Смех у неё был ещё хуже, чем голос. Она считала это очень забавным, поэтому остановить её было не в моих силах.

– Я так понимаю, он сам Вам это рассказал? – спросил я, лишь бы прервать её жуткий смех, который снова начал переходить в кашель.

Она кивнула головой.

– Да, – осипшим голосом прохрипела она, – похоже, он очень гордится своим именем.

– С вашего разрешения я пойду и поговорю с этим Мухтади.

– Так его же нет сейчас. Он ушёл ещё рано утром.

– Что же Вы сразу не сказали мне про это?

– Ну, так нужно было спрашивать! Кто тут полицейский, я или ты?

– Понятно, – устало произнёс я, потирая переносицу пальцами, – он не говорил, когда вернётся?

– Нет. Он не особо разговорчивый. Да и разве он будет рассказывать о своих планах какой-то старой перечнице?! Но Вы можете подождать его здесь, если хотите, – предложила она уже более мягким тоном.

Я вздрогнул от одной лишь мысли, что придётся ещё хоть минуту сидеть у неё в комнате и слушать её надрывный смех. Она отталкивала от себя не только своим внешним видом и голосом, но и своими повадками. Жесты её были требовательны и полны нетерпения. Сразу было видно, что и в молодости она была стервозной и капризной женщиной.

– Спасибо, но я лучше подожду в машине, – я встал с кресла, намереваясь уйти, – я буду наблюдать за всем с улицы. Вдруг я замечу что-то странное в его поведении, когда он будет идти домой, – добавил я, чтобы мой отказ не звучал в упрёк ей.

– Не смею вас задерживать, – с напускной небрежностью ответила она.

Она не сразу закрыла за мной входную дверь. Оливия Беккер осталась наблюдать за тем, как я иду к машине. Убедившись, что я не соврал и действительно собираюсь ждать Мухтади на улице, она с удовлетворённым высокомерием захлопнула дверь.

Я сразу начал шарить под сиденьем автомобиля. Мне нестерпимо хотелось курить. Мари, наверное, уже догадывалась, что я курю втайне от неё. Но даже если она чувствовала запах, то ничего мне не говорила. Может, это означает, что ей уже стало всё равно на моё здоровье? А может – и на меня. Раньше она ревностно следила за тем, что именно мы едим и пьём, а курить мне и вовсе запрещала. Если это так, значит, в нашей семье появилась ещё одна трещина, и мне стоило бы уже начать нервничать. А точнее, что-то предпринять.

В пачке сигарет не оказалось. Я совсем забыл, что по пути сюда выкурил последнюю сигарету. Это слегка разозлило меня, но я принял это за знак, говорящий о том, что мне не стоит сегодня больше курить. Поэтому я уселся поудобнее и начал ждать.

Никогда не любил ждать. Меня приводило в бешенство долгое ожидание. Хуже было, только когда мои ожидания в итоге оказывались безрезультатными. Я ненавидел очереди, ненавидел ждать выход нового фильма в кинотеатрах, ненавидел ждать лифты, и терпеть не мог ждать Мари из ванной и т. д. и т. п. Всё это я терпеть не мог, хоть иногда я и мог совладать с собой и не взорваться на очередного медлительного официанта в ресторане. Мари говорила, что я нетерпим к другим людям и это показывает мой эгоизм. Этого я и не отрицал, но поделать с этим ничего не мог.

Я ждал уже около двух часов. Я чувствовал, что мне необходимо было покурить, и плевать я хотел на всякие знамения. Но уйти я не решался. Хоть магазин и был за углом, но всё же я легко мог пропустить Мухтади.

Ещё через полчаса я понял, что не выдержу, если прямо сейчас не покурю. Я выскочил из машины и направился в магазин. Я уже был у самой двери магазина, когда услышал своё имя.

Меня окрикнул женский голос. Я не поверил своим глазам, когда разглядел зовущую меня женщину. Ко мне приближалась сногсшибательная блондинка. Широко улыбаясь, она шла уверенно и легко. И это несмотря на то что на ногах у неё были сапоги на высоченной шпильке. На ней была бежевая юбка и такой же бежевый пиджак, подчёркивающий талию. А поверх всего этого – шикарное коричневое пальто, которое она даже не застегнула. Она производила такое впечатление, будто совсем не чувствовала холода.

Я не сразу узнал её, но когда она подошла ближе, меня осенило. Мы учились с ней в одной школе. Она была на два года младше меня. И, честно говоря, в школьные годы я по уши был влюблён в неё. Иногда мы пересекались, когда гуляли в одной компании, но близко никогда не общались. Я никак не мог решиться позвать её на свидание. И это несмотря на то что я был старше её. Мне всё время что-то мешало. А за ней всегда бегала толпа поклонников, готовая в любую минуту расшибиться об стену, только попроси она их об этом.

Хлоя была всё такой же красавицей, только теперь она стала зрелой обворожительной женщиной. Возраст добавил ей шарма.

– Артур! Неужели это ты? – произнесла она бархатным голосом.

Я ещё не успел опомниться, как она обняла и поцеловала меня в щёку.

– Здравствуй, Хлоя. Ты почти не изменилась за эти годы, – смутившись, ответил я.

– Ой, да брось ты! – сказала она, отмахнувшись рукой. – А вот ты, я смотрю, возмужал. Я всегда знала, что из тебя получится привлекательный мужчина, – она подмигнула мне и коротко засмеялась над своими же словами. Замолчав, она задумчиво всмотрелась в моё лицо, – Артур, а сколько тебе сейчас лет? Мы же ровесники?

– Вообще-то, мне тридцать семь. И, насколько я помню, тебе должно быть уже тридцать пять, – я чувствовал, что придурковато улыбался под взглядом её искрящихся глаз.

– О! Так ты старше меня?! Я всё время думала, что это я старше тебя. Наверное, это потому, что ты всё время был каким-то тихим и застенчивым.

Её глаза лукаво улыбались, заставляя меня снова ощутить себя школьником. Я всегда становился робким, стеснительным и неуверенным в её присутствии. Я думал, что больше уже не почувствую себя настолько неуверенно перед женщиной. Такие ощущения свойственны закомплексованному подростку, но никак не взрослому мужчине.

– А что ты делаешь в этой дыре? – спросил я, поспешив отвлечь её внимание от моего внешнего вида, так как она уже начала оценивающе разглядывать меня.

– Я встречаюсь здесь с покупателями. Уже как год я успешный риелтор. И чувствую, что и сегодня меня ждёт удача.

При этих словах она сделала акцент на слове «риелтор» и самодовольно улыбнулась. Создавалось впечатление, что ей доставляет неописуемое удовольствие называть себя риелтором. Прям как ребёнок, который горделиво хвастается корабликом, сделанным своими руками.

– А что ты здесь забыл?

– Можно сказать, что и я жду тут клиента, – уклончиво ответил я, не желая рассказывать все подробности.

Она уже несколько раз за этот короткий разговор успела посмотреть на свои часы. Они были совсем не дешёвые. Аккуратный маленький циферблат и тонкий золотой браслет в виде переплетающихся листков. В деньгах она явно не нуждалась. Это и неудивительно. Парни всегда дарили ей хорошие подарки. А она и не отказывалась никогда от них. Завистливые одноклассницы говорили, что она уединялась с очередным ухажёром на спортивной площадке после того, как он подарил ей совсем не дешёвые духи. Надеюсь, эта манера поведения исчезла из её жизни.

Разглядывая Хлою и вспоминая некоторые моменты из нашей юности, я только сейчас понял, что большую часть жизни меня окружают циничные и алчные женщины. С самого детства я узнал, насколько женщины коварны. Впервые я ощутил это, когда на детской площадке одна девочка заплакала оттого, что я не дал ей свой жёлтый мяч с Микки Маусом. Она плакала до тех пор, пока меня не вынудили отдать ей его поиграть. После этого она сразу повеселела и, схватив мой мяч, умчалась в закат. Больше я свой мяч не видел. Как ребёнку мне было жутко обидно. Но мать сразу пресекла мои детские слёзы, поучая меня стать настоящим мужчиной. Наряду с женской коварностью я также стал смутно понимать, что такое женская солидарность.

– Артур, мне нужно бежать. Никак нельзя опаздывать, – сказала она после очередного раза, когда посмотрела на часы. Задумавшись на секунду, она опять бросила на меня оценивающий взгляд и добавила: – как ты насчёт того, чтобы встретиться сегодня вечером в кафе? Можно поговорить в приятной обстановке и вспомнить былое.