Зря я вспомнила все эти теории орнитологов. Ведь если они верны, то дяде Руди и его спутникам долго не жить. Успеем мы с Эспином найти их? Сумеем помочь им вернуться? А сами потом сможем ли найти дорогу обратно?

– Ты чего? – внезапно спросил меня Эспин. – Что случилось? Из-за чего ты расстроилась?

– Да так, – не стала отвечать я и опустила голову.

– Шела, – Эспин внезапно дотронулся до моего подбородка, так трепетно и нежно, что я невольно подняла глаза, – с дядей Рудольфом всё в порядке. Ты же и сама знаешь, он был полностью готов к аварийной высадке на оси мира.

– А раньше ты был иного мнения, – всё же заметила я.

– Раньше я о многом думал иначе. И о многих.

Он так проникновенно смотрел на меня, и я понимала – сейчас Эспин говорит обо мне. А когда его взгляд задержался на уровне моих губ, я невольно прикрыла глаз. Ладони Эспина легли на мои плечи, и я послушно подалась вперёд. Как же мне хотелось немного романтики, особенно теперь, когда вокруг ненастье и серость, а в душе вот-вот раскроется дивный бутон нежданных чувств.

Едва губы Эспина приблизились к моим, я услышала громогласный топот, будто на нас несётся табун лошадей. Невольно отпрянув, я увидела Дозорку, то есть Зоркого, и неизвестную мне серую собаку. Вдвоём они подбежали к костру и заинтересованно уставились на нас.

– Ну вот, привёл дружка, ещё одного дармоеда, – заворчал Брум, продолжая помешивать кашу. – Кормить не будем. Нам и самим, считай, есть нечего.

Собаки будто поняли каждое его слово и рванули обратно, чтобы пропасть из виду за стеной снега.

– Скоро к нам придут гости, – задумчиво заметил Эспин и поднялся с места.

– Почему ты так решил? – ещё не успев прийти в себя, спросила я.

– Собаки просто так по тундре не бегают. Значит, серый пёс шёл с кем-то. Будем надеяться, что с каменцами.

Через четверть часа снег стал понемногу стихать, и вдали показалась упитанная туша холхута. На его боках болталась какая-то громоздкая поклажа, а рядом вышагивали три человеческие фигуры и две собачьи.

Брум тут же бросил ложку и пожелал спрятаться в кармане Эспина. Я уже давно заметила, что он не очень-то любит показываться чужим людям на глаза. Опасается чего-то.

Зато Зоркий ничего не боялся и прибежал к нам со своим новым приятелем, порыскали вокруг пустых юкольников и снова рванули к людям с холхутом, у которого теперь отчётливо виднелся один целый и один наполовину отломанный клык. Так псы и носились между нами, пока путники не достигли Каменки.

Трое мужчин, видимо отец с двумя возмужавшими сыновьями поспешили снять со спины холхута разобранный бат – две узкие лодки, связанные друг с другом верёвками. Вот ведь повезло! Значит, эти люди могут помочь нам быстро сплавиться по реке к устью. Лишь бы они не обозлились, что мы с Эспином без спросу хозяйничаем в их селении.

Но все мои опасения были напрасны. Подойдя к костру, старший из мужчин добродушным тоном тут же завязал с нами разговор:

– А я смотрю, возле реки собачка бегает, гольчиков ловит. Неспроста, думаю. У нас в Каменке ни у кого такой белой собачки нет. Значит чужая. А раз чужая, выходит кто-то пожаловал в Среднюю Каменку.

Общими силами мы соорудили в одном из домиков стол из ящиков, зажгли пару керосиновых ламп и принялись ужинать. Риса на пятерых оказалось мало. Хорошо, что в запасах Эспина были две банки свиной тушёнки – её-то он и подогрел на углях в самый кратчайший срок.

За трапезой мы познакомились с рыбаком и звероловом Рантумэ, его старшим сыном Юхагыйныном и младшим Ирнайнавом. И, что самое удивительное, им уже было известно кое-что он нас.

– А я так и подумал, что вы те самые путешественники из Флесмера, дирижабль ищете.

– Откуда вы знаете? – поразилась я.

– Так Мортен приходил в Верхнюю Каменку, рассказал про вас.

Вот это да! Я и думать забыла про Мортена Вистинга, а он и в Каменке успел оставить свой след.

Эспин заметно напрягся, услышав знакомое имя, и спросил:

– Что про нас говорил Вистинг?

– Мортен, что ли? Так дней пять назад он пришёл к нам, в Верхнюю Каменку, притащил толсторогов, две туши. Всем раздал и рога на поделки, и шкуры на унты, и мясо. Погостил у нас денёк и сказал, что надо бы ему переправиться на Медвежий остров. Вон, младший мой сразу вызвался сплавиться на бате. Старшой поддержал, в Сульмар ему хотелось. Ну и собрались мы. Юхагыйныну я наказал идти пешком к устью вместе с Серым и Зубчиком, а сам с Ирнайнавом и Мортеном поплыл вниз по реке. Мортен всю дорогу по сторонам смотрел, как будто найти кого хотел. Я ничего спрашивать тогда не стал. Приплыли мы, денька два старшого прождали, он с собачкой и холхутом и подошёл. Всё, можно плыть в Сульмар. А Мортен попросил ещё денёк подождать. Ну я и спросил, что случилось, что он такой смурной ходит. Уж сколько лет знакомы, сколько раз вместе в горы на охоту ходили, никогда его таким не видел. А он и говорит, должны были тут двое пройти, им тоже в Сульмар надо, давай, мол, их подождём, вместе и переправимся. Я и спросил, кого ждём, а он про вас и рассказывает. Говорит, парень и девушка, хотели в Каменку по западному побережью пройти. Ну, я и говорю, значит пройдут. А он ничего не ответил, только ещё грустнее стал. В общем, на следующее утро сдался он, поплыли мы на Медвежий остров. Всю дорогу Мортен сидел в байдаре мрачнее тучи, в руках какие-то железки перебирал. Тонкие такие, пополам загнутые. Только на берегу в карман их спрятал и сказал мне, когда на остров вернусь, чтобы шёл строго вдоль русла река, вдруг вас встречу. А сегодня и встретил. Вот и славно, значит, завтра сплавимся к устью, я вас в Сульмар переправлю. Встретитесь там с Мортеном, пусть порадуется.

Подумать только, да неужели Вистинг раскаялся и пожалел, что не взял меня с собой в горы? Наверное, решил, что мы с Эспином утонули в непропуске, и теперь винит в этом себя. А он, оказывается, сентиментальный, раз хранит мои шпильки, да ещё с тоской во взоре перебирает их. Кто бы мог подумать…

Ложились спать мы каждый в облюбованном им домике. Рантумэ с сыновьями отправился на окраину, как он сказал, в жилище его тёти. Мы же с Эспином остались там, где и ужинали. Зоркий как верный охранник улёгся под днищем нашего пристанища, его друг Серый пошёл стеречь покой своих хозяев. Только холхут Зубчик топтался возле потухшего костра, сонно покачивая щупальцем.

При свете керосиновой лампы мы с Эспином лежали на застеленных циновках по разные стороны от прохода и молчаливо взирали друг на друга.

– О чём ты задумался? – не вытерпела и спросила я.

– О Сульмаре, – без всякого энтузиазма ответил он.

– А что не так с Сульмаром?

– Вистинг.

Я была поражена. При чём тут Мортен Вистинг? Эспин снова начинает ревновать? Даже на расстоянии? Даже после того, как я тянулась к нему за поцелуем, который так и не получила? Да я до сих пор жду этот поцелуй, а Эспин зачем-то припомнил Вистинга.

– Он думает, что мы утонули, – в попытке смягчить ситуацию, сказала я.

– Вот пусть и думает. Хорошо бы отсидеться здесь дней пять, чтобы Вистинг успел покинуть Сульмар до того, как мы туда приплывём. Но выбора у нас нет, как и запасов еды. Поэтому я очень тебя прошу, если в Сульмаре ты столкнёшься с Вистингом, не заговаривай с ним. Просто игнорируй его. Я очень не хочу, чтобы с тобой что-то случилось

– А что со мной может случиться? – искренне не понимала я.

Его ответ немало удивил меня.

– Не хочу, чтобы ты снова чувствовала себя униженной. Не нужно этого. Ты всегда можешь положиться на меня. Что бы ни случилось.

Внезапно Брум потушил лампу и всё вокруг почернело. Я лежала в волчьем мешке, а мысли уносили меня куда-то далеко-далеко, где нет страха и сомнений, только ожидание прекрасного и волнительного. Просто сказка. И я почти живу в ней.

Глава 35

Перед тем как покинуть домик, я оставила в нём две последние плитки чая, что были в рюкзаке. Летом хозяева вернутся сюда, а тут такой сюрприз – любимый всеми жителями острова напиток. Должна же я хоть как-то отблагодарить неизвестных мне людей за то, что их дом стал нашим убежищем в снежную пору аж на целую ночь.