Они посмотрели друг другу в глаза, мысленно ведя диалог, что расставлял по местам точки в их истории. Изменилось абсолютно все, их окружение, время, цели и даже их пути, но это все еще оставалось неизменным. Они понимали друг друга с одного взгляда, как раньше. Сейчас они снова разделили одну боль на двоих. И, кажется, настало время поставить финальную точку в этом бою. Открытый хвост берга дернулся, закрываясь и тяжелая машина поднялась в воздух, рассекая воздух своими мощными лопастями. Земля оставалась далеко внизу, а их бескрылый экипаж зарылся носом в плотных воздушных слоях и, поймав равновесие, взял курс на горизонт. Внутри Ньют заметил спасенных детей и множество приютелей, которые испуганно прислушивались к звуку полета.
— Хорошо. Я тебе верю. — Ньют посмотрел прямо в темные глаза напротив. Он еще никогда не говорил этих слов на своей новой памяти, но сейчас чувствовал, что это искренне. Он верил этому ненормальному брюнету, верил с самой первой встречи, даже тогда, когда сам об этом не подозревал. Томас рядом. Теперь все нормально.
========== -25- ==========
Томас смотрел на океан, лениво набрасывающий свои волны на песчаный берег у его ног. Солнце, все еще чуть обжигающее, но уже не оставляющее своих следов, томно закатывалось за горизонт, словно в предсмертной агонии, выпуская последние лучи в оранжевое темнеющее небо. Оно же с радостью принимало этот свет, отражая его на своем бархатном склоне и гася плавленным золотом в темных водах океана. Десятки пушистых облаков торопились пересечь эту воздушную гавань, словно отбившиеся от стаи лошади. Где-то позади Томаса низко пролетела чайка, визгливо возвестив его о том, что он не один.
Он и так это знал. С широкой части берега до него доносились людские крики, на сей раз смеющиеся и преувеличенно громкие. Треск костра и звук самодельной гитары, которую мучил Эрис, решив, что он просто обязан стать рок-идолом нового мира. Прохладная вода омывала голые ступни Томаса, а нагретый за день песок не позволял замерзнуть этим поздним летним вечером. Все было как в Глэйде, только здесь был океан, огромный, спокойный, дарующий благоговение и защиту.
Они отстраивали новый мир. Со своими порядками, законами, маленькими радостями и обыденными проблемами, этот мир всего за месяц стал родным для Томаса. Сразу по прилету ему и Ньюту провели операции по извлечению чипов и, несдерживаемые барьером, воспоминания хлынули в голову подобно волнам этого океана. Они оккупировали его, пленили своей темнотой и одурманили светом. Напомнили о том, что потерял и возвестили о том, что смог сохранить.
Алби. Парень, который одним из первых поверил ему в лаборатории ПОРОКа, когда они были еще детьми. Парень, что сохранял жизнь Ньюта все эти годы в Глэйде. Парень, которому Томас так никогда и не сказал, насколько благодарен.
Чак. Мальчик, что еще в лаборатории стал верным спутником Томаса. Стал его младшим братом, которого у него никогда не могло быть. Мальчишка, что понимал так много, что его часто старались заткнуть, потому что истина из уст Чака приносила еще больше боли. Мальчишка, который боялся неведомых чудовищ в лабиринте, но отважно бросился на защиту Томаса перед лицом реальной опасности. Мальчик, которого Том очень сильно любил, как улучшенную версию самого себя, но никогда не сказал, насколько благодарен.
Тереза. Томас прикрыл глаза, притупляя чувство жалости. Эта девчонка однажды перевернула его жизнь с ног на голову и продолжала раскачивать лодку до самой последней встречи. Она была первой, кто увидел в Томасе человека, а не собственность ПОРОКа и была последней, кто спутал эти понятия. Томас любил ее. Тереза была для него родным человеком, как член семьи, которую, как известно, не выбирают и принимают как есть. Связь между ними была крепче стальных канатов, и она же топила их обоих в бескрайнем море доверия. Они любили друг друга, но эта любовь была настолько больной, что выжгла сама себя, оставив после себя только хаос разрушения. Они сломали друг друга, но в последний момент, не зная того, Тереза спасла Томаса, подарив ему свободу и смысл для этой свободы. Он никогда не говорил ей, насколько благодарен.
Память о потерянных друзьях разъедала его, но он не хотел больше забывать. Он, наконец, стал собой. И этот новый Томас ему нравился. Он все делал правильно.
— Томми? — теплый голос раздался справа от него, заставив покрыться мурашками удовольствия. В лаборатории он почти забыл, как это — слышать свое имя так, словно для кого-то оно могло быть самой большой ценностью. — Я тебя потерял.
— Я все еще здесь, даже если ты хотел от меня избавиться. — Он услышал тихий смех и искренне присоединился к нему. На плечо легла ладонь, знакомая до мельчайших трещинок и линий.
— Пожалуй, избавлюсь, если ты еще раз заберешь у меня одеяло. Ночи здесь такие холодные. — Ньют опустился на песок рядом с ним, прислонившись к нему плечом. — Потрясающий контраст. Темный океан и светлое небо. Жаркие дни и холодные ночи.
— Ну прям такие холодные… — Протянул Томас, специально издеваясь над блондином. Ему нравилось, что Ньют все еще привыкал к нему и к самому себе.
— Да иди ты… — пробормотал Ньют, заливаясь румянцем. В голове вспыхивали картинки их ночей, проведенных вместе. Долгие часы горячего тела Томаса, его поцелуев, его длинных пальцев, его стонов… Ньют закусил губу, чтобы подавить смачную довольную улыбку. Он все еще не мог привыкнуть к явному желанию Томаса, когда тот смотрел на него своими глазами цвета горького шоколада. Не мог привыкнуть, но поддавался на его мысленные призывы и каждую ночь ощущал, насколько Том действительно хотел его вернуть. Иногда ему даже казалось, что Томас любит его так сильно, как никогда не получится у самого Ньюта. Но ведь это было невозможно. Томас был синонимом жизни для Ньюта. И даже реальности за границей этой жизни.
— Нас все ждут, — напомнил он, только чтобы переключиться на другое, чтобы дать сердцу короткую передышку, потому что оно все еще продолжало сбиваться с ритма, когда Томас так запросто брал его пальцы в свою теплую мозолистую ладонь и отогревал замерзшую кожу горячим дыханием. Ньют все еще забывал, как правильно дышать, когда их взгляды встречались и кажется, это не должно было закончиться никогда.
От очередной волны белая пена закружилась у их лодыжек, привлекая внимание парней. Когда память вернулась к Ньюту, сшибая его с ног своим напором и заставляя скручиваться в агонии, Томас был рядом и помог ему пройти через это. Помог не сойти с ума от мыслей, что наполнили голову Ньюта при образах, терзавших его во время Вспышки. Помог принять все, что удерживало Ньюта от распада в те долгие годы в Глэйде. Он чувствовал, как горят его мозги от наплыва информации, которая уж точно была достоверной. Он вспомнил родителей, жизнь до прихода ПОРОКа, лабораторию, маленького, но дерзкого друга Томми, своих приятелей, что шастали с ним по ночам по темным коридорам лаборатории: Алби и Минхо. Вспомнил, как лежал на жесткой холодной кушетке, когда ему стирали память перед тем, как бросить в ящик. Воспоминания были ужасны, они вытягивали из него силы, обесточивали его энергию, забирали все тепло, чьи крохи еще оставались в онемевших суставах. И только Томас, его извечный проводник сквозь боль и мрак, был рядом, вытягивая его разум из этого огня по крупицам. Ньют, наконец, вспомнил абсолютно все и после очередной ночи, наполненной ураганом кошмаров-мыслей, проснулся умиротворенный и воодушевленный. Он запросто мог сказать, почему испытывал все это к Томасу. Он полюбил его с первого взгляда.
Сейчас мысли скакали по холмам памяти, отталкиваясь от них, расцветая изумрудными цветами удовольствия, покрываясь белоснежными слоями светлой грусти, облачаясь в спокойный бежевый, что наконец, покрыл его жизнь уверенностью в завтрашнем дне и в людях, которые были рядом. Он встал, когда Томас поднялся и потянул его за собой. Улыбаясь, прошел по холодному песку, утопая в нем по щиколотку и чувствуя, как холодная вода мочит ткань брюк. Он плотнее прижался к Томасу, когда тот обнял его, увлекая от воды к теплу большого костра. Наткнулся взглядом на Соню, которая должна была пройти процедуру снятия чипа только послезавтра. Заметил улыбку Томаса, когда тот проследил за его взглядом. Блондин так и не мог поверить, что скоро обзаведется еще одним, по-настоящему родным человеком. У него будет сестра.
