– Четырнадцать капель на стакан. Четырнадцать, Лер! Там же написано! Куда ж ты льешь, ненормальная?!

– Ничего-ничего… Крепче будет… забористей…

Устав ждать, пока эта долбанная пипетка разродится удовлетворяющим меня количеством жидкости, я свинтила всю крышечку.

Настя ахнула и прижала руки ко рту.

– Максимова! Не вздумай! На нем брюки порвутся!

– Еще как порвутся, – пробормотала я. – И пусть хоть весь день за кафедрой прячется, сволочь такая.

Одновременно с Настей мы вдруг подняли головы и рассмеялись – а вдруг это будут те самые брюки, из-за которых все и началось?! Те, что я испортила, залив коктейлем на вечеринке с попечителями на прошлой неделе?

Вряд ли, конечно. Но, чем черт не шутит. Во-всяком случае, узнаю я эти брюки совершенно точно – потому что разглядеть успела ну с ооочень близкого расстояния, пытаясь исправить причиненный вред.

Наклонив бутылочку и не обращая внимания на Настины охи и ахи, я решительно выплеснула добрую треть дорогущего средства в стакан с кофе, который оставила на кафедре заботливая секретарша нашего декана, Матвея Александровича Донского – чтоб приятнее было ему, лапушке, объявлять о результатах конкурса на участие в архитектурном воркшопе, ради которого мы с Настей не спали нормально вот уже месяц, готовя проект и портфолио.

Голландские партнеры, возможность стажировки в Европе, стипендия от частных учредителей… Красный диплом, карьера, связи…

Все пошло прахом из-за одного непродуманного, неловкого шажка на скользких каблуках. Из-за одного единственного бокала «Маргариты», выплеснутого не куда-нибудь, а на брюки того, кто единолично решает, поставить свою подпись под рекомендацией проекта или же прокатить вас, в один момент лишив светлого будущего.

И ведь никому не пожалуешься, не докажешь, что Донской настолько мелочно-мстительный – все его обожают, все считают просто замечательным преподавателем! Истинным профессором!

Звездный архитектор, чья фамилия стоит под самыми элитными проектами Москвы, находка для любого ВУЗа, мастер выбивать все гранты, какие только возможно… Да и вообще, душа-человек, всегда готовый войти в положение и дать отсрочку на любое задание.

А красавец какой? Высокий, атлетически сложенный, подкачанный даже, как я подозреваю… Глаза темно-серые, пронзительные, умеющие смотреть так, что нет-нет, да и покраснеешь, и взгляд отведешь, старательно думая о высоком. Лицо мужественно-благородное, загорелое, с четким, «стальным» подбородком. Будто и не профессор вовсе, а суровый полярник, испытавший на себе все прелести жизни в ледяной пустыне.

Весь женский контингент архитектурно-дизайнерского ходит из-за него на лекции как на праздник, и каждая старается занять место поближе к кафедре. Да что контингент! Сама ректорша от него лужей растекается, краснеет, бледнеет и роняет вещи из рук – стоит только этому долбанному Ален Делону обратить на нее свой благосклонный взгляд.

Как же, пожалуешься на такого!

Ректорша скорее поверит, что у вас задолженности, потому что инопланетяне похитили, чем в то, что ее ненаглядный «Матюшенька» может зарезать полноценный студенческий проект за какие-то облитые коктейлем штаны.

И главное, что обидно-то – облила я его вовсе не потому, что пьяная была или под кайфом. Да и на вечеринке той не развлекалась, а работала – нанялась на два вечера официанткой в кейтеринговую компанию, обслуживающую университет. Понадеялась, дура, на быстрый и надежный заработок в преддверии Нового Года.

Да, неопытная. Да, наврала о своем «экспириенсе», предоставив письмо от парня подруги, владельца кавказского ресторана.

Но кто ж знал, что эти сволочи так загружают подносы с напитками, что донести его можно только обладая силой Халка и способностями многорукого бога Шивы. Причем, донести-то ладно. А вот раздать выпивку, балансируя тяжеленный поднос на одной руке – как вам такое?

В общем, не повезло мне – ни с подносом, ни со способностями, ни с клиентами. Точнее, с одной клиенткой – и как раз той, с кем вальяжный и расслабленный Матвей Александрович собирался, по всей видимости, провести не только вечер, но и ночь.

Сучка драная… Она ведь специально заставила меня потянуть руку с маргаритой в ее сторону – почувствовала, что поднос в моих руках перевесит и я грохну его со всем содержимым на пол. Вот только не рассчитала, что я сделаю по инерции этот роковой шаг вперед, пытаясь удержать баланс. Из-за узкой юбки запутаюсь в ногах, споткнусь и грохну поднос не на пол, а на брюки ее сегодняшнего «дейта».

Как сейчас помню его взгляд – темный, бушующий, будто мужчина еле сдерживался, чтоб меня не ударить… И ядовито-синее пятно, растекающееся по брюкам и означающее конец его блистательному вечеру.

Хотя я, если честно, придумала бы, как выкрутить эту ситуацию в пользу «продолжения банкета». Любой из них мог бы предложить другому поехать домой переодеться… Ну и… со всеми вытекающими.

Однако, вероятно, их отношения еще не зашли настолько далеко, чтобы предлагать столь интимные вещи, и я попыталась исправить ситуацию своими силами.

– Ради бога, простите… Простите… Я сейчас… сейчас… – лепетала, доставая из сумочки на бедрах салфетки. Вспомнив, что для чего-то там используют соль, схватила со столика солонку для любителей текилы и, совершенно ни о чем не думая, сыпанула из нее на брюки декана. И упала перед ним на колени – вытереть.

– Дура! – взвившись из кресла, Донской оттягивал от ноги штанину, выглядящую так, будто он не добежал до туалета.

– Идиотка! – прошипела эта сучка с платиновыми волосами, вскакивая и бросаясь вслед за ним.

Мои глаза застлали слезы. Я ведь не специально, я не хотела! Да и чего так паниковать-то, штаны оттягивать? Я ведь не кипятком его облила, ожога там никак не может быть…

И тем ни менее, вечер у декана был явно испорчен. Собирая осколки и вытирая разлитый алкоголь, я успела заметить, как он уходит, злой и весь какой-то дерганный, а его дама семенит за ним с явно растерянным и расстроенным выражением на холеном лице.

По началу я еще надеялась, что он не запомнит меня – особенно учитывая то, что в обычной студенческой жизни я практически не крашусь и не ношу узких, коротких юбок. Рыжие волосы мои тоже обычно распущены, а не убраны в хвост, где и цвета-то не видно.

Однако, когда наш замечательный проект гостиницы вернулся, даже не попав в список финалистов (зарезанный за совершенно незначительную ошибку в размерах ОДНОЙ-ЕДИНСТВЕННОЙ комнаты – на минуточку, из восьмидесяти)… причем, вернулся без возможности переподачи! – стало понятно, что меня узнали, запомнили и вознамерились отомстить.

Что ж… Месть это блюдо, которое подают холодным, мой декан. Если вы забыли об этом.

Завинтив крышку с пипеткой обратно, я отдала Насте бутылочку с афродизиаком из редчайшего и безумно дорогого гриба кордицепса – мы про такой никогда и не узнали бы, если б не Настюхин стареющий папаша-миллионер, в тумбочке которого она эту хрень и обнаружила, помогая горничной разносить по комнатам белье.

– Есть там народ? – обеспокоенно спросила Настя.

– Угу, – я кивнула, выглядывая из подсобки, куда мы спрятались для приведения плана в действие. – Битком набились.

Но нам это не помешает.

Подхватив стакан, с деланно равнодушным видом я выскользнула из двери, которая выглядела точно такой же, как дверь в аудиторию – только находилась на одном уровне с кафедрой. Прошлась мимо высокой стойки, за которой через пять минут встанет Матвей Александрович, мимо длинного стола, за которым ему будут аплодировать его голландские «коллеги», и вышла с другой стороны к студенческим рядам.

Выглядело все так, будто я решила срезать дорогу до своего места. Вот только вышла я уже без стакана – незаметно оставив его там, где ранее и взяла – за стойкой нашего дорого декана.