Впрочем, потерять чип он мог только с мозгом. К чему сейчас, похоже, был невероятно близок.

Где-то в стороне контрабандист уловил движение. Пришлось открыть второй глаз. Увиденное поразило его настолько, что он выругался про себя даже теми словами, которые старался не употреблять. Всевышний был подозрительно похож на одного из прежних напарников-противников Хурта. Просто одно лицо.

– Надо же, выжил, – удивленно, но при этом подозрительно довольно произнес лже-Всевышний. – Это какой же нужно быть сволочью, чтобы даже преисподняя не приняла?

Хурт попытался было открыть рот, чтобы высказать Рафаэлю Скармозэ свое авторитетное мнение о том, кто должен стоять первым в очереди в Ад, но не смог. Удалось на миг почувствовать губы, и язык будто кольнуло иголками.

– Можешь даже не пытаться, – раздражающе радостно заявил престарелый конкурент. – Ты полностью обездвижен. Представляешь, сколько я могу заработать, сдав тебя безопасникам или военным? Как минимум, отпущение грехов! Ладно, не сверкай своим глазом, никто еще не обвинял Рафаэля Скармозэ в том, что он не возвращает долги. Так что нет, партнёр, – последнее слово Раф выделил с явной издёвкой, – я тебя не продам и даже не добью. Заберу, подлатаю, ещё и сделку предложу, от которой ты не захочешь отказаться.

Следующее пробуждение было более адекватнее по восприятию, но гора-аздо болезненнее по ощущениям.

Болело всё, включая, казалось, даже киберчасти тела. Гадство.

То, что он находился на постели и в здравом уме, а не в грузовом отсеке и под психотропными препаратами, уже внушало надежду на лучшее. Хотя гарантий, что его чем-то таки не напичкали, не было никаких.

Глаза открывать не хотелось. Если даже непосредственно рядом никого нет, за ним наверняка следят по камерам, и выдавать то, что он уже пришел в себя, Хурт не спешил. Чип услужливо выдал информацию о последнем разговоре. Значит, вероятнее всего, он у старого лиса Скармозэ. И что это за сделка, от которой он не захочет отказаться?

– Открывай – открывай, притворщик. Я знаю, что ты проснулся. Если тайм-аут нужен – слабо попросить? Оставь, мол, Раф, приятель, меня в покое, пока я не очухаюсь немного. Ладно-ладно, – Скармозэ поднял руки в примирительном жесте, когда Хурт действительно открыл глаза, яростно сверкнув правым. – Я помню, что на слабо ты не ведёшься, партнёр. Так что, прямо сейчас готов к договору? Забудем друг другу старые грехи?

У Хурта выбора не было, он даже не мог согласиться или не согласиться. Мог только зажмуриться и попытаться управлять если уж не мышцами, так бионическими участками тела, к которым кстати, относилась и часть гортани.

– Индульгенций не подписываю, – проскрипел он, не открывая рта. Голос словно шел из горла. – Жирно будет.

Красный глаз выжидательно уставился на развалившегося в глубоком кресле, расположенном около кровати, где обездвиженным бревном валялся сам Хурт, бывшего напарника. Это ж для чего он так сильно понадобился, если осторожный Рафаэль его не просто ещё не добил, но и возится с ним, как с родственничком. О слабости сентиментального Рафа касательно членов своей семьи ходили легенды. Правда, ни на что другое эта сентиментальность не распространялась и в профессии практически не мешала.

Наконец Скармозэ решил снизойти до объяснений.

– Как бы это мне порой не мешало, я умею быть благодарным. Ты не тронул мою внучку… хотя мог, и не раз. Я спас тебя. Мы в расчете. Смею надеяться, что вышли в ноль. Так что это и не индульгенция, а договор. Ну ладно, я понял, – мужчина вскинул руки в ответ на саркастичный хмык Хурта. – Жизнь свою ты не слишком ценишь. А как насчёт Саманты?

Вагнера всего передернуло внутри. Глаз вспыхнул алым.

– Да, я в курсе, что ты ее ищешь. Кэт рассказала. Совершенно случайно я примерно знаю, кто получил на нее заказ. Около полугода назад некий господин Спин обещал доставить на Мекроусау молодую натуральную блондинку, но был убит при выполнении… Знакомо, правда?

Хурт прикрыл глаза. Признавать свои ошибки он не любил, но здесь выбора не было. Неверные вводные едва не заставили его совершить самый большой свой промах. К счастью, Всевышний уберег.

– Насколько я слышал, заказ был снят. А это значит…

– Он выполнен, – проскрипел Хурт.

– Вот именно. Конечно, нет никаких гарантий, что к ним в руки попала именно Саманта. Но Кэт очень просила найти свою подопечную. Я сделал всё, что мог… я почти уверен, что заказ закрыт именно потому, что девочка попала к так называемым трейдерам. Даже, можно сказать, не почти. По очень большому секрету мне и имя шепнули. Я тебе, по старой дружбе, его бонусом к перемирию подарю, пользуйся моей добротой. Ну так как – по рукам? Фигурально, конечно, руками пользоваться ты сейчас явно не сможешь, – не удержался, чтоб не съязвить Рафаэль.

Но Хурт уже внутренне успокоился и даже немного расслабился. Разумеется, тоже внутренне.

Это была хорошая новость. И одновременно очень плохая. Участь женщины на Мекроусау только одна – сексуальное рабство.

Хурт даже выбор перед собой не ставил – он сделает всё, чтобы помочь своей единственной дочери. Хотя бы потому, что её появление на свет – его рук (ну, пусть не рук, но смысл в том, что – его) дело, а он привык все свои дела доводить до конца. Господь призывал детей почитать отца и мать своих, а родителей – заботиться о детях своих, а Вагнер, как раб божий, ослушаться даже не планировал. Это ЕГО дочь. И пусть он её не любил – а Хурт в принципе никого никогда не любил, а только служил Богу, по-своему интерпретируя знаки, посылаемые ему Всевышним, – но уже ощущал что-то, схожее с глубоким удовлетворением.

Во-первых, она жива – а это самое главное. Во-вторых, жив он. И это значит, что он ее найдет и вытащит оттуда, в каком положении она бы ни оказалась.

– Не пойдёт, – снова проскрипел контрабандист. – Раз уж тебя Кэт просила, то это я тебе ещё помогаю, а не только ты мне. Так что с тебя – не просто подлатать мою тушку, обновить и проапгрейдить системы, но и дать доступ к базам служб безопасности на Мекроусау. Эти параноики абы кого на свою планетку не пускают. А ты, насколько я тебя знаю, уже пробил возможность. Вот тогда по нулям и выйдем. Может, я даже о дальнейшем сотрудничестве задумаюсь.

– Боже тебя упаси, какое сотрудничество? – в притворном ужасе воскликнул Рафаэль. – Я старый уставший пенсионер. Ну, разве что, на рыбалку можем когда-нибудь смотаться.

– Ага. Главное, бластеры под калибр рыбки правильно отрегулировать.

– Ну да, – хохотнул партнёр. – Хотя, зная тебя, мы скорее эту рыбку взрывчаткой глушить будем.

Хурт опять хмыкнул. Да, взрывы он действительно любил. И взрывчатку. Именно поэтому нынешний таран этого героического самоубийцы и возымел действие такой силы.

Вагнер самодовольно ухмыльнулся – наверняка взрыв был шикарен.

Саманта задыхалась, зажимая себе рот и стараясь не кричать. Осознание реальности обрушилось на нее внезапно и буквально раздавило ее. Только что она, приплясывая, протирала пыль на полках, и вдруг остановилась и выронила тряпку. Она, Саманта Дейлис, ходит голая по дому, вытирает пыль и радуется тому, что ее больше не бьют и не насилуют. Она, первая красавица Амадеи! Завидная невеста!

Джош, услышав странные звуки, пулей вылетел из спальни. Увидев сидящую на полу девушку, упал рядом на колени и попытался заглянуть в лицо. Саманта подняла голову и, взвизгнув, схватила тряпку и принялась его лупить.

– Ах ты, скотина хвостатая! – вопила она. – Ну и урод! Ты меня! Голой! Получи, извращенец!

На мгновение опешивший квантр рявкнул:

– А ну прекратить! Хозяина бить нельзя!

– Я тебе покажу хозяина, тварь, – прошипела Саманта, но ударить еще раз ошейник не позволил, шибанув ее болевым импульсом.

– Очнулась, красотка, – довольно прищурился Джош. – Теперь-то я тебе за все отплачу.

– Себе отплати, козлина, – зыркнула злобно Саманта, закрывая руками грудь.