез. Доминик поднял на меня глаза, улыбаясь лишь уголками губ.
-Я знаю. У нас впереди еще куча концертов. Он не бросит нас. Он знает, что без него мы никто. – Его голос дрогнул и он отвернулся. – Он не бросит фанатов.
-Да… Он сильный. Даже если смертельно боится крови и пауков. – Я вытерла слезы и поняла, что зря. Доминик резко обернулся и обнял меня.
-Все будет хорошо. Нужно просто верить. – Он отстранился и серьезно посмотрел мне в глаза. – Я звонил Кейт. Ты знаешь, что она сказала?
Я испуганно ахнула и покачала головой.
-Она сказала, что не прилетит. Что здесь есть ты и она доверяет тебе его. Оказывается, он звонил ей и отменил свадьбу. Он сказал, что тебя любит. – Дом провел пальцами по моей щеке, вытирая бегущие слезы, и прижал к себе. – Вы идеальная пара. Я никогда не видел таких сумасшедших влюбленных. Я вижу, что ты любишь его сильнее, чем я. Но я думал, что это невозможно. Я так ошибался… Знаешь… ведь было время, когда моя жизнь рушилась. Рушилась, напоминая обычную старую кирпичную стену, а Мэтт каждый день вставлял по кирпичику, чтобы я выдержал. И так получилось, что он заменил все камни в моей стене жизни своими. Поэтому, теперь, он – моя жизнь. Он – это все, что у меня есть. Хотя сейчас есть еще Наташа и ты…
