Томас содрогнулся при мысли о том, чем блондин мог заниматься в данную секунду и ускорил шаг, окруженный шумом от музыки и далеких раскатов смеха и стонов. Они буквально убивали его своей искренностью, и он боялся услышать в одном из стонов знакомый медовый голос.

Вопреки всем законам физики, мир качался под ногами, все убыстряя свой бег по мере приближения к комнате. Уже на пороге Томас услышал знакомый смех, пытаясь вглядеться помутневшим разумом в дальний угол комнаты, где кучка незнакомых людей с восторгом облепила разложенное кресло, на котором лежал Ньют. Он заливисто хохотал, когда наголо бритый парень проводил ему по шее какой-то тряпкой, пропитанной спиртом. Даже в окружающем мареве Том чувствовал резкий запах. Ньют скользнул взглядом и зацепившись глазами за замершую фигуру Томаса, махнул ему свободной рукой.

— Томми, ты мне нужен здесь, давай скорее, чертов шенк! — В его голосе слышалось детское нетерпение. Томас знал этот тембр, Ньют снова вбил что-то себе в голову. Придется отговаривать.

Подойдя, он увидел непонятные железные приспособления с тонкими иглами, пузырьки с мутной черной жидкостью и обилие рваных, но относительно чистых тряпок. Рядом с креслом аромат водки ощущался еще более явно.

— Давай, рисуй! — Парень протянул ему неровный лист бумаги и карандаш.

— Что рисовать? — Не понял Томас, когда Ньют переплел свои пальцы с его и мягко потянул к себе. — Какого хера ты творишь, Ньют?

Ньют подтянул его еще ближе, чтобы не кричать. Ему все равно приходилось повышать голос, но это все же звучало довольно интимно.

— Нарисуй лабиринт, Томми, — он с вызовом глянул ему в глаза. — Пожалуйста, Томми, нарисуй лабиринт, а этот парень сделает мне татуировку.

— Татуировку? — Нелепо переспросил Томас.

— Он всегда такой тупой? — заржал лысый.

— Эй, полегче! — в голосе Ньюта послышалась угроза, граничащая с вызовом. Он приподнялся на локте, глядя в глаза парню абсолютно трезвым, и от того еще более пугающим взглядом. — Выбирай выражения.

После короткой мысленной работы, бритый побеждено качнул головой, признавая нежелание ввязываться в драку. Ньют снова весело улыбнулся и шутливо хлопнул его по плечу. Томас наблюдал за сценой со смесью удовольствия и тревоги. Глаза сами собой вернулись к черному запястью блондина. Время стремительно утекало.

— Выполнишь мою просьбу? — Мягко спросил Ньют и коснулся его руки.

— Зачем тебе это? — Томас подавил тяжелый вздох. Опьянение отпускало, сжимая голову острым обручем усталости и отсутствия сна. — Я бы не рисковал так…

— Да мне похер, Томми, — вдруг зло швырнул слова Ньют. — Ты думаешь, это убьет меня быстрее, чем это? — Он поднял запястье, демонстрируя Томасу то, что снилось ему в кошмарах.

— Почему не сам? Ты ведь красиво рисуешь.

— Не-е, ты помнишь его лучше меня. — Он прикусил кончик языка, задумавшись. — К тому же, я просто хочу, чтобы это сделал ты.

Брюнет уставился на него задумчивым взглядом. Переубеждать Ньюта было бесполезно, он видел полыхающий костер его энтузиазма. Просить одуматься было слишком поздно.

— Ладно, только не смей потом жалеть.

Томас поудобнее перехватил карандаш и под внимательным взглядом блондина начертил подробную схему бывшего узилища. Он думал, что это будет сложно, но линии сами собой складывались в ровный чертеж, образуя внутренний круг и лучевые сектора, расходящиеся в стороны. Перед глазами Томаса явно высились бетонные стены, изрытые гриверами и временем, заслоняющие собой горизонт. Он чувствовал дрожь, будто ему предстояло вновь войти в эту путаницу серых молчаливых стен, увитых жирным плющом. Закончив, он отметил, что лабиринт получился даже более живым, чем он хотел.

Незнакомый парень удивленно хмыкнул, забрал рисунок и приложил его к шее блондина, щедро плеснув водкой на бумагу. Через мокрый холст изображение отчетливо отпечаталось на коже Ньюта.

— Будет неприятно, но терпимо, — предупредил парень и поднес иголку к его шее. Томас внутренне напрягся как перед прыжком, готовый в любой момент наброситься на незнакомца. Но игла мягко скользнула под кожу и оставила на этом месте крохотную черную точку.

Ньют закрыл глаза и расслабился, нашарив пальцы Томаса. Он изредка сжимал их чуть сильнее, иногда скрипел зубами от острой боли, что жгла как лед. Уже через час вся шея под ухом напоминала раскалённую пустыню и Ньюту казалось, что кровь течет не переставая, пропитывая своей мертвой чернотой ворот его футболки. На самом же деле, кровь мгновенно сворачивалась, не успевая вытекать из игольных разрывов. Вспышка латала его для себя.

— Я думаю, это конец, — наконец протянул мастер и стянул с рук тонкие резиновые перчатки. Томас постарался не думать, сколько раз они использовались раньше, но хоть иглу обтерли спиртом. — Что скажешь? — Обернулся он к Тому, ожидая вердикта только из вежливости.

— Круто, — признался Томас. Это действительно выглядело круто. Кожа вокруг рисунка отливала глубоким багровым оттенком, но сам лабиринт вышел на удивление изящным, затемняясь у краев и переливаясь ослепительной белизной кожи в центре. Ньют вскочил, всмотрелся в свое отражение в грязном оконном стекле и победно улыбнулся.

— Просто класс! — Он с восторгом смотрел на отражение Томаса в мутном окне и перехватив его взгляд улыбнулся шире обычного. В одно мгновение превратившись из пошлого пьяного юноши в наивного восторженного ребенка, Ньют заставил Томаса проглотить весь сарказм, рвавшийся с кончика языка. — Спасибо Томми, — выдохнул блондин ему в ухо, крепко обнимая.

— Теперь идем спать, — проворчал Томас, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Наигранный укор в его голосе еще больше развеселил Ньюта и он потащил парня обратно в центр танцующих. — Нет, нет, Ньют, ты опять?

В ответ на это Ньют лишь мимоходом вытащил сигарету из пальцев незнакомой девушки и уже привычно затянувшись, подмигнул ему. Комнату осветили первые лучи рассвета, предрекая парням болезненный денек. Галли приветливо улыбнулся вернувшимся парням, уступив два места на диване. Они вновь окунулись в атмосферу чужого смеха и на этот раз, делая глоток алкоголя, Томас уже не сопротивлялся разливающемуся в голове покою.

***

Когда косые лучи добрались от грязных штор до ботинок брюнета, толпа начала редеть. Кто-то уснул прямо здесь, невзирая на музыку и голоса. Кто-то устало приваливался к стенам, постепенно сползая на пол и повторяя участь первых. Ньют все чаще зевал, скрывая за усталостью ошеломительную головную боль, что разлилась от висков. Шея нещадно горела, и он то и дело прикладывал к ней отчего-то ледяные пальцы. В ответ на частые взгляды Томаса, он с усилием сохранял на лице нейтральное выражение, вновь вкапываясь в скорлупу равнодушия. Он старался гнать от себя мысль о том, что рассвет уже здесь, а они даже не собираются выезжать.

— Вы можете подняться на несколько этажей выше и отдохнуть в любой пустой квартире. Здесь никому ничего не принадлежит. — Невзначай обронил Галли, чем вызвал в Томасе чувство, поразительно похожее на благодарность. Этот шенк забыл прошлое, но не забыл себя.

— Спасибо, — отозвался Том и уставился долгим взглядом на Ньюта.

Вот он заинтересованно поднимает брови, вслушиваясь в речь парня напротив. Уголки его губ подрагивают, он еще не решил, улыбаться или нет, есть ли повод для улыбки в этой истории. Он передергивает плечами, потому что кто-то распахнул окно, впуская в комнату жженный горячий воздух. Прикладывает ладонь к свежей татуировке и продолжает так сидеть, хмуря лоб от зудящей боли. Чуть наклоняет голову в бок, усиливая концентрацию на словах, приоткрывает рот, облизывая губы. В глазах мелькает понимание смысла слов рассказчика, и он облегченно смеется над чужой нелепостью. Сейчас никаких страшных историй, они все остались за порогом. Он прикрывает веки, когда позволяет себе смеяться чуть дольше, чем нужно, а вновь распахнув их, поворачивается к Томасу, заглядывая в его глаза, заражая искрой беспричинного смеха. Его ресницы дрожат и улыбка растворяется, когда он понимает, что Томас все это время смотрел на него. Он опускает взгляд и тут же вскидывает его снова с изяществом вспорхнувшей птицы. Томасу кажется, что проходят часы, когда он наконец вновь видит его смущенную улыбку. На самом деле прошло не больше пары секунд от его благодарности Галли, но в их мире за эти секунды наступил покой. Как всегда. Мост возведен и стороны сошлись в благосклонном рукопожатии.