Что ж, если целью претендентки было продемонстрировать искусство перевоплощений, то Микаэль удовлетворен. Первое очко она заработала.
Он для вида перелистнул несколько листков в прозрачных файлах и захлопнул.
– На фото Вы выглядели не столь… скучно.
Претендентка покрепче сжала в руках сумочку, чуть вздернула подбородок:
– В Вашем объявлении сказано, что требуется не привлекающий внимания секретарь-координатор, – отчеканила она. – Я постаралась выглядеть соответственно требованиям.
– Но не до такой же степени! – возмущенно воскликнул управляющий. – Не привлекающий – не означает отталкивающий. Что при виде Вас подумают о корпорации наши партнёры и клиенты? Решат, что мы держим в застенках и морим голодом своих сотрудников? Бывает, конечно, но только в качестве исключительной меры.
Девушка смутилась, но под толстым слоем белого грима, – весьма, кстати, устойчивого, раз его не смыл дождь, это Микаэль тоже отметил в плюс, – румянца было не заметить. Зато кончики ее ушей покраснели. На уши она грим не нанесла. Это минус.
– Проходите, – снизошел управляющий. – Плащ можете снять. Вешалка в углу слева от вас.
И он с мрачным удовлетворением понаблюдал, как претендентка на несуществующую должность расстегнула озябшими пальцами молнию и размотала с шеи шарф. Вот если бы не воротила нос и позволила ее подвезти… Повесив верхнюю одежду на плечики, она нервно одернула рукава серенького жакета, хотя в этом не было никакой необходимости, они и так закрывали хрупкие бледные запястья.
– Присаживайтесь, Мишель Андреевна, здесь нам будет удобнее беседовать, – он показал на комфортное кресло для посетителей. – Зарплату мы предлагаем очень высокую, и это не обман. Но и требования у нас высокие и нестандартные. Я задам Вам несколько вопросов. Не удивляйтесь, если они покажутся вам необычными. Впрочем, удивляйтесь на здоровье, мне нужна ваша естественная реакция. Кстати, почему вы сменили имя?
Она прошла к столу и аккуратно присела на край глубокого кресла. Чтобы не провалиться и потом изящно встать, – одобрительно отметил он про себя.
– Не я. Моя мать, и причины я назвать не могу. Позвольте узнать, откуда вам стало известно мое первое имя?
Он вздернул бровь: и кто у кого на собеседовании? Но ответил:
– Позвольте кое-что пояснить. У нас крупная международная корпорация и доверительные отношения с клиентами, но мы не даем рекламу своих услуг, о нас узнают посредством так называемого “сарафанного радио”. Мы должны быть безупречны и свести к минимуму ошибки, вызванные человеческим фактором. Потому мы обязаны знать всё о своих сотрудниках, чтобы составить полное представление о его талантах и возможностях и о том, что может помешать их росту.
Он так и не признался, из каких источников его агенты вытащили ее первое имя, но девушка понимающе и едва заметно усмехнулась, а ее поза стала напряженной, как у кошки перед побегом. Так и захотелось приказать : “Сидеть!”, но когда кошки слушались приказов? И он мягко, чтобы не спугнуть, сказал:
– Это тоже испытание, Мишель Андреевна. Мы лишь продемонстрировали наши возможности. Сразу. Большинство соискателей пугаются и отсеиваются на этом этапе, и это нас тоже устраивает. Мы ценим доверие. Ценим смелость. Ценим умение держать себя в нестандартных ситуациях. И в дальнейшем мы рекомендуем сотрудникам не скрывать проблемы, которые их беспокоят. Мы решаем практически любые ваши проблемы, чтобы вы не отвлекались на житейские… скажем так, неурядицы. Разумеется, всё добровольно, наши эйчары не будут загонять иголки под ногти и выпытывать личные секреты.
– Вы гарантируете? – бросила она пытливый взгляд из-под длинных ресниц. Он встретил его спокойной улыбкой.
– Безусловно. Раз вы до сих пор не сбежали, значит, либо не страдаете манией преследования, либо излишне любопытны, либо вам действительно интересна и нужна эта работа. Так какая причина?
– Третья, – кивнула девушка, и ее спина слегка расслабилась.
***
Да. Это был тот самый мужчина верхом на майбахе. Но если бы не голос, я бы его не сразу узнала. Все-таки как костюм и обстановка меняют впечатление о человеке! Теперь он выглядел не как молодой начинающий миллиардер, а по меньшей мере как средневековый король, случайно попавший в наш двадцать первый век вместе с замком.
Светлую рубашку он сменил на черную с кружевными манжетами и надел сверху что-то вроде черного бархатного камзола, расшитого серебряным шнуром. Или как там называется это одеяние с зауженной талией и широкими отворотами на рукавах?
Кисти крепких рук с холеными пальцами говорили о том, что их обладатель никогда не занимался тяжелой физической работой. Максимум – спортзал. На большом пальце я заметила перстень из белого металла с загадочно мерцавшим камнем глубокого темно-синего оттенка с фиолетовыми и сиреневыми прожилками.
Видимо, перстень шел в комплекте с кабинетом, напоминавшим театральную декорацию. Интерьер изобиловал серебром и фиолетово-синим камнем, похожим на чароит: ими были отделаны стол и письменный прибор; большая шкатулка-ларец; странные, ни на что не похожие фигурки на полках вычурного книжного шкафа за спиной хозяина кабинета. Тяжелые темно-синие гардины, расшитые серебряной нитью в тон стоявшему у стены дивану, были плотно задернуты, и полумрак, разбавленный парой свечей в серебряных канделябрах, не позволял разглядеть помещение в подробностях.
Да-да, кабинет освещался допотопными свечами. Если тут экономят на электричестве, то стоит ли устраиваться сюда на работу? Это если не считать других странностей.
Все эти мысли промелькнули, пока я, следуя указаниям хозяина кабинета, снимала плащ и усаживалась в кресло. Чересчур мягкое, жутко неудобное. Казалось, оно меня проглотит, если сесть поглубже.
Я машинально отвечала на вопросы, даже сама попыталась выяснить, откуда какая-то фирма, специализирующаяся на ролевых играх, знает больше, чем я писала в резюме. А сама тем временем почему-то радовалась: не узнал! Мало ли девиц в рыжих плащах на улицах города, с чего бы ему запомнить меня?
Или он только сделал вид, что не узнал? Я же ему, наверное, на чистые и светлые чувства благодетеля наступила. Может, ему никогда не отказывают девушки.
Я боялась, что управляющий ответит отказом, припомнив мой отказ, а других вариантов у меня пока нет.
– Третья… – повторил мою реплику управляющий, снова открыв черную папку.
Интересно, что еще они успели узнать обо мне? А еще интереснее, зачем? Неужели они собирают информацию о каждом, кто откликнется на их объявление, или это только мне так повезло? И есть в этом какая-то несправедливость: я-то ничего о нем не знаю, даже имя не разобрала на табличке. Вот как мне к нему обращаться? Господин управляющий? Ну какой он мне господин? Надеюсь, ролевые игры у них тут без уклона в БДСМ! На такое я никогда не подпишусь!
– Для начала давайте определимся, по какому все-таки имени к вам обращаться, – предложил работодатель. – Или выберите себе псевдоним, под которым вас будут знать ваши коллеги.
Я зависла на таком простом вопросе. Пока я не переступила порог этого здания, меня звали Мария. А в свидетельстве о рождении записано Мишель Томá, по маминой фамилии. И прочерк в графе «отец».
Моя мать, начинающая актриса, сумела ненадолго выскочить замуж за француза и пожить в Париже, но успела уехать в родную Москву за месяц до моего рождения. А потом отправила меня к бабушке в маленький провинциальный город, который не на всякой карте найдешь. Подальше от притязаний родного отца. Их развод длился долго. Потому мне и переменили имя, записали как Марию, а фамилию взяли дедушкину – Елисеева. И отчество дали дедушкино – Андреевна.
Как звали отца-француза, я никогда не знала, только фамилию. Бабушка молчала, а мама… У нее не спросишь, ее давно уже нет в России, а может быть и в живых. Через два года после моего рождения мамочка родила еще одну девочку от какого-то женатого режиссера, а еще через год уехала с очередным мужем-иностранцем на его родину, да там и пропала. Ее второй муж был арабом. Обращения в посольство ничего не дали, арабская сторона утверждала, что женщина сбежала, украв у мужа какие-то ценности, и объявила маму в международный розыск. Мамину московскую квартиру бабушка сдавала, на то мы и жили. А я, когда поступила в универ, получила место в общежитии.
