Я неловко перехватил кружку с давно остывшим чаем и покрутил ее в руках. Невозможно было остаться таким же после всего произошедшего.

Наверное поэтому, после возвращения все всё тут же забыли, словно ничего и не произошло. Но не я. Сначала я даже подумал, что действительно сошел с ума. Не было никакой Анны, не было ничего — лишь мои сны. Просто недосып. В квартире ничего не напоминало о ее появлении, а в больничной картотеке невозможно было отыскать ее адрес. Словно и не было никогда Анны на свете.

Лишь ноющее ощущение в груди говорило, что это не так. Я пытался поговорить с Ириной в надежде, что так как та была сестрой Анны, она что-то тоже помнила, но та лишь недоуменно смотрела на меня, собирая вещи и отправляясь в аэропорт.

Я поставил кружку на стол и размыв бычок в пепельнице, задумчиво уставился на полу смятую пачку.

Я добился просмотра видео с камер наблюдения в офисе Вени под предлогом того, что у меня украли кошелек, но там не было ничего. Даже меня на записях не фигурировало.

Я плутал в темноте в надежде отыскать след Анны.

Тонкие пальцы выхватили пачку сигарет из моих рук, вытаскивая меня из размышлений. Анна смотрела на меня с легким оттенком усталости.

— Чай обновить? — спросила она, кивнув в сторону покрытого пленкой напитка, — Коньяка у меня нет.

— Да и для него время неподходящее, — ответил я, задумчиво постучав пальцами по столешнице, — не надо, я этот допью.

— Как хочешь, — пожала плечами Анна, щелкая кнопку на чайнике, — как работа?

— Все хорошо, — ответил я, отводя взгляд в сторону, — пациенты, дежурства, все как обычно.

Анна неопределенно покачала головой, словно такое и для нее могло быть обычно.

Я нашел ее чудом, по-другому нельзя было и описать. Столкнулся в аэропорту, когда провожал Ирину с Платоном. Я заметил ее на выходе больше интуитивно, чем на самом деле разглядел. Я бежал за ней так быстро, что оставил там свой рюкзак. Анна как раз собиралась садиться в такси, когда я окликнул ее.

В одну секунду я подумал, что она меня не узнает.

Когда Анна повернулась и посмотрела на меня, я был уже практически готов к тому, что это больше не она. Что та Анна так и погибла в пятнадцатом веке, а это лишь ее очень похожий на нее потомок.

Но, увидев меня, Анна кивнула.

А в ее глазах все так же, как и в тот день, плясали языки пламени. Я был готов поклясться, что увидел их в ту секунду. Почему-то она согласилась тут же оставить мне свой номер, а через некоторое время позволила прийти к ней домой, хотя мы так и не говорили с того двухминутного диалога в аэропорту.

Я не понимал, почему она не сказала, что жива. Почему не нашла меня. Она не хотела меня видеть? Эти мысли крутились в моей голове уже битый час.

Слишком много было вопросов.

Я просто не знал, с чего начать.

— Ты как? — спросил я, отхлебывая ледяную жидкость.

Анна улыбнулась, накидывая сахар себе в кружку.

— На самом деле, прекрасно, — пожала плечами она, вытягивая чайный пакетик, — сейчас активно путешествую, изучаю культуры разных народов. Увлеклась даже археологией, думаю отправиться в какую-нибудь экспедицию.

— А ты можешь…? — я запнулся, а Анна хмыкнула, отрицательно мотая головой.

— Нет, Марк. Во мне больше нет сил. Ни темных, ни светлых, ни демонических, — Анна плеснула кипятка себе в кружку, тут же щедро разбавляя чай холодной водой из кувшина, — да в таком мире они и не нужны.

— В смысле? — я потянулся туда, где лежала пачка сигарет, но ничего не нащупал.

Анна отхлебнула чай и, сжав кружку двумя руками, подошла к окну.

— Только посмотри туда, — тихо сказала она, продолжая улыбаться, — мы сейчас с тобой сидим на пятнадцатом этаже многоквартирного дома в центре мегаполиса. По дороге несутся автомобили, устройство двигателей которых само по себе похоже на магию, а у меня в кармане лежит телефон с доступом в интернет, где я в любой момент могу узнать что угодно и сколько угодно. Мои родители в Австралии, но для того, чтобы с ними увидеться, мне достаточно включить видеосвязь. Все это — разве не чудо? Этот мир со всеми его недостатками, Марк, этот мир — мечта. Это не так заметно, когда ты просто живешь в нем. Я никогда не задумывалась об этом до того, как вспомнила, кто же я, — в этот момент ее плечи дрогнули, от чего чай перелился через край, — вот я свинья, конечно.

Анна засуетилась, подбегая за тряпкой, а я смотрел в окно.

— Как у тебя получилось, — спросил я, а Анна, что стояла на коленях, подняла голову, — как у тебя получилось остановить конец света тогда? Он же был неминуем. Хоть свет, хоть тьма, без баланса — зло.

Анна снова наклонилась к луже, быстро вытирая растекшуюся лужицу.

— Понимание добра и зла и помогло, — выдохнула Анна, — еще бы пришло оно ко мне чуть раньше.

— Не понимаю, — осторожно заметил я, не позволяя Анне уйти в свои мысли.

Анна поднялась на ноги, отходя к раковине.

Было видно, что ей тяжело говорить об этом, а я мысленно тут же себя ударил.

— Прости, не будем об этом.

— Будем, — решительно сказала Анна, отправляя в раковину тряпку, — ты же за ответами сюда пришел. Это нормально, тем более, что в этой игре все пытались тебя затащить на свою сторону. Ты же помнишь тот голос, что каждый раз напоминал тебе, что меня бояться надо, — я спокойно кивнул.

Да, это я понял еще в тот день. Собеседник Анны готовил почву для своего побега очень тщательно. ему было необходимо, чтобы когда Идонея соберет в себе свет, Анна поддалась соблазну. А для этого у нее не должно было быть друзей. Нормана эти слова увели в церковь, но не привели к Богу. Меня же просто отгородили от девушки, которую я должен был защищать.

— Когда мы с отцом и с тобой говорили о том, как выйти из сложившейся ситуации, мы всегда отметали абсолютно точно один вариант — мою смерть. Помнишь, почему?

— Потому что тогда весь свет застрянет где-то в невесомости и мир обратится во тьму, — Анна кивнула, подтверждая мои слова.

— Именно так. Когда я начала задумываться о том, что мне нужно передать свет, я стала размышлять о том, как это сделать. Единственным разумным вариантом тогда показалось согнать всех тех, в ком есть хоть капля света — вас, светлых хранителей, в одно место. Уничтожив физическую оболочку, как было с моей матерью, “упаковав” свет во тьму, передать вам свет. Единственную проблему, которую я видела — это то, как впоследствии светлые хранители избавятся из этой оболочки в виде тьмы. Этот момент не давал мне покоя, но других вариантов особенно не было, так что думала, что стоит рискнуть. Я долго рассчитывала именно на этот расклад, совершая выбросы тьмы в надежде, что инквизиторы появятся, но ничего не происходило. Тогда я стала переходить грань добра, дабы усилить свой посыл, но тоже ничего не получалось, а барьеры тем временем трещали. Время шло, инквизиторы не появлялись, а света оставалось все меньше.

— И тогда ты стала думать об обратимости тьмы в свет, — сказал я, а Анна облокотилась на кухонный гарнитур.

— Именно так. Я очень хорошо помнила момент, когда ходила совсем по тонкой грани, еще до твоего появления у нас в доме. Тьма захватила меня с головой тогда, но почему-то после, в тот день, когда мы оказались в лесу, от нее практически не осталась и следа. А ведь я была темной от рождения. Я стала искать подтверждение своей теории в следах истории и нашла. Были случаи, когда светлые хранители переступали черту, но после длительного покаяния и определенных жертв с их стороны, искренних и отчаянно чистых, они вновь возвращались в стан светлых.

И тогда я подумала, что обратить весь свет во тьму будет очень хорошим вариантом его спасти. Задача становилась проще простого. Света не остается, а это значит, что стоит любому светлому хранителю произвести надо мной суд, как вся тьма обратится светом и перейдет ему. Во-вторых, обладая такой чудовищной силой можно было создать такое притяжение в нашу деревню, что чуть ли не самой за руку привезти хранителей сюда. Оставалось дело техники. Только произошло одно но.