– Перестаньте, друзья! Нам в радость принимать у себя дома гостей, не являющихся зеленокожим биомусором. – улыбался во весь рот капитан. – А встреча двух легионов, хоть, скорее всего, и будет скромной, но надеемся, что она вам запомниться.

– О, брат, она нам уже запомнилась. – переглянулся с товарищами легионер. – А вам, надеемся, запомниться в скором времени.

– Пренепременно. Как ваше имя, капитан? – спросил Джогатен.

– Омикрон. – отсалютовал Астартес подходящему к нему капитану.

Ставший перед капитаном альфарийцев Джогатен поприветствовал его мощным рукопожатием.

– Рад встрече, брат Омикрон. Я Джогатен, капитан братства Буревестников. Хмурый мужчина — это Сенгур хан, а рядом с ним наш верный капеллан — Сыкрин. Вы должно быть голодны и как никак, но устали с дороги, а посему прошу за стол, братья. – указал Джогатен на жестяную мебель, хранившую на себе угощения. – О ветеране же, – капитан Буревестников немного смутился. – закованном в железный гроб, позаботятся наши ауксиларии. Ластан Гедо, –щелчком подозвал к себе поданного Белый Шрам. – пусть твои товарищи уделят внимание бывалому воину.

Ауксиларий принял указание и удалился, дабы вернуться со своими сослуживцами, чтобы провести обслуживание дредноута.

– Пройдёмте же, друзья. – проводил гостей до стола хозяин. – Так, расскажите же мне, как вы попали сюда, в обитель адского хлада, Ирру Минор?

Подойдя к столу, Белые Шрамы разошлись вдоль скамьи, встав напротив своих собратьев. Сыкрин стал справа от Джогатена, Сенгур же слева. Гости зеркально отразили их позиции. Немного тормозив, Сыкрин уселся на своё место. В его голове пронеслось: «Что-то не так. Определённо, что-то не так».

– Да, сыны Альфария, поведайте нам о том, как вы здесь оказались. – садясь за стол, раздражённо спросил Сенгур хан.

– Всё довольно тривиально, братья, но от того не менее ужасно. Когда мы возвращались на свою боевую баржу, наш корабль влетел в открывшийся варп-шторм. То было в системе Кайвас, скорее всего, очень далеко отсюда. – вздохнул Омикрон. – Но, хвала Императору, нам повезло оказаться здесь. Среди братьев, готовых приютить в своём доме.

Пока капитан альфа-легионеров рассказывал о своём прибытии, Сыкрин заговорил по закрытому вокс-каналу. Сигнал был мутен, как озерная вода, наполнен небольшими помехами.

– Брат, ты это чувствуешь?

– О чём ты говоришь, Сыкрин?

– Честно, не знаю, но с нашими братьями что-то не то. То ли дело в их походке или движениях. Или же в манере говорить. Или в их истории. Они будто не настроены дружелюбно.

– Брат, я верю тебе, но мне кажется тебя окутала паранойя.

– Возможно. Я не привык вслепую доверять интуиции. Но здесь что-то точно не так. Я чувствую, это так же ясно, как мороз, касающийся наших доспехов. – произнёс капеллан с неуверенностью.

– Быть может, ты устал? Я тебя понимаю. Семь лет — это долгий срок, после которого тяжело не считать опасностью внезапно прибывших товарищей. – попытался успокоить брата Джогатен.

– Быть может.

Незаметно для Белых Шрамов, Омикрон взвёл курок и направил дуло болт-пистолета в сторону офицера V-го легиона.

– Ну что же, братья. Снимайте шлемы, и приступим к трапезе. – предложил капитан 4-й роты.

– Конечно, «брат». – обратился Омикрон к сынам Кагана, после чего выпустил очередь из болтера. – ОТКРЫТЬ ОГОНЬ!

– Что?! – крик Джогатена был заглушён звуками выстрелов.

Капитан моментально среагировал на звук первого выстрела под столом. Заточенное годами тренировок и усиленное мощными чувствами восприятие не смогла усыпить даже искусная ложь кровных братьев и неожиданность их атаки. Одновременно со своими соратниками, сидящими по сторонам, Джогатен откинулся назад и упал на спину, отчего его туловищу повезло не превратиться в решето, хоть один снаряд и пробил его бок, а другой срикошетил. Капитан мгновенно выхватил пистолет и принялся расстреливать закрытую снежным облаком область, где сидел офицер альфарийцев. Первая очередь угодила прямо в пах Омикрона, как надеялся на то Джогатен. Капитан нажал кнопки на наруче и за Белыми Шрамами раздался гул пробуждения. «Низинная Молния» вылетела из гаража и, развернувшись в сторону предателей, начала ураган. Столкнувшись лицом к лицу с ветераном XX-го легиона, гравицикл обрёк себя на погибель. Но в характере хозяина антигравитационного скакуна была непоколебимая стойкость, движущая его даже в самоубийственные атаки. Эта черта каким-то образом передалась и машине. «Низинная Молния» сотрясла уши всех в лагере громким обстрелом, направленным в сторону сапфирового дредноута.

Перекатившись назад, Сыкрин сразу достал свою верную серпенту, «Укус Грозы», и попытался отступить за стену ближайшего здания — медитационной комнаты с его фолиантами. Капеллан понимал, что хрупкие стены не спасут его от любых боевых снарядов предателей. Но всё что ему было нужно это время для осознания свершившегося акта вероломства.

– Джогатен! Брат! Ты жив?! – кричал в шлем Астартес, прижавшись к стене в присяде.

– Да! Мерзавцы! – отозвался товарищ. – Нужно откинуть их ко входу!

– Хорошо! – закончил капеллан разговор с капитаном и обратился к далёкому другу, который, возможно, слышит его в последний раз, – Сообщение для Гинса Найзера: «Вызови Кантриера и вели ему сыграть самую яростную симфонию, на которую он способен. Тема: Предательство».

Драз Кантриер бежал по коридорам стальных лабиринтов без остановки. Дорога, освещаемая мерцанием браслета, никак не хотела заканчиваться.

– Что же там такое?! – в такт дыханию кричал музыкант.

Едва не упав на повороте, Кантриер спешил на свою сцену, дабы устроить, возможно, самый важный концерт в своей жизни. Он клял себя за то, что решил посвятить отдыху не тот день. Еще один поворот и вот он — блок связи 4-й роты. Забежав внутрь, Кантриер застал Найзера, держащим металлическую флейту, сделанную по всей видимости из трубы.

– Держи, Драз Кантриер. И начинай незамедлительно. Передача была размытой из-за помех, но я смог разобрать послание, отправленное твоим хозяином. – в механическом голосе трансмеханика слышались нотки горечи. – Сыграй, цитируя Сыкрина, самую яростную симфонию, на которую ты способен. Тема: Предательство.

Ждать, в данной ситуации, было равно греху, а потому Кантриер запрыгнул на своё сидение, поставил стопы на ударные платформы, набрал в лёгкие воздух, прильнул губами к головке инструмента и, расположив пальцы на отверстиях, начал играть.

Сливаясь в роковом танце с мелодией флейты, выстрелы разразились по всему лагерю и округе.

– Ауксиларии! Уходите через тоннели! – кричал Джогатен, поднимаясь и обнажая клинок под стук барабанов.

Прислушавшись к приказу, Сатон Новен отдал указания своим подчинённым, укрываясь за хлипкими стенами одного из зданий.

– Данно, возьми с собой пятерых, или кого сможешь, и уходите! Выберитесь через запасной лаз и вызовите подмогу! – орал на солдат офицер.

В ответ на это, Гитан Данно хотел сказать, но только подумал и лишь прошептал так, что никто не услышал: «Рад был служить вам, сэр Новен».

Приготовив волкитный разрядник, велитарий высунулся из-за угла и стал прикрывать отступающих рядовых. В этой ужасной суматохе, выстрелам зачастую было предназначено промахнуться.

– Твою мать! – проклинал себя офицер, не уставая нажимав на курок. – Часовые! Развернуть болтеры и начать перекрёстный огонь! Изрешетить предателей!

Покинув своего командира, Гитан Данно гусиным шагом пробрался в одну из оружейных и вывел двоих человек. Действия каждого Белого Шрама и их подопечных совершались с надрывом, через силу. Всех до сих пор не покидала тяжесть разочарования невообразимого коварства. Задержавшись у задней стены, ауксиларий пытался взять себя в руки и подловить момент, чтобы пробежать в ледяные катакомбы. Ведя рядовых за собой, Гитан Данно не ожидал того, что последует дальше. С железных помостов, прорвавшись и прикончив несколько часовых, спрыгнул альфа-легионер и направил заряжающийся плазменный пистолет на солдат.