Инесс, в отличие от сестры, имела длинные русые с пепельным оттенком волосы, смугловатое лицо и голубые глаза, очень живые, в них было столько смеха, что холодная Энжи казалась застывшей статуей рядом с живой и настоящей Ин.

Кристи была неудавшейся «третьей попыткой». Даже ребенком она не была замечена родителями и уже тогда страдала от одиночества. Миловидная, она смотрела на сестер с завистью, она знала, что ей далеко до них. Она была привлекательной, а они были красивы. Их любили, а она слишком часто слышала тишину в ответ на свои вопросы. Ее игнорировали, а ведь в ней было столько нежности…Так много, что и представить себе нельзя, но кому она была нужна в семье, где царили амбиции?

Такие разные, и такие близкие… Постепенно росли сестры, и энергии их взаимодействовали, смешивались и создавали уникальный образ, где каждая дополняла другую. Каждая в тройке служила открытием и самораскрытием для других. Они были словно близнецы, связанные настолько, что, глядя на них, было понятно, кто из них кто, и все знали, что они родные.

Инна часто глядела на себя в зеркало, и ей нравилось собственное отражение. Она любила свои красивые волосы, цвета колосьев, ей нравилась стильная одежда, и она была у нее, хотя в то время сложно было приобрести что-то красивое. Связи отца делали свое дело. Еще девчонкой она придумывала цели и достигала их. Создавая в своем воображении картины желаний, она знала детально, какой будет ее жизнь, что она нарисует в мечтах – появится. Это была своего рода игра.

Вот сейчас Ин захотелось надеть мамино платье, она открыла шкаф и достала любимое платье мамы, красного цвета. «Как кровь», – подумала Ин. Из зеркала на нее смотрела удивительная 17-летняя красавица. Волосы золотым руном спускались с плеч, тело, гибкое и сильное, стройное и величественное, было завернуто в цвет силы, страсти, крови.

– Да, – прошептала она, – я очень…красива.

Затем смутилась, но, вспомнив, что Энжи не смущается, повторила громко и уверенно:

– Красива! Кто против, пусть скажет!

В этот момент с диким воплем в комнату вбежала Кристи. Лицо ее было обезображено, девочка плакала и кричала:

– Помоги мне, Ин, меня снова хочет избить Энжи! – Ее глаза были исполнены мольбы. Она знала, что в их семье только Инна может оказать ей поддержку. Больше никому она не была нужна.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила Ин.

– Я только немного полазила в Энжином шкафу… – Напуганная Кристи вся тряслась.

Тут вошла Энжи. Ее холодный взгляд не знал пощады, она была полна ненависти, точнее презрения, ведь эта «попытка номер три», как иногда выражался папа, не была достойна ее ненависти, она просто презирала ее. Волосы на голове Эн развевались, словно красные змеи, она напоминала в этот миг Медузу Горгону. Эн протянула вперед руку, Кристи прижалась к сестре. Ин встала между ними, закрывая собой младшую. Она всегда защищала Кристи от выпадов гордячки.

– Не лезь, – прошипела Энжи, – я убью ее. Она опять шарилась в моих вещах… – Ее голос был одинаковым всегда, интонации не менялись, лишь слышалось шипение в момент сильной злобы.

Она протянула руки и бросилась к Ин, стараясь выхватить Кристи из-за спины сестры.

– Она еще ребенок, – сказала Ин холодно и бесповоротно. – Нужно тебе научиться прощать.

– Кто ты такая, чтобы учить меня? – Энжи взбесилась от осознания того, что сестры объединились против нее. – Я вам обеим сейчас покажу, кто из нас умнее и сильнее… – Она набросилась на Ин со свирепым выражением лица и вцепилась ей в волосы. Ин ловко увернулась и оказалась сверху на Энжи, глаза ее смеялись. Она не злилась на сестру, она старалась лишь обороняться. Это взбесило красноволосую бестию еще больше. Кристи стояла в стороне, она знала, что ей лучше не лезть, она лишь шептала плача:

– Прости меня, Ин, я виновата…

На этот раз драка развернулась по полной программе. Ин только успевала уворачиваться от цепких рук сестры. Волосы ее были прилично выдраны. В этой живой куче трудно было узнать кровных сестер, битва которых тоже была кровной. Вдруг в воздухе повисла тишина… резкий звук рвущейся материи… Это был звук, который отрезвил всех, а потом громовой голос отца:

– Достаточно…

Подобно удару молнии в большущее дерево, голос заставил двух сестер разделиться, они остановились, продолжая тяжело дышать.

– Все по своим комнатам, живо!

Все знали, что возражать запрещено.

Ин поднялась, отряхиваясь и глядя с ужасом на оторванный рукав платья, на плече зияла огромная дыра. Отец уже покинул место сражения, когда в комнату вошла мать. Мать выглядела уставшей. Когда-то она была красавицей, но с годами потускнела, руки ее, вечно работающие, опустились вниз. Увидев на одной из дочерей разодранным свое любимое платье, она взглянула на плачущую Кристи, потом на смутившуюся Ин и поймала выражение лица Энжи. Ее поразила многоликость эмоций, которые вызвала эта ситуация. Энжи, ее любимица, не сочувствовала, она смеялась. Боль, которую испытали Ин и Кристи, была наградой ей за нарушение субординации. Энжи удалилась.

Мать не ругалась, она молчала. Она вообще теперь смотрела на мир как наблюдатель, как будто все вокруг происходило не с ней. Муж вечно устраивал гулянки в их огромном доме. А она, не разгибаясь, мыла и убирала дом после «важных встреч», как любил он их называть, и снова готовилась к новым «важным встречам». Она, не зная отдыха, обслуживала мужа-начальника, воспитывала дочерей и заботилась о долгожданном мальчике, который, к полному развенчанию всех ожиданий, родился инвалидом. Раньше она работала, ей нравилось приходить в свой кабинет и делать что-то для окружающих, быть полезной кому-то. Всегда опрятная и аккуратная, она вызывала восхищение сотрудников. Ей нравилась служебная деятельность, хотелось реализоваться в жизни, и она понимала, что быть самодостаточной – это значит приносить пользу обществу через качественное выполнение своих обязанностей. Когда она встретила отца своих детей, ее реализация в социуме закончилась. Ей больше не нужно было работать, потому что муж – большой начальник – обеспечивал семью всем необходимым, и даже больше, стабильно, во все времена и при различных политических правлениях. Он выстроил огромный дом, в нем должна была процветать его большая семья, и конечно, его женщина должна быть хранительницей очага. Его очага. Зачем ей что-то еще, когда целый мир у ее ног?

Эмоциональное отупение разлилось по когда-то красивому лицу матери. Ин вся сжалась. В ее глазах было лишь одно слово «прости», которое сбегало прозрачными каплями по щекам. Кристи тихо плакала в углу, она боялась поднять глаза, чувствуя себя виноватой во всем. «Я так виновата, зачем я вообще родилась, зачем, я приношу родителям лишь страдание», – думала она, а в космосе формировалось ее будущее. Кристи несла свой крест, понимая, что ее в этом мире никто не ждал. Ребенком она прокляла себя, именно тогда, когда желания наиболее сильны. И в далеком будущем воплотилось запрограммированное ею желание: быть нелюбимой, быть ненужной. Став взрослой, Кристи выбрала для себя роль любовницы, мечтающей о детях и постоянно убивающей их в своем чреве. Она выбрала для себя роль воровки чужого счастья, отбиравшей ночи у «законных» жен, ведь она не была достойна того, чтобы самой быть женой. Перед чужими мужчинами она была так же виновата, как перед родным отцом.

Только когда Кристи смогла принять себя, появилась ее первая рожденная дочь. Первая попытка полюбить себя и простить за все… Любите своих детей, тогда они смогут быть счастливыми, они поймут, что такое жизнь, настоящая жизнь…

Лишь Энжи не чувствовала ни к кому жалости. Она, королева, была выше сострадания, этот мир был создан для нее, весь он лежал у ее ног. И расплата сестер, и страдание матери – все это было ее заслуженной наградой. Она знала, что в ее мире будет лишь самое лучшее. Она пришла сюда, чтобы написать для себя лучшую роль и блестяще сыграть ее.

Вечером мать стояла в саду и смотрела на дуб. Она думала о своей, когда-то счастливой жизни, о тех временах, когда она была свободна. Она вспоминала, как 20 лет назад они с мужем, только поженившись, посадили дуб, символизирующий их любовь и сына, который родится сильным, как это величественное дерево. Родится сильный, умный сын – радость для ее любимого мужа. Так она думала во время всех трех беременностей, лишь в четвертый раз ее мольбы были услышаны, и родился мальчик, все будущее которого было закрыто страстным желанием родителей иметь сына как цель и неприятием мира, которое испытывал ее муж. Желудок ущербного ребенка не принимал пищу. Много лет мальчик ощущал лишь подобие жизни, словно слабый росток, так не похожий на сестер. Доктора посоветовали завести свое хозяйство, чтобы ребенок мог питаться натуральными живыми продуктами, и мать, оставив работу, занялась воспитанием детей и уходом за самым слабым. Врачи говорили, что вряд ли он долго протянет, но мальчик выжил, благодаря стараниям матери. Дочери были сильными, росли, как три сосны, мощными и величественными, реализовывая программу – родиться сильными, как мужчины, и двигаться к цели. Младший сын – реализовывал программу блокировки целей. Его уже особо не надеялись увидеть. Отец попрощался с идеализациями, принял мир таким, какой он есть, и сразу же все изменилось, но программа была запущена… А матери пришлось обезличиться, она отказалась от своих желаний и стала осуществлять желания всех остальных членов семьи.