Когда в стороне раздались быстрые грузные шаги, я подумала, что теперь мне точно конец. А потом кто-то грубо ухватил меня и перевернул на спину.
Зоркий стоял рядом, высунув язык, и капельки слюны чуть ли не падали мне на лицо. Вот он, мой пёсик, а никакая не огнёвка… А что тут делает Вистинг? Почему он стоит рядом и так испугано смотрит на меня?
Не успела я ничего понять, как Вистинг припал на колено и принялся меня бесцеремонно ощупывать.
– Где болит? – едва скрывая панику в голосе, спросил он, – куда вошла пуля?
Пуля? Так вот что просвистело рядом с ухом. Надо же, а ведь я была на волосок от смерти…
Пока я приходила в себя и приводила мысли в порядок, Вистинг хватал меня за бока, живот. А когда он начал распахивать мою куртку, чтобы положить ладонь на грудь, я возмутилась и ударила его по руке.
– Вы что себе позволяете?
Пришлось приподняться и сесть, чтобы одарить Вистинга негодующим взглядом.
– Так ты не ранена? – с облегчением вопросил он.
– Нет, несмотря на все ваши старания. Кто вам вообще позволил стрелять в людей?
Кажется, это прозвучало немного грубо. Вистинг поднялся на ноги, окинул меня хмурым взглядом, а потом наклонился вновь, чтобы ухватить меня за грудки и дёрнуть на себя. Невольно я встала перед ним и услышала полный возмущения вопрос:
– А с какого перепугу ты сама оказалась в этом лесу?
– Искала Зоркого.
– Ты разве не понимаешь, что в этом лесу ходят голодные медведи? Не понимаешь, что я мог застрелить тебя?
– Откуда мне было знать, что вы здесь и…
Тут я призадумалась. Вообще-то знала. Это ведь при мне Вистинг сказал Рохаган, что идёт в лес охотиться на огнёвку. Вот в кого он стрелял на самом деле. Наверное, видел, как она шмыгнула к кедрачам, а когда я вылезала из куста, ветки шевельнулись, и Вистинг решил, что это огнёвка. Да, нехорошо получилось…
– Извините, я не подумала, – пришлось пристыженно сказать мне.
Кажется, Вистинг тяжко вздохнул, потом сделал шаг назад и, наконец, примирительно произнёс:
– Ладно, пойдём, я провожу тебя до дома Рохаган. И так уже никакой охоты не получится.
– Совсем никакой? – виновато спросила я, последовав за Вистингом.
– Ты своими криками распугала всё живое в радиусе десятка километров. Кстати, как ты сюда вообще забралась? Лучше бы сидела дома.
– Я и сидела, пока меня не отвезли к аэровокзалу.
– Аэровокзал, – понимающе хмыкнул Вистинг, – как-то раз дежурил я возле него три недели к ряду. Всё, больше туда ни ногой.
– Три недели? – не поверила я. – Так долго вы не могли купить билет?
– Купить билет – это полдела. Другая половина – это улететь с острова. Представь себе, осень, туман висит и даже не собирается подниматься, и так двадцать дней подряд. И все двадцать дней с утра до вечера сидишь на скамеечке возле аэровокзала и ждёшь, а вдруг мгла рассеется и из Рювелана в Сульмар отправят рейс. Нет, больше я к аэровокзалу ни ногой. Лучше я не спеша поброжу по островам, перезимую в каком-нибудь стойбище, к весне вернусь в Кваден и летом дождусь первого парохода.
– Вы так долго собираетесь путешествовать?
– Охотиться, – поправил он меня.
– И поэтому вы хотели взять с собой Зоркого? Для долгого похода на север?
Услышав своё имя, мой пёсик выбежал из-за наших спин вперёд и радостно уставился на Вистинга, потом на меня. Затем он подбежал к нему, чтобы Вистинг потрепал его по загривку, потом ко мне, чтобы его почесали за ушком. Вот ведь хитрюга и подхалим – к каждому найдёт свой подход.
– Росомашья лайка, – решил объяснить мне Вистинг, – весьма своеобразный компаньон и помощник на охоте. Но я всё ещё готов попробовать заняться его воспитанием.
Намёк понятен. Но я не настолько мягкотела, чтобы поменять своё решение.
– А Рохаган готова его вычёсывать, – напомнила я.
– Зоркий – собака, а не овца. Ему нужны физические нагрузки, активная охотничья жизнь. Без неё он просто заскучает и сбежит со двора Рохаган.
Так вот оно что… Мой пёсик просто заскучал без меня, пока мы с Эспином были в здании аэровокзала, и решил убежать туда, где по его мнению весело – в лес к Вистингу. А тогда, в прошлой жизни, Зоркий срывался с цепи и убегал со двора только потому, что ему было скучно, и инстинкт звал в лес? Теперь понятно, почему он не сошёлся характером с бывшим хозяином. И как же он теперь будет жить во дворе у Рохаган? Выдержит или тоже убежит?
– Но ведь ей так нужна собака. И я обещала…
– Не волнуйся, с Рохаган я сумею договориться. А Зоркому необходим постоянный выгул для реализации его охотничьего инстинкта.
– А он у него и вправду есть?
Я смотрела, как радостно высунув язык, Зоркий бежит впереди нас, ни на что не обращая внимания, и не очень-то поверила в его охотничьи задатки.
– И на какого зверя он должен охотиться? – всё же решила узнать я.
– В основном на мелкого. Но две обученные с детства росомашьи лайки могут участвовать и в медвежьей охоте. Сообща выгоняют его на охотника, а дальше уже дело за человеком.
– Знаете, мне кажется, Зоркий совсем не подходит для охоты.
– И почему же?
– Он ведь даже лаять не умеет.
И словно для наглядной иллюстрации моих слов Зоркий встрепенулся, насторожился, а потом кинулся к ближайшей берёзе, встал на задние лапы, передними упёрся о ствол, а после залился пронзительным лаем, грубым и немного сиплым.
– Ну, вот видишь, а ты говорила.
С этими словами Вистинг снял ружьё с плеча, порылся за пазухой и вынул один патрон, после чего неспешно стал перезаряжать свою двустволку.
Зоркий продолжал заливаться так, что закладывало уши. Невольно я проследила за направлением его взгляда и увидела на верхушке дерева серый комочек меха с непомерно длинным и пушистым хвостом. Это была белка, и Зоркий всерьёз намеревался её достать, даже начал неумело скрести когтями по берёзе. А белке будто было наплевать на разъярённую собаку. Она покрутила хвостом, перескочила с ветки на ветку и уже собиралась перепрыгнуть на соседнее дерево, как раздался оглушительный выстрел.
Не успела я зажать уши и вскрикнуть от неожиданности, как меня окутал запах пороха. Серый зверёк повалился с дерева на снег, а Зоркий тут же схватил его зубами и попытался убежать.
– Куда? – остановил его строгий окрик Вистинга. – Неси сюда. Ко мне, Зоркий. Неси.
Добытчик с горящим взором долго стоял на месте словно обдумывал, стоит ли ему делиться белкой с Вистингом или съесть её самому. В итоге совесть продиктовала ему подойти к человеку с ружьём. Правда, разжимать пасть так просто Зоркий не стал.
– Дай, – вытянув руку вперёд, потребовал Вистинг. – Дай сюда, Зоркий.
Нехотя, пёс всё же отдал добычу охотнику. Вистинг одобрительно потрепал его по голове и принялся осматривать тушку мёртвой белки.
– Вот он, охотничий инстинкт, – между делом сказал он мне, – его ничем не заглушить.
– Зачем же вы убили несчастное животное? – искренне не понимала я. – Оно ведь такое маленькое, из его меха нельзя ничего толком сшить.
– Зато можно расплатиться по весне со сборщиком пушнины. Держи, отдашь её Рохаган.
Я как ошпаренная шарахнулась от Вистинга и мёртвой белки в его вытянутой руке.
– Да ладно тебе, принцесса, – усмехнулся он, – не бойся запачкать ручки кровью. Я попал зверю в глаз, шкурка целая.
В глаз? Он шутит? Я посмотрела на звериный трупик, который он держал за хвост и не заметила следов крови. И всё же…
– Лучше отдайте её Рохаган сами. Вы же добытчик. Значит этот подарок от вас, а не от меня.
Вистинг снова ухмыльнулся, но ничего мне на это не сказал. Он просто закинул ружьё за спину, и мы снова продолжили наш путь через лес к городу.
– Значит, – решила узнать я, – инстинкт влечёт Зоркого к белкам даже без всякого обучения охоте?
– Откуда ты знаешь, охотился он раньше или нет?
– Бывший хозяин всё время держал его на цепи в своём дворе.
– На цепи? – переспросил Вистинг и с плохо скрываемым раздражением сказал, – нашёл из кого делать сторожа. Росомашья лайка совершенно не пригодна для этого. С таким сторожем во двор может заходить кто угодно и забирать что угодно. Удивительно, как Зоркий вообще умудрялся послушно сидеть на одном месте. Росомашья лайка до старости лет игрива и склонна к бродяжничеству.
