Вязунец поддержал кавторанга в решении уехать, сам он был родом из Беларуси. Но с ними согласилась только половина из выживших, это были самые молодые и пенсионеры с маленькими детьми. Еще две недели ушли на сборы и приготовления, и пять дней на дорогу. Движение по трассе шло очень нескоро, та оказалась забита легковыми автомобилями и фурами. Кто-то успел получить предупреждение и хотел уехать. Поэтому сразу после Луги они свернули на второстепенные дороги, а затем и вовсе двигались проселками до Порхово, а оттуда о Великих Лук.
В пути особых приключений с ними не произошло. В каком-то поселке они подобрали котенка, провели там интенсивные поиски, но больше никого из живых найти не удалось. Несколько раз люди видели выживших птиц, это давало надежду, что и люди также могли выжить. Дальше они прошли тем же путем через дорогу в сторону Невеля и остановились на ночевку в Городке. Где с большим удивлением на второй день по приезде услышали шум двигающихся автомобилей.
Опытный опер быстро обнаружил команду "мародерщиков", которые под прикрытием разведчиков потрошили склады находящейся рядом птицефабрики. Его насторожило отличное вооружение и слаженность действий этой непонятной команды. Он принял их поначалу за военных, да не простых вояк, а какой-то спецотряд. Кавторанг же оказался специалистом по РЭБ. Используя привезенную с собой аппаратуру, он смог подслушать переговоры "мародерской команды". И очень сильно удивился, когда услышал характерные архангельские словечки. Какое-то время ему пришлось прослужить в Северодвинске, и он отлично помнил это своеобразное северное наречие. Такое понятие, как «ремки» больше нигде не используют, как и характерные окончания некоторых слов.
Подольский тут же вписался в переговоры чужаков. Разведку в этот день возглавлял Витя Хазов. Он моментально сориентировался в обстановке и назначил встречу на перекрестке. Га ней стороны быстро пришли к согласию, и пара переговорщиков от Гатчинских уехала сразу к Бойкичу. И уже к вечеру команда приезжих подкатывала к самой Довже. Половина команды Гатчинских состояла из маленьких детей и их молодых мамаш, у большинства мужья пропали в катастрофе.
Многие малыши по этой же причине вовсе остались без родителей, только дедушки и бабушки. Были и полные сироты, тех сразу усыновили. При таком количестве детей в поселке остро встал вопрос с детским садиком, и люди срочно начали его обустраивать. Не дело нынче отрывать взрослых от работы, ну а дети будут под присмотром. Даже нянечки теперь таскали с собой оружие. Всех вновь прибывших заселили в пустующие дома, благо, их оставалось достаточно. Мужчин вооружили и приписали в ополчение. Подольский был приятно удивлен атмосферой оптимизма и добрососедства, царившей в поселке и быстро вошел в новое сообщество.
Сразу после новоселья в Довже Михаил попросил назначить общее собрание населения для выборов, но его отговорили, решив организовать всеобщий сход после уборки урожая и встречи с белорусами. Пока люди назначили исполнительный совет в составе самого Бойкича, Ольги Туполевой, Татьяны Тормосовой, Прохора Ивановича Замятного и Войтовича Ивана Васильевича. Вскоре к ним присоединился и Подольский, как представитель Гатчинской группы. Михаил втайне надеялся увильнуть от руководящей должности, но его так и оставили в атаманах. Хотя имея в помощниках опытных и компетентных людей, руководящая работа оказалась не так уж страшной. Постепенно он втянулся в новую для себя роль, у местных жителей и Гатчинских он быстро набрал авторитет. Один их переезд с далекого Севера, да боевые стычки с бандитами и людьми из спецслужбы чего только стоят.
Подольский возглавил группу связи и информации. Так они обозвали тех, кто работал с Максимом Каменевым, то есть занимался поиском и обработкой необходимой информации. Плюс на них же была повешена функция организации связи. Группа использовала оставшуюся с прежних времен древнюю проводную телефонию. Также они довольно быстро протянули новые кабеля по обоим поселкам. Благо, было где их брать.
Специалисты смонтировали небольшую АТС и серверную, и теперь у них была как телефонная связь, так и местная локальная сеть. Благо компьютерной техники в городе еще завались, поэтому с аппаратурой проблем не возникало. Каждый вечер генераторы подавали ток в поселки, в это время можно было посмотреть фильмы, покопаться в ноутбуках, зарядить аккумуляторы. В остальное время электричество постоянно было только в правлении, на ферме и в узле связи. С началом учебного процесса в школе планировалось и туда подавать электроэнергию.
Нашлось место и гатчинскому оперу. Илью Вязунца назначили шерифом округа. Именно так незамысловато обозвали эту должность, не мудрствуя лукаво. Ну а зачем изобретать велосипед? Вроде участкового, но с большими полномочиями и обязанностями. Действовал Вязунец в связке с группой разведчиков "Пионер", которую так и возглавлял Евгений Потапов. Разведчиков в его подчинении поначалу было шестеро: Ярослав Туполев, Сергей Носик, Виталий Хазов, Иволгин Семен, Тимофей Мамонов и к удивлению многих Ольга Шестакова.
Эта амазонка с русой косой на местных жительниц произвела самое яркое впечатление, а парней просто поразила наповал. Никто из обоих белорусских поселков не стрелял так метко как могла она. Даже Складников признал в ней истинного снайпера и лично взялся натаскивать девушку, в стрельбе он и сам понимал толк. Чуть позже в команду разведки влились два хлопца из Алфимова: Валера Мурашевич и Иван Трапезников.
К тому же их временное правление всех здоровых мужчин и добровольцев- женщин приписало в ополчение. Их разбили на десятки, которые возглавили наиболее опытные люди. Боевой подготовкой ополченцы занимались регулярно. Это были и стрельбы, и тактика, и рукопашный бой. Основными инструкторами работали лейтенант Потапов, бывший морпех Александр Пономарев и подполковник госбезопасности Мартын Петрович Складников. Временами на занятия подъезжал и старший Мамонов, в его хозяйстве работы было выше крыши.
Но регулярная служба не мешала бойцам разведки помогать и в уборке урожая, и в "мародерке". Местное "начальство" также подставляло плечо под мешок, выдергивало морковку, и таскала на вилах навоз. Каждый житель их общины был обязан отработать на поле или ферме определенное количество часов в неделю. Освободили от "кормовой повинности", так кто-то метко обозначил эти работы, только врачей и воспитателей в детском саду. Михаил и сам активно участвовал как и в уборке, так и в поездках в город, брал ночные дежурства, в которые помимо разведчиков ходили все ополченцы по очереди. Люди окончательно взяли собственную безопасность в свои же руки, надеяться сейчас было не на кого. Вопрос выживания стоял ребром – или-или.
Смешанное из различных групп население поселков разбилось на рабочие бригады, по специальности или по желанию. Люди здесь собрались все больше взрослые и самостоятельные, такие обычно не пропадают. И приезжие, и местные быстро перемешались с друг другом и нашли общий язык. Северные огородники-пенсионеры работали в тесной связке с алфимовскими аграриями. Их необычные для местных жителей советы позволили до сих пор собирать огурцы и помидоры в специально построенных для осенних погодных условий парниках. Пригодились в хозяйстве и оригинальные рецепты консервирования и засолки овощей. Но и самим северянам в диковинку были обширные местные поля с овсом и фуражным зерном.
В двадцати километрах от Герасимово на полях выращивали даже лен. Что делать со всем этим богатством пока никто не представлял. Если у себя рядом кое-как они смогли убрать фуражное зерно, и теперь занимались его обработкой и закладыванием на хранение, то остальное великое множество засеянных гектаров так и осталось на полях. На Войтовича было больно смотреть, когда они проезжали мимо этих неубранных навин.
