– Примерно так.

А после подается вперед, обтекая меня своим роскошным изящным телом и накрывает мои губы своими.

Ее губы горячие, мягкие и податливые. Раскрывающиеся навстречу моим с той же легкостью, с которой, я уверен, она раскроется, распластанная по кровати. Я пробую их на вкус, зарываясь пальцами в ее волосы, которые шелком скользят по моей ладони.

Вторая вряд ли смогла бы чувствовать так – под слоями новой перчатки беснуется пламя.

Солливер запрокидывает голову, с губ срывается тихий стон – на миг, когда ей перестает хватать дыхания, а после скользит пальцами по моему бедру. Я перехватываю ее ладонь за мгновение до того, как она ляжет на пряжку ремня.

– Не боишься, что сюрприз окажется несколько смазанным?

– Если только он не у тебя в штанах.

Ее ладонь накрывает мой член и мягко сжимает, в глазах, которые разогрелись до невыносимо-яркой летней зелени – полное отсутствие тормозов.

Мне это нравится.

Что мне не нравится – угрожающее рычание внутри и спазм, на миг перехватывающий запястье под перчаткой стальным браслетом.

И дикое, совершенно нереальное желание увидеть на ее месте Лауру Хэдфенгер. Чувствовать все то же самое – как тонкие пальцы скользят по пряжке ремня, расстегивая его, как повторяют движение молнии.

Как светлые волосы растекаются по моим бедрам, а губы обхватывают напряженную до боли головку. Сжимаются плотно, вызывая хриплое рычание в нас двоих – пока еще мягким скольжением сверху вниз.

Я сам не представляю, когда успел завестись настолько, но у меня действительно стоит так, что каждое движение ее рта отзывается наслаждением, способным вынести контроль с мощью беснующегося внутри дракона. Скольжение губ и пальцев – то расслабляющихся, то сжимающихся плотным кольцом.

Я вижу струящиеся между покрытых чешуей пальцев светлые пряди, как наяву, это «наяву» вышибает из меня все, что я взращивал долгие годы. Ладонью поверх шелка волос – в перчатке, сгребаю их в горсть на затылке, плотно насаживая на себя этот податливый рот. Сильнее и жестче, задавая ритм – до той грани, когда очередной спазм наслаждения переходит в пульсацию.

Мощную, сильную, яростную, которую она принимает в себя без остатка.

Солливер поднимает голову, отбрасывая растрепавшиеся волосы за спину, касается пальцами уголков губ, а после облизывает их.

– Да, ты действительно привык все контролировать, Торн, – сообщает с легким смешком, удобно устраиваясь на сиденье.

– Я этого никогда не скрывал.

Дракон внутри рвется, стирая когти о броню внутренней чешуи, рычит, исторгая пламя, а я смотрю на летящий вокруг нас город, в который флайс ввинчивается с немыслимой скоростью.

Пожалуй, сегодня ночью будет следующий оборот. Нам пора привыкать к тому, что мы – единое целое.

 Эта резиденция – одно сплошное напоминание. Напоминание о семье, а теперь вот еще и о Лауре Хэдфенгер, которая… которая. Я перевожу взгляд на идущую рядом женщину: для нее ничего не изменилось, словно во флайсе между нами ничего не было. Это мне нравится еще больше. Да, она идеальна.

Солливер Ригхарн – просто находка.

Чувствуя мой взгляд, она поворачивается и награждает меня долгим глубоким взглядом в ответ.

– Даже не спросишь, зачем мы здесь?

– А ты расскажешь?

Я останавливаюсь, открываю дверь.

Верраж подрос: он занимает уже гораздо больше места, чем несколько недель назад. Драконенок вскидывает голову, но сейчас меня интересует не он. Солливер смотрит на него, потом на меня.

– Это тот самый дракончик?

Тот самый. Ради которого я отключал щиты.

Хотя кому я лгу, я отключал щиты ради Лауры Хэдфенгер. Как сейчас вижу ее, в коктейльном платье, опускающуюся рядом с ним на колени, и тянущуюся к ней морду с распахнутыми во всю ширину глазами.

Временами мне казалось, что я тянулся к ней точно так же.

Расчетливая лживая тварь.

– Да.

Ответ получается более чем резким, и Верраж подскакивает, ощутив удар пламени. Солливер обхватывает плечи руками:

– Прохладно тут у тебя. Так мы зайдем?

Это не тот случай, когда женщину надо пропускать вперед, поэтому я захожу первым. Верраж втягивает носом воздух, чувствуя ее присутствие, выворачивает шею так, чтобы видеть незнакомого человека.

– Ты разве не должен его отпустить? – Солливер останавливается рядом со мной, ни шагом дальше, ни шагом ближе.

– Нет. Пока он не выживет. Как только сможет за себя постоять и определится, он уйдет сам.

– Вот как.

Она все-таки делает шаг вперед, но я преграждаю ей путь.

– Что скажешь, Солливер?

– А что я должна сказать? Милый маленький дракон, не менее опасный для меня, чем большой, я полагаю.

В ней нет к нему никаких чувств, я это понимаю, равно как это понимает Верраж. Он садится, кончик хвоста чуть подрагивает, не сводит с нее настороженных глаз: пытается понять, что от нее ожидать. Мне хочется усмехнуться – сегодня весь вечер я занимался примерно тем же, и то, что я вижу, меня устраивает.

Что нельзя сказать про него.

– Я думаю, вы подружитесь.

– Ты в это веришь, Торн?

– Да. Со временем.

– Не представляю, сколько времени должно пройти.

– Зависит от того, сколько времени ты готова ему уделять.

– Для него я всего лишь человек, и ты сам это знаешь.

– Пока.

– Что значит – пока? – В голосе Солливер звучит искренний интерес.

– Что ты знаешь о харргалахт?

Она вопросительно смотрит на меня.

– Отведите его на прогулку, – последнее относится к мергхандарам, дежурящим у двери Верража.

Теперь я пропускаю Солливер вперед.

– Продолжим в моем кабинете.

В моем драконовом кабинете о ней напоминает даже стол. Надо будет его сменить, пока его не постигла участь тренажерного зала.

– Харргалахт – метка принадлежности женщины иртхану.

– Или мужчины иртханессе?

Я только что помог ей сесть, но сейчас останавливаюсь, рука по-прежнему на спинке ее кресла.

– Что? – усмехается Солливер. – Или иртханессам не позволено будет выбирать в мужья людей? Согласись, тогда реформа будет не полной.

Я все-таки обхожу стол и сажусь.

– Об этом речи пока не идет. Сейчас реформа на стадии формирования, и, скажем так, мне нужно ее закрепить удачным политическим союзом. Харргалахт дает защиту от пламени. Теоретически иртханы способны удерживать пламя во время секса, но для создания более сильного потомства это полезно. Не говоря уже о том, что пламя само по себе часть нас, и для обычной женщины это может привести к нежелательным последствиям – привыканию и зацикленности. Чтобы этого избежать, была разработана харргалахт, в ней содержится частица пламени иртхана.

– То есть это прививка?

– Можно сказать и так. Частица моего пламени позволит тебе приближаться к Верражу, и он перестанет видеть в тебе человека.

– Какая занимательная штука, эта харргалахт. – Солливер закусывает губу, потом опирается на подлокотник. – И у нее нет никаких побочных эффектов, Торн? У всех прививок есть побочные эффекты.

Я сцепляю пальцы, чувствуя обычной рукой неровность чешуи под перчаткой.

– Родство пламени. Иртханы выбирают себе пару, ориентируясь на совпадение огней. Есть огни, которые сочетаются – таких комбинаций может быть бесчисленное множество, и в такой паре кровь иртхана может быть усилена в потомстве, но если огни иртхана и иртханессы совпадают – это идеальная пара. После совпадения огней обычно происходит слияние. Во время секса. Впоследствии по желанию такие супруги могут образовать пару.

Я сделал паузу, а после продолжил:

– Когда я отдаю тебе частицу своего пламени, это не просто совпадение. Это идеальное совпадение, или родство пламени, поэтому да, Солливер. Побочный эффект есть. На других мужчин с моим харргалахт ты больше не посмотришь.

– Серьезное заявление.

– Такова природа харргалахт.