– Аська! – раздался звонкий голос кабачника, – Хорош там возиться, обслужи господ и бегом обратно, я не нанимался кухарить.

На лице девушки появился легкий румянец, когда она услышала голос отца, и выкрикнув звонкое «Бегу», еще раз поклонилась. Балдур в след выкрикнул ей несколько дополнительных заказов, которые в основном состояли из солений и других закусок. Сырник, не спеша, слез с плеча стервятника и удобно уселся в изголовье стола.

– Ты уверен, что Ярик надежен? Он последнее время все больше и больше упивается до умопомрачения, – слова Дэйны прозвучали тревожной предпосылкой.

– Он в порядке, – поспешил успокоить её Балдур. – Пьет он от скуки, ты это и лучше меня знаешь, как только двинемся в путь, он придет в себя. Он нам нужен, да и я не забыл о вашем обещании, как только Ярик отмоется и присоединится к нам, я ожидаю подробного рассказа.

– Эй Кабачник! – выкрикнула Мира. – В баньку веников побольше накидай, да мяты с облепихой развесь.

– Веники, мята и облепиха, – подтвердил заказ мужчина с густой тёмной бородой.

Село казалось на удивление пустым, что даже кабацкая могла похвастаться лишь парой посетителей. За соседним столиком сидели двое мужчин облаченные в такие же одеяния, как стражники у моста. Она энергично спорили о чём-то, тыкая худыми и костлявыми пальцами в цветастые карты.

– Тройка! – разразился голос первого, и он указал на комбинацию, выложенную перед ним.

– Откуда тут тройка? – парировал другой, обводя карты словно невидимым кругом. – Только если еще одну меж ног у себя зажал, два с половой же.

– Тройка говорю, разуй глаза. Одна княжна и два Варяга же. Тройка! – словно в подтверждение правоты своих слов, он ударил кулаком о стол.

– Варяги по три четверти! – запротестовал собеседник и изобразил неприличный жест в воздухе.

– Кто тебя играть учил? Правила меняешь как тебе изволено.

– Батя учил, как учил, так и играю. У нас всё село так играет, а тебе ежели не нравится, опустошай кошель и вали отседова.

– Какое село? Сколько верст от Сварожьего камня?

– У красного побережья оно.

Игрок звонко расхохотался, но в его голосе не было радости, больше наслаждение от разгаданной тайны. Он хлопнул в ладони, и широко разведя руками, проговорил.

– Ах ты ж драть тебя, южанин что ли? Теперь всё понятно, у вас там всё через задницу делается, даже в Баламошку играете не по божьи, – второй ратник нахмурился от слов человека, но перебивать не стал. – Пёс с тобой, перехотелось мне играть. Эх, где же я так согрешил то, что среди царской рати, нашелся единственный мужик, что в Баламошку играет, и тот, сука, оказался южанин, – он указал пальцем в сторону кабачника. – Медовуху то жрешь?

– Жру.

– Кабачник!

Через несколько минут вернулась дочка хозяина заведения, и несмотря на свой невысокий рост и довольно худощавое телосложение, девушка несла широкий полный поднос блюд. Балдур довольно потирал руки в предвкушении трапезы, как заметил плетеную корзинку на сгибе локтя, содержимое которого слегка постукивало.

– Вот, пожалуйста, – слегка поклонилась она. – Вы останетесь на пляски?

– Пляски? – переспросила Мира, облизывая подушечку указательного пальца, на которую случайно упала капля соленья.

– Конечно, так ведь Осенины же. Урожай собран, мужчины в поле ушли на ристалище, как вернутся, будем гулять. Я пирогов напекла, сегодня будет шумно и весело, оставайтесь, пади в полисах так не гуляют как у нас на селе.

– Конечно останемся! – прогремел звонкий голос из-за спины служанки.

Ярик появился словно неоткуда, и стоял недалеко с широкой улыбкой на лице. Поверх голого тела, он носил светлый плащ до пят с изображением пылающих солнц, а также обычные тёмные поношенные штаны. Он подошел быстрым шагом, затем игриво приобнял девушку, на что кабачник ударил кулаком по столу, и она, вынырнув из его объятий, засеменила на кухню.

Мужчина проводил её взглядом, а потом, не теряя улыбки, сел за стол. Рыжие и кудрявые волосы всё еще были растрепаны, однако на кончиках свисали капли речной воды. Пахнуть он стал гораздо лучше, нежели во время первой встречи, однако Сырник, потянулся к своей тарелке, и отодвинул её подальше от человека.

– Нет, мы не останемся, у нас есть задание, или забыл? – возразила ему Дэйна, сидящая рядом с человеком.

Ярик забросил в рот маленький грибочек, и по его губам потек сок. Он вытер рот ладонью, на которой крест-накрест зарубцевался широкий шрам, а затем бросил:

– За селом ратники лагерем встали, на каждом ходу грамоты да бумаги требуют, говорят приказ местного сановника, так что мы здесь на несколько дней, я пока вас ждал, сумел разузнать, что грамоту такую можно либо подделать, либо выцыганить у писаря. Так что сначала поедим, а потом…

– Ничего потом не будет, – ответила Мира, меланхолично играясь с огромным хвостом Сырника, который вовсю вгрызался в жаркое. – Есть у нас уже грамота.

– Ах! Чтоб меня! Хороша местная! – выпалил Ярик, сделав глоток домашней медовухи. – Отменный самогон! Откуда взяли то?

– Да тут, за углом, – попытался съехидничать Балдур. – Тебе то что?

– Да я так, с целью разговор поддержать. Ну, тогда я полагаю, нас ничего здесь не держит, кроме грядущего веселья, теплой еды и постелей, бодрящей баньки и местных напитков. Кабачник их на чём только не гонит, и всегда получается превосходная, даже если шерсти с задницы Сырника нарвать. Он и из неё сделает напиток, от которого на внутри тепло и на душе весело. Одно можно сказать, прирожденный мастер своего дела.

Сырник, услышав упоминание о своем имени, отложил ложку в сторону, и скрестив руки на груди, бросил на рыжеволосого мужчину, угрожающий взгляд.

– Привет, Сырник! Давно это было, – с улыбкой на лице, засмеялся Ярик.

Маленький представитель гордой расы аури махнул в приветственном жесте в ответ, и потянулся к тарелке и нарезанными кольцами кабачками.

Балдур сделал небольшой глоток прохладного напитка, и отломив корочку хлеба, закинул себе в рот. Сырник молча посмотрел на человека, словно пытаясь понять, что тот от него хочет, и вернулся к своей тарелке.

– Оставьте вы его в покое, оба, – с ухмылкой произнесла Мира. – Уж на твоем месте, Балдур, я бы не стала злить Сырника. Это Ярику не привыкать просыпаться в чём мать родила, а я всё еще не могу забыть тот самый поход, – Балдур насупился, но несмотря на его молчаливый протест, она продолжила. – Когда мы мимо хутора проходили и недалеко встали ночлегом. Ты тогда Сырника с палатки выгнал, за то, что он ветра после репы с капустой пускал, – улыбка на лице меридинки стала шире. – Не скажу, что ему удалось полностью тебя скопировать, но баб и девок на хуторе он явно запугал, когда сам Балдур Красный Стервяник разгуливал с голым задом да частушки пошлые выкрикивал.

– Ха-ха-ха! – рассмеялась Дэйна. – Я помню, как прятаться то прятались, но бабье любопытство скрыть не смогли. Выглядывали из-за углов да калиток.

– И ты туда же, Дэйна? – резко осушив чарку, бросил человек.

– Сырник может и не обладает острыми когтями и клыками, мечей не носит, но в каком-то смысле обладает самым смертоносным оружием, – заключила меридинка.

– То-то! – гордо заявил, прервав свое молчание, аури и, демонстративно откусывая кусок мяса, выстрелил. – Так что Ярик, не пошел бы…

– Копье Перунье, – резко послышался голос одного из ратников, что еще недавно играл в карты со своим сослуживцем. – Зверь! Паскуда! Прихвостень Чернобога!

– Кажется, тебе всё же удалось перепугать местных, – слова Балдура прозвучали с ноткой удовольствия.

– Гуль! Выпердень! Ерпыль нечистый! Гляди! Говорит же! Совсем оборзели твари, в сёла и кабаки лезут как к себе в норы.

– Думаю, это он снова про тебя.

Второй резко вскочил со своего места с такой скоростью, что оказался на ногах, прежде чем чарка с медовухой разбилась о пол. Он сразу выхватил булаву, и крепко сжимая, выставил её перед собой. В его глазах открыто читался страх, а губы едва заметно дергались.