— Даже так, — удивился комендант и продолжил.

— Так вот, наш главный особист именно тобой интересовался и сейчас сообщил мне по секрету очень интересный факт, который всплыл только сейчас.

Кантемиров внутренне напрягся, но постарался не подать вида. Очень старался… Что ещё могло случиться? Может, его деньги под кабелем нашли?

Мудрый подполковник, едва взглянув на парня, сразу всё понял, ещё раз ухмыльнулся и подумал: «Салага… Явно при делах…»

Прапорщик не выдержал и спросил:

— Какой факт?

— Твой солдат и два сбежавших с госпиталя рядовых родом из одного города. Полчаса назад этих двух прибалтов показали по западному телевидению. Перебежчики уже за границей. И Полянский считает, что ты, боксёр, отхерачил своих бойцов только за то — что они тоже хотели сбежать в ФРГ.

Начальник стрельбища со стуком опустил свою кружку на стол и вскочил. Никаких нервных клеток не хватит, чтобы сохранить спокойствие у двадцатичетырёхлетнего парня при таком раскладе. Да это же просто — пипец какой-то!

Спокойно сидящий за столом офицер тихо и жёстко приказал:

— Сядь на место, прапорщик! И слушай дальше.

Кантемиров вернулся за стол и залпом допил свой кофе.

Кузнецов продолжил:

— Сейчас мне приказали усилить конвой у ваших камер. И с сегодняшнего дня ты, Кантемиров, становишься почётным узником. Прямо, как товарищ Тельман в своё время.

Комендант гарнизона внимательно посмотрел на задержанного:

— Тимур, ты знал, что эти солдаты сегодня ночью сбегут на Запад?

— Знал.

— А теперь, давай не обманывай меня и говори всё, как есть.

— А вам это надо, Пётр Филиппович? — выпрямился на стуле и с вызовом спросил бурый губарь. — Сами же говорили, что никогда не хотели связываться с этой конторой.

— Говорил. И тебе не советовал. А вот ты взял и сунул свою глупую прапорщицкую башку в петлю гебистов. И на хрена, тебе это всё было надо? Тимур, ты, в самом деле, избил сержанта с рядовым из-за побега?

— Всё было не так. Никто и никуда бежать не хотел. Особенно Ромас.

— Ромас — твой пилорамщик?

— Так точно.

— Прапорщик, давай с самого начала. У нас остался в запасе примерно час. Полянский ждёт командующего армией с аэродрома. Хотя, Потапов уже не совсем командующий. Ещё с четверга, как с семьёй улетел в Москву за новым назначением. Уже прилетел и выдвинулся в город. Кстати, ты знал?

— О новой должности знал. Генерал сам мне говорил в прошлые выходные. О том, что улетел в Москву с женой и Дашей — не знал. Не до того мне было…, — начальник стрельбища тяжело вздохнул.

— Охотно верю, — вслед вздохнул подполковник и спросил: — Тимур, а мне ты веришь?

Молодой человек поднял голову, несколько секунд рассматривал собеседника, старшего по возрасту и званию, и сказал:

— Товарищ подполковник, вы сейчас единственный человек в гарнизоне, кому я действительно верю. Жаль, Григорьев заменился.

— Спасибо, — серьёзно ответил офицер, помолчал немного и спросил: — Так что, поговорим? Или будем ждать генерала с особистами?

— Что эти особисты, что эти комитетчики — все на одно лицо…, — зло ответил задержанный, раздумывая над своей дальнейшей судьбой.

— Не скажи, прапорщик, — протянул подполковник. — Были мы как-то раз вместе с тем же Жанычем в одной заграничной командировке… В одной очень жаркой и пыльной стране… Достойный офицер… Да ладно, прапорщик, сейчас речь не о нас, а о тебе. Говори.

— Пётр Филиппович, разрешите ещё кофе. Очень вкусный.

— А то! Жена сварила, — комендант гарнизона придвинул термос ближе к «бурому губарю».

Когда Тимур закончил под кофе и бутерброд свою незатейливую историю про себя, сотрудника КГБ и рядового Драугялиса, комендант гарнизона встал из-за стола и прошёлся по огромному кабинету. Затем вернулся и сообщил докладчику:

— Допивай кофе и марш в камеру. А я думать буду. Приедут Потапов с Полянским, вначале сам с ними поговорю. Ухо не болит?

— Башка трещит. От вашего кофе легче стало. Жене спасибо от меня.

— Хорошо, передам. Пошлю фельдшера в камеру, даст таблетку. Сегодня будет непростая ночь, товарищ прапорщик.

— У меня уже пошла вторая непростая ночь, товарищ подполковник.

— Иди, отдыхай, узник совести. Вызову…

* * *

Начальник особого отдела мотострелкового полка, майор Яшкин Яков Алексеевич, недаром ел свой тяжёлый хлеб военного контрразведчика. Майор, после вызова по тревоге всех особистов в свои части, первым обратил внимание на тот факт, что непьющий прапорщик, (такое в армии бывало, и не так уж редко), спортсмен-боксёр, вдруг подрался, якобы по-пьяни, со своими сержантом и рядовым именно в ночь побега и совсем рядом с железнодорожной станцией, где немцы обнаружили УАЗ начальника госпиталя.

Что-то здесь было не так?

Контрразведчик вызвал к себе дежурную смену и провёл беглый опрос. Фамилия рядового Драугялиса толкнула на логичный вывод — проверить места призыва пилорамщика со стрельбища и сбежавших солдат из госпиталя. Все трое литовца оказались родом из одного города, и были призваны одним районным военкоматом. Не много ли совпадений?

Майор Яшкин через спец. связь вышел непосредственно на своего командира, полковника Полянского, и поделился с руководством своим твёрдым мнением — начальник войскового стрельбища Помсен, прапорщик Кантемиров, явно при делах…

Полковник поблагодарил майора за смекалку и в ответ сообщил коллеге секретную информацию об интервью сбежавших литовцев западно-германскому телевидению. Побег удался…

Если бы майор Яшкин был бы верующим, то контрразведчик, находясь один в своём кабинете, сейчас бы три раза истово перекрестился после разговора с полковником, так как гвардии рядовой подшефного мотострелкового полка по фамилии Драугялис в данный момент тосковал в камере гарнизонной гауптвахты, а не раздавал интервью западному телевидению.

Но, все мы знаем, что на службу в Особый отдел верующих не брали, а брали только неоднократно проверенных советских офицеров, веривших только в факты и в коммунистические идеи. Следующий звонок, не смотря на прекрасный воскресный день, майор Яшкин сделал новому командиру мотострелкового полка, подполковнику Болдыреву.

В этот момент полковник Полянский разговаривал со своим боевым другом, подполковником Кузнецовым. И только прапорщику Кантемирову совсем не икалось при каждом упоминании его фамилии в секретных телефонных разговорах.

У Тимура болела голова, и ныло левое ухо. А над дрезденским гарнизоном начали сгущаться тяжёлые тёмные тучи…

Семья Потаповых вернулась в пока ещё родной дом ближе к ужину. Женщины весело распаковывали багаж, а глава семейства отправился к телефону, послушать свежие новости из жизни уже не своей, но всё же такой родной 1 гвардейской Танковой Армии. Вначале приказал соединить с другом, полковником Полянским.

Пока папа отсутствовал, Дарья быстро переложила лёгкую контрабанду подальше от генеральских глаз. Так всё по мелочи: матрёшки, небольшой радиоприёмник «Альпинист», колечко с камушком и пару золотых цепочек. Одна из цепочек была доставлена через воображаемую госграницу по заказу тёти Насти, супруги самого главного особиста.

Конечно же, втайне от мужа. Должны же быть у девушек свои женские секреты? А мужья пусть разбираются со своими служебными тайнами. Да и кто же будет досматривать генеральский багаж на военном аэродроме?

Поездка, вернее перелёт туда и обратно, оказалась весьма удачной. Ещё в четверг днём генерал-лейтенант Потапов сообщил супруге, что улетает по служебным делам в Москву. Рената Рашидовна вызвалась сопроводить мужа туда и обратно, уже вдвоём быстро приняли волевое решение развеять дочь в первопрестольной, благо учебный год подходил к концу и занятий в школе становилось всё меньше.

Одним звонком решили вопрос с директором школы, и за это привезли ему в подарок бутылку настоящей «Пшеничной». Не всё же этим «Кёрном» давиться? И человек хороший, пошёл навстречу генеральской семье. И дочь явно скучала, зная о скорой разлуке с любимым.