Кассиопея вышел из своего кабинета и сразу же увернулся от летящего на него нерадивого слуги. Извинившись перед хозяином, паренёк поспешил дальше к домоправительнице, ожидающей его уже пятнадцать минут.

Люди сновали туда-сюда по поместью и главному двору, где будет проводиться банкет по случаю праздника. В этой суматохе Урахаре было сложно отыскать свою дочь, учитывая, что на свои выходные он всегда даёт её няне отгул. Миновав эпицентр суеты, беловласый мужчина направился вдоль по реке, протекающей в его поместье, в сторону домика на дереве, в котором любила обитать его малышка.

В домике девочки не оказалась. Бардак вокруг царил знатный. Кассиопея заметил под кроваткой её любимую куклу Падме, сделанную им самим из соломы. Почему-то именно её малышка обожала больше всех своих весьма недешёвых игрушек и таскалась везде с нею — даже на приёмы, проводимые с несовершеннолетними детьми, или на ярмарки во время праздников. Поэтому было особенно удивительным увидеть её бесхозно лежавшую среди обстановки, наталкивающей на предположение о том, что здесь недавно прошёл ураган — не меньше. Мужчина подобрал куклу, отряхнул от невидимых пылинок и снова обвёл домик взглядом. В этот момент на улице что-то громко всплеснуло — Кассиопея посмотрел в круглое окно и увидел в речке свою дочку.

Пришлось снова спускаться. Урахара подошёл к берегу реки и быстро позвал девочку — её макушка в очередной раз показалась над водой, — пока она снова не нырнула.

— Цветочек! Вылезай оттуда — застудишь себе что-нибудь!

Утренний наряд девочки лежал здесь же на берегу, небрежно брошенный на сочную зелёную траву. Хоть на дворе и был конец марта, но прохладный ветерок никак не хотел улетать в более холодные края мира Общества душ.

— Я не могу, папочка! — крикнула в ответ родителю малышка. — Я ищу Падме! Она убежава от меня и я не могу её найти цевый день!

Девочка научилась кое-как выговаривать букву «р» ещё в три года, а вот с «л» были проблемы. Кассиопею забавлял детский говор, но пару дней назад он решил, что всё же неплохо бы было найти логопеда.

— Падме у меня, доченька, — в подтверждении своих слов Кассиопея поднял в руке куклу так, чтобы Урахара-младшая точно её заметила. Малышка радостно поплыла к берегу — что-то, а воду она любила и была в ней, как самая настоящая рыбка.

Девочка вылезла из воды вся в иле. В светлых волосах запутались какие-то растения, а нижняя юката набухла от воды и теперь сползала с маленького тельца ребёнка.

Кассиопея тут же снял свой чёрный хаори с символом семьи Урахара на спине, освободил дочку от юкаты и укутал её в свою верхнюю одежду. Кожа девочки была холодная от тринадцатиградусной воды, поэтому она зарылась в пропахшую её папочкой ткань вместе с лбом.

— Совсем, как лёд. Нельзя купаться в реке без разрешения, хорошо?

— Я не хотева. Падме потерявась, а я её найти хотева. А сто такое вод?

Кассиопея хмыкнул. Неудивительно, что ребёнок не знает об этом твёрдом и весьма холодном состоянии воды. В их местности никогда снег не шёл, а ближайший был только в горах Кодоку.

— Не «вод», а лёд, — поправил отец малышку.

— Ль… вод… — только и смогла осилить Урахара-младшая. Отец обречённо покачал головой. Ну почему он не логопед?

Кассиопея решил исправить положение с «льводом» и подошёл с дочкой на руках к реке. Присев на колени, он коснулся рукой поверхности спокойной зеркальной глади воды, и она тут же покрылась довольно толстой коркой льда в один метр вокруг пальцев мужчины. Малышка заворожённо смотрела на это нечто, а потом потянулась к замёрзшей части речки ручкой. Её пальчики коснулись льда и тут же отпрянули.

— Ой! Хаводная! — смешно вскрикнула малышка, смеша отца ещё сильнее.

— Конечно. Лёд всегда холодный, цветочек.

Почти сразу девочка отважилась ещё раз коснуться льда. Теперь её раскрасневшаяся ладошка уверено держалась на его поверхности больше трёх секунд, пока не отдёргивалась «для отдыха» своей хозяйкой. Серо-небесные глаза сверкали искренней радостью и восхищением.

— Падме, смотри! Это львод!

— Ась? Лёд?

Девушка посмотрела на стремительно покрывающиеся толсты слоем льда стены и пол. Он был пронизан реацу, и явно не реацу арранкара, да и не могла она припомнить никого, кто мог бы обладать столь мощной замораживающей силой в армии Айзена. Когда замёрзшая вода подошла слишком близко, девушка даже отошла на пару шагов, а когда поняла, что по сравнению с ней движется слишком медленно, подпрыгнула на всякий случай, чтобы её ноги не приморозило. Нулевое реацу не давало и шанса зависнуть в воздухе на сжатых духовных частицах, поэтому приходилось действовать столь тривиально.

— Откуда эта ужасающая сила? Синигами дошли и сюда? — в пустоту тёмного и уже замороженного коридора спросила потеряшка в покоях Аарониро.

Тут она почувствовала несколько слабых тычка в спину и один в ногу одновременно. Обернувшись, Каониси недовольно посмотрела на четырёх духов стихий природы в образе довольно миленький маленьких дракончиков. Трое из них — водный, воздушный и земляной — зависли в воздухе перед ней, а огненный, так как не имел крыльев в отличие от своих собратьев, сидел на земле. Все четверо смотрели на неё невероятно честными, ничуть не виноватыми и вообще ничего не знающими и не понимающими глазами-бусинами разных цветов.

— Думаете, стоит туда наведаться? — спросила девушка у духов, заведомо зная, что всё равно пойдёт туда. Дракончики, как она и предполагала, утвердительно закивали.

Каониси повернулась обратно к проходу, из которого вылез этот лёд, и, поколебавшись ещё несколько секунд, всё же сорвалась с места и поспешила в сторону стремительно угасающего источника этой духовной энергии. Девушка осторожно бежала по скользкому полу около десяти минут, поражаясь, какую огромную дистанцию охватила вышедшая из-под контроля реацу. Уже вскоре она поняла, что тот, кого она ищет, находится прямо в покоях девятого.

Наконец, цель была достигнута. Картина, представшая перед ней, ужаснула, заставив зависнуть на несколько минут в шоке. Двое трупов, наполовину покрытые льдом: миниатюрная девушка-синигами и сам хозяин покоев.

На Аарониро не было его шапки. Вместо головы у тела в осколках и какой-то жидкости лежало две маленькие круглые головы пустых, одна из которых была разрезана по полам, а вторая тоже не подавала признаков жизни. Каониси впервые видела истинную личину девятого, и она немного смутила её.

Девушка перевела взгляд на синигами, решив, что подойдёт к ней, а не к арранкару. Ей всегда симпатизировали проводники душ, и вот сейчас она увидела одного из них. Дракончики полетели вслед за ней, приземляясь вокруг неизвестной девушки. Каониси, упав перед синигами на колени, начала голыми руками отрывать от её руки лёд.

— Ну же, Фаер, помоги же мне! — запричитала она, когда особо острая льдина прорезала её перчатку, неглубоко вспоров ладонь и запачкав себя свежей кровью.

Огненный дракончик потоптался вокруг, подышал дымом, и, наконец, выплюнул небольшую струйку огня, немного подтопив ледяной плен проводницы душ. Каониси удалось оторвать от пола её руку, и тогда она смогла проверить пульс.

— Она ещё жива! — выкрикнула свой вердикт девушка и с особым рвением начала «откапывать» синигами. Фаер плюнул огонёк ещё четыре раза, после чего из его рта стал выходить только дымок.

Наконец, спустя огромный труд и довольно большой промежуток времени, черноволосую девушку удалось освободить от влияния её же силы. Каониси аккуратно перевернула её на спину, чтобы понять, что с ней случилось.

— У неё, похоже, сквозное ранение живота, — раздвинув косодэ и ситагу, озвучила вынужденный врач. — И, видимо, она заморозила свою кровь. Лу́на, — она обратилась к водному дракончику, — ты можешь что-нибудь сделать?

Луна подлетела к синигами и наклонилась к месту её ранения. Принюхалась, осмотрела, лизнула. Потом подняла виноватые глазки на хозяйку и отрицательно покачала головой.