— Это день её рождения? — уточнила Гермиона, припоминая странную обстановку дома Каркарова, в котором провела всё лето. — Я помню этот миг.

Снейп кивнул.

— Но здесь нет моей колдографии. — вздохнула женщина. — Почему? Ведь он тогда и меня снимал.

— Она здесь. — ответил маг и отогнув мягкую ткань обложки, извлек маленькую карточку с изображением юной Грейнджер с младенцем на руках. — Это напоминание о том, как один миг может изменить всю последующую жизнь. — констатировал он и добавил: — Никто и никогда не видел это кроме меня и Игоря, с которым пожиратели расправились несколькими днями позже.

— Почему они не узнали обо мне?

Снейп усмехнулся. — Это просто.

— Я не единственная стала жертвой обливэйта?!

— Разумеется. Правда с ним пришлось повозиться несколько дольше, чем с тобой, но оно того стоило. Во всяком случае мои девочки остались в безопасности.

Гермиона вспыхнула.

— Ваши девочки. Как смеешь ты…

— Грейнджер. Молчи. Со своей стороны я обеспечил вашу относительную безопасность. Дочь была на некоторое время отправлена к моим магловским друзьям, а за вашей шайкой во главе с Поттером я постоянно присматривал. Вам было бы куда сложнее разыскать все крестражи и уж тем более сбежать из Малфой мэнора не прими я в этом действии своего незримого участия.

Глаза Гермионы полезли на лоб. Она видела воспоминания Снейпа, переданные Гарри, но это была лишь малая часть его истории. Сколько всего ещё скрывал этот загадочный экземпляр рода человеческого, можно было только догадываться.

Перевернув страницу, она обнаружила простые магловские фотографии, на которых была запечатлена малышка в разных возрастах. Первый зуб, первые попытки ползать, сидеть, стоять.

— Такая милая. — протянула Грейджер, ласково прикасаясь к каждой их них.

Снейп молчал. Говорить что-то просто так он не любил, а затрагивать щекотливую тему не желал. Если у Гермионы появятся вопросы, он ответит на них.

На следующей странице альбома снова были колдографии. Теперь на неё улыбаясь смотрела годовалая девчушка в красном платье и со смешным бантиком на макушке. Перед девочкой на маленьком столике стоял кусок пирога и свечка. Снейп сидел рядом. Его осунувшееся после всех событий лицо светилось радостью.

— Кто делал эти фото? — спросила Гермиона. — Мне казалось о Вашей жизни после смерти мало кто знал.

— Малфои. Они обязаны мне жизнью Драко.

— Ах да. — она вдруг вспомнила, как на его похоронах, Люциус распинался о благородстве друга, который не позволил душе его сына взять на себя тяжкий грех и печально улыбнулась. — При всех недостатках, у Вас слишком много достоинств. — заключила она и снова перелистнула страницу.

Гермиона с жалостью разглядывала изображения. Здоровая, весёлая малышка в большинстве своём улыбалась, что не скажешь об её отце. На каждой последующей фотографии при внимательном рассмотрении можно было увидеть, как тяжело Снейпу давались элементарные движения.

— Северус. Как долго ты мучился после того, как Нагайна …? — она посмотрела на его шею, окутанную черным шёлком.

— До сих пор. — признался маг. — Специфичный крестраж с ядом обладающим некоторыми свойствами не характерными для представителей этого вида. Мне крупно повезло, что мой антидот хоть как-то подействовал.

— Сейчас ты не выглядишь больным.

— Моя основная профессия — зельеварение. Последние двадцать лет я только и делаю, что пытаюсь излечится. Что-то мне несомненно удалось исправить, что-то нет. Северус передал Гермионе следующий альбом, не желая более трепаться о своём здоровье: — Это период от года до десяти. Не удивляйся. Она успела походить в общеобразовательную магловскую школу, что несомненно пошло ей на пользу.

— Как? — удивилась Гермиона. — Ты подверг её такой опасности?

Снейп опять усмехнулся. — Гермиона. С такой наследственностью, как наша, она уже в три года проявила свои таланты во всей красе. К пяти она достаточно хорошо научилась контролировать свои эмоции, не без моей помощи разумеется, но, а к семи прекрасно знала, что в магловском мире лучше держать свои таланты в секрете.

— Ладно, ладно. Сдаюсь. — она подняла руки, полностью капитулируя под напором его колючего взгляда и открыла следующий альбом.

Первые фотографии были вполне безобидные. Малышка с куклой, малышка с книжкой, малышка с котлом и пучком мяты. Малышка с папой в парке развлечений, в магазине, в кафе.

— Подумать не могла, что ты вот так просто мог сидеть в кафе. — прокомментировала Гермиона, чуть улыбаясь.

Через несколько страниц она обнаружила групповые фотографии со времён детского сада и была очень удивлена. Вопросительно посмотрев на Снейпа, она получила ответ.

— Мне надо было зарабатывать на жизнь. — развел руками маг. — Счета профессора Снейпа были заморожены после его смерти, а у мистера Принца за душой мало что осталось. Сбережений хватило лишь на то, чтобы оплатить аренду и организовать аптеку.

— Понятно. — кивнула Гермиона, перелистывая страницы дальше.

Детский сад закончился. Началась школа. Девочка в синей форме с белой лентой вплетенной в косу шла в первый класс, потом во второй, третий и так далее. Гермиона тщательно рассматривала каждую фотографию, улавливая, как менялась девочка с каждым годом.

— А где же летние фотографии? — спросила она у мужчины?

Снейп не ответил, а лишь вытянул из головы пару серебряных нитей и поместив их в пробирку, передал ей.

— Омут в Хогвартсе. Желаешь посетить?

— Да. — активно кивнула женщина, соскакивая с софы. — Однозначно хочу.

— Тогда идём.

В мгновение ока они оказались в директорском кабинете, аккурат возле чаши, очертания которой были хорошо ей знакомы. Она наклонилась над сосудом аккурат в тот момент, когда вылила в него Снейповы воспоминания и погрузив лицо внутрь, стала заворожённо смотреть.

Зельевар подошёл к ней сзади и прижался своим телом к её, прекрасно зная каждый момент, который видела ведьма. Женщина не возражала. Ей был приятен такой жест, но отрываться от чаши она не собиралась. Однако вскоре её боевой настрой сошел на нет. Милые моменты в общении между отцом и дочерью постепенно изменились. В одиннадцать лет мисс Принц отправилась в Хогвартс и там узнала о истинной сущности отца. Появились первые вопросы. Год спустя их стало больше. На каждой из них мастер терпеливо отвечал и пояснял девочке, почему он действовал именно так. И вот наконец в тринадцать лет девочка сподобилась задать самый сложный для неё вопрос. Жива ли ее мать и кто она.

Грейнджер рванула было в сторону, но Снейп удержал её на месте.

— Ну уж нет, Гермиона. Ты хотела узнать дочь и её характер, так смотри.

— Расскажи про маму. Расскажи, Расскажи.

— После того как ты узнаешь правду, наши отношения могут измениться. Эйлин, ты возненавидишь меня.

— Я хочу знать правду. — настаивала девочка. — Хочу. Требую.

— Она жива. Она не подозревает о твоём существовании. У нее все хорошо. Хорошо! Хорошо.

— Как ты мог? Разве ты не любил её?

— Любил. Разумеется я любил её.

Гермиона дёрнулась. Такое она услышать была не гото. Снейп опять удержал её и тихо прошептал над ухом. — Не поймите меня неверно. Сказать ребенку, что она родилась из-за ошибки или, ещё хуже, из-за моего расчета было бы слишком жестоко. Про любовь к тебе я слегка преувеличил. Хотя, мисс Грейнджер всегда была одной из моих любимых учениц, хоть и ужасно несносных.

Женщина кивнула в знак понимания и смирения и продолжила смотреть шоу, предоставленное ей мастером.

После того, как Эйлин узнала о своей матери, она возненавидела отца и почти полгода не разговаривала с ним.

Последним эпизодом был разговор с Макгонагл, которая примирила их, рассказав девушке кем именно был мистер Принц в далекие годы войны.

Гермиона вынырнула из чужих воспоминаний. Она не в силах была лицезреть переживания Снейпа касательно Эйлин. «И этот человек уверяет, что не способен любить.» — печально думала она, разворачиваясь к нему.