Джогатен не успел понять как, но пожирающая мозг симфония безумия прекратилась. Он всё ещё лежал на полу, когда почувствовал, как кто-то хлопал его по лицу и плечу.

– Джогатен! Джогатен! – с большой тяжестью бывший капитан попытался открыть глаза. Голова до сих пор гудела, но постепенно, как тьма отступает при рассвете, боль уходила. – Джогатен, это я, Сай Гон. Просыпайся. С тобой всё в порядке? Когда я пришёл, ты крючился на полу, словно тебя облили прометием.

– Как может быть в порядке человек, предавший отца и товарищей? – подвёлся узник.

– Все ошибаются, брат. – положил руку на плечо Сай Гон и с грустью вздохнул.

– Да, но некоторым из ошибок прощения нет. – отмахнулся бывший командир.

– Ты прав… И скоро мы узнаем входит ли твоя в их число. – поднялся с колен товарищ. – Пошли. Каган хочет тебя видеть.

– Что? – в недоумении спросил Джогатен.

– Он говорил со многими из заговорщиков.

Джогатен склонил голову и последовал за другом, ставшим надзирателем, покидая истерзавшую его обитель душевных мучений. Идя по коридорам, Сай Гон решил нарушить томительную тишину.

– Я не знаю, стоит ли тебе говорить, но… Я стал капитаном нашей роты.

– Рад за тебя, Сай Гон. – искренне, но без улыбки, поздравил друга заключённый. – Жаль, что твоё повышение произошло в таких обстоятельствах.

– Брат, смерть идёт за нами по пятам всю нашу жизнь. После того, что произошло во время Чондакского крестового похода, все мы изменились. Только я не видел смерти наших братьев в леденящей тундре и, возможно, поэтому не встал на твою сторону. Но время идёт. И теперь я не буду сомневаться ни секунды. Наши братья, павшие от клинков альфарийцев, и братья, ставшие расходным материалом, пешками в руках Хоруса, будут отомщены. Я тебе обещаю.

– Я верю, что клятва, данная тобой будет воплощена в жизнь. Но, брат, – Джогатен остановился. – Мы с тобой, оба понимаем, что будет дальше. Тол-сёкан. Поэтому я хочу, чтобы ты помог мне смыть с себя позор. Я хочу, чтобы ты был моим нойкур туса шину.

– Это будет для меня страшнейшим испытанием. И величайшей честью.

Пройдя ещё несколько круговоротов извилистых лабиринтов, Джогатен с Сай Гоном вошли в тронный зал, на чогорийском именуемый «Каган сиреге», личные покои Джагатая, в котором их уже ждали Хан и его ближайший советник, старший грозовой пророк Таргутай Йесугей. Джогатена подвели почти к ногам Кагана. Бунтовщик не хотел заставлять брата причинять ему боль, поэтому сам почти сразу преклонил колени и склонил голову.

– Отец, я не хот… – начал было Джогатен, но Джагатай сразу же его прервал.

– Хватит оправданий. Твои поступки гораздо красноречивее, и они не в ладах с твоими словами.

Джогатен умолк, ожидая указов Кагана. Он не видел, что происходит перед ним, но расслышал мах рукой.

– Снимите с него кандалы. – Сай Гон моментально исполнил приказ. – Встань, Джогатен.

Блудный сын поднялся с колен, но взгляд его всё ещё был прикован к полу.

– Иди за мной. – Каган провёл его в отдельную комнату, служившую залом для охотничьих трофеев.

Вокруг красовались стеллажи с напоминаниями о великом незабытом прошлом: головы орочьих командиров, трофейное реликтовое оружие, пепел павших империй. Джогатен никогда ранее не был в этом помещении, но он сразу понял какой экспонат был самым новым. Окровавленная, почти разломанная напополам, терминаторская броня Хасик нойон хана. Но Хан привёл отступника ради другого. Посреди зала стоял большой стол, исполосованный квадратами двух разных цветов, которые были уставлены разными фигурами. Каган обошёл стол и сел напротив стоящего Джогатена.

– Я должен приказывать тебе совершать абсолютно каждое действие? Садись, Джогатен. – указал Джагатай на кресло перед ренегатом. – Ты играл раньше в регицид?

– Всего несколько раз. Но правила я знаю.

– Тогда приступим. Ты ходишь первым.

Клетки пестрили разнообразными миниатюрами, отличавшимися друг от друга цветами. Представив себя на месте одного из бойцов, можно было устрашиться от одного только вида вражеской армии. В каждом из четырёх углов доски стояли массивные и нерушимые, но маленькие копии моделей дредноутов.

– Гравицикл на F3. – фигура со скрипом самостоятельно встала на указанную позицию.

– Бодрое начало, Джогатен, достойное зеркального отражения. Гравицикл на F6. – глаза Кагана блеснули интересом.

– Хм… Легионер С4. – Джогатен опустил руки на стол и начал отбивать пальцами тихий, несвязный ритм.

– Легионер на G6. – отдал приказ пешке примарх.

– Гравицикл на C3.

Кровь ещё не была пролилась. Два полководца только оценивали возможности друг друга. Джогатену каким-то образом было страшно. Несмотря на отсутствие видимой опасности, напряжение висело в воздухе. Каган был уравновешенным и спокойным воином, но то, что недавно произошло, пошатнуло эти его качества. Сейчас Хан был подобен прометиевому баллону, находящемуся подле боевых действий, и взорвётся он или нет, решит случай.

– Библиарий F8-G7. Так, скажи мне, Джогатен. Что стало причиной твоего участия в этом беспределе?

– Страх, отец. Легионер на D4. – застигнутый врасплох пленённый десантник не использовал время, чтобы полностью продумать свой ход, но настоящая мясорубка ещё не началась, и бездумность аукнется бунтарю позже. – Страх и сомнения.

– Страх насчёт чего? – прищурившись задал вопрос Каган, решив перейти в защиту Сигиллита. – Рокировка.

– Насчёт того, о чём беспокоился Хасик. Насчёт будущего легиона. Библиарий С1-F4. – настольная фигура, подвластная Астартес, взяла под пристальный присмотр правый фланг доски. Джогатен с опаской посмотрел на своего хозяина из-под лба. – После победы на Улланоре, я начал сомневаться, что нам найдётся место под лучами имперского солнца.

– И что с нами случилось бы? Легионер на D5. Ты думаешь, нам бы пришлось повторить судьбу стёртых из памяти братьев?

– Я не знаю, отец. Сейчас я сомневаюсь в реальности всего сущего. Я сомневаюсь, что действительно сижу здесь с тобой за одним столом и играю в регицид. Примарх на B3.

– Для человека, которого гнетёт естество и неведомость грядущего, ты довольно стратегически мыслишь сейчас. – сверкнул клыками Каган. – Легионер убивает легионера. D5-C4.

Поле боя вкусило первую кровь, которую, как благовония, Каган вдохнул, словно хищник вдыхает запах чахнущей добычи. Фигура Джогатена пала от оружия пешки Хана. Пол игровой доски светился отражениями огнестрельной очереди, которой миниатюрная скульптура Джагатая осыпала марионетку противника. Но кара незамедлительно настигла атаковавшего.

– Примарх на С4. – велел Джогатен и задумался, пока фигура, подчинившись его голосу холодно и жестоко прикончила противника, нанёсшего удар. Мощнейшая миниатюра уже ходила и теперь Хан вынуждал её сделать ход снова — туда, где он попадёт под атаку.

– Легионер С6. Наступили темнейшие времена, которые когда-либо познает вселенная, Джогатен. Я ожидал от моих сыновей поддержки, рвения в бой. А не предательства.

– Наше рвение пыталось следовать за тобой, отец, но сомнения, порождённые природой Того, кому мы служим, увели эту жажду в другое русло. Легионер Е2-Е4.

– Гравицикл B8-D7. Джогатен, что случается с приручённым зверем, отвергнувшим хозяина? Он изнемогает. Слоняясь в одиночестве, без цели, животное, воспитанное служить и помогать, дичает и превращается в бешеную тень бывшего величия.

– Дредноут на D1. Но разве жажда лучшего не является воплощением жизни?

– Не в этом случае. Гравицикл D7-B6.

– Но, когда хозяин не чтит своего питомца, не заботиться о его достатке, не внимает его словам, что тогда? Имеет ли тогда тот зверь право выбора? Права на поиск лучшего? Примарх С4-С5.

– Нет, не имеет. Потому что верный зверь будет стоять до конца. Отстаивая жизнь хозяина. И свою честь. Сцепив багровые от крови клыки, преданный пёс будет биться до своей смерти. Библиарий на G4.

– А тебе, отец? Тебе не страшно, что в последний момент, когда смерть выдохом будет заставлять затылок леденеть, а конечности не будут слушаться от полученных ран, тебе не страшно, что тогда верный пёс поймёт, что он был не прав? Что он бился зря? Библиарий на G5. – сказал Джогатен, пока фигуры маневрировали меж друг друга.