- Тебе нравится? – спросил я, обняв ее за талию.

- Безумно, Эрн! – ответила она и чмокнула меня в щеку.- Ты не против если мы здесь устроим небольшой косметический ремонт?

- Конечно, нет. – не стал тянуть с ответом я. По поводу ремонта я был только ” за “. Было бы неплохо избавиться от всего, что тут стояло в моем детстве и стоит до сих пор. Постель отца нужно убрать – это понятное дело. Она старая, пыльная и скрипучая. Только присядь и тут же развалится. Все стоит протереть, смести паутину, поменять обстановку и расставить новую мебель. Еще не хватало чтобы я каждый вечер засыпал с мыслью, что здесь когда-то спала моя покойная мать, а теперь Аманда заменяет ее и не дай бог когда-нибудь повторит ее судьбу. Я этого не допущу.

- Давай начнем ремонт с кухни? – спрашиваю я.

- Мне нравится кухня такой какая она есть. Зачем нам лишние расходы? Там только углы и пол протереть. Кафель как новый, стол тоже, кухонный гарнитур хороший. Только холодильник старый, но пока работает. На новой работе будут платить побольше, так что в ближайшее время посетим хозяйственный магазин. – заявила Аманда и ушла рыться в коробках. Я остался стоять, погрузившись в раздумья. Дом по-прежнему нагонял на меня страх и ужасные воспоминания, но благодаря Аманде здесь произошло потепление. Может быть пройдет время и я смогу заново начать здесь новую жизнь?

Подготовка к свадьбе заняла три месяца. За это время я успел устроиться по-специальности в издательстве ” Aspen Digital Printing ” во Флагстаффе, там же, где Аманда занималась версткой. Наш дом находился в ста восьмидесяти пяти километрах от работы, но к счастью, по большей части работать можно было из дома, всего пару раз в неделю наведываясь в редакцию. Когда грузчики закончили выгружать мебель, я заплатил им за работу и они уехали, а я решил помочь Аманде с коробками. Мои книги заняли аж восемь коробок и я долго думал куда мне их девать. Наконец вспомнил про кабинет своего отца рядом со спальней на втором этаже и потащил вверх по лестнице по паре коробок зараз. Когда перетаскал все, то отдышался и присел за стол папы. На столе стояла наша с Мэйтом черно-белая фотография в рамке с треснутым стеклом. Трещина проходила прямо наискосок по перекошенной от злости физиономии Мэйта. В детстве папа не разрешал нам сюда заходить потому что мы любили все крушить на своем пути. Насчет себя не помню, а вот Мэйт точно. У отца было много-много книг (наверное, я пошел в него) и он хранил все на высоком книжном шкафу. Его книги до сих пор пылились тут. Я подошел к шкафу и провел пальцем по корешку книги Оскара Уайльда ” Портрет Дориана Грэя “. Толстый слой пыли остался на пальце. Расставил все книги по полкам так чтобы и моим и папиным хватило места и вышел из комнаты прикрыв дверь. Мне пришла в голову мысль купить еще один книжный шкаф и сотворить из этой комнаты домашнюю библиотеку. Теперь когда я снова жил в получасе езды до центра города, то мог в любое время посещать книжный магазин. Помог Аманде с недавно купленной кроватью, ее детали перенес в спальню и собрал, а папину кровать по кускам вынес на задний двор, куда мы решили девать всю старую мебель и вещи, чтобы потом снести на городскую свалку в сорока минутах езды в сторону Джерома. Постельное белье с папиной кровати я аккуратно сложил и отнес в его кабинет. Мы весь день провозились с мойкой полов, уборкой, расстановкой мебели, вешали занавески, шторы на окно гостиной, и Аманда даже не поленилась протереть от пыли все картины в доме с глядящими на нее предшественниками семьи Гемини. Любимая картина Мэйта со скелетом в черном плаще ей тоже не пришлась по душе.

- И зачем она здесь висит? Это же ужас какой-то. – покачала головой Аманда. Она попросила меня снять эту картину со стены, что было бы очень кстати потому что ” оставить прошлое в прошлом ” и ” оставить картину висеть над диваном ” – это несовместимые понятия. Но в глубине души меня что-то останавливало. Я не смел прикоснуться к картине несмотря на то, что руки так и дрожали от нетерпения. Я смотрел на картину, в эти пустые черные глазницы и на костлявую страшную ручищу, и чувствовал как каменею, словно статуя.

Папа не просто так поставил диван для наказаний под эту картину. Сидя на нем Мэйт мог развлекать себя смотря на нее, рассказывать скелету различные истории, а иногда и говорить с ним будто тот живой и отвечает ему. Психика у брата подпортилась после смерти мамы, сильно подпортилась. Так как он не отличался спокойствием и не был паинькой как я, папе приходилось часто его наказывать и Мэйт искал поддержку у мамы. Только ей он мог рассказать о состоянии своей души. О ревности, которую испытывал к отцу потому что тот чаще хвалил меня и любил сильнее, как ему казалось. Мама объясняла, что все родители любят своих детей одинаково, но он все равно ей не верил. Поздним вечером, когда сумерки вступили в свои права, а Аманда принялась протирать полы в кухне, я закончил со сборкой мебели и расставил все по местам, очень надеясь, что жене понравится такая расстановка и мне не придется ничего передвигать заново. Я вошел к ней в кухню, где все уже вполне сверкало чистотой и уютом.

- Осторожно, тут скользко – предупредила она. Аманда возила шваброй под столом и я быстро ринулся к ней, движимый какой-то неведомой силой. Не подумав о том, что пол мокрый я поскользнулся, но к счастью сумел удержать равновесие. Метрах в пяти от меня стоял тот злосчастный холодильник. Аманда бросила швабру и быстро, но аккуратно скользнула ко мне.

- Господи, Эрн! Я же предупредила. Ты в порядке?

- Да, конечно. Все хорошо. Что могло случиться? – спрашиваю я и пытаюсь улыбнуться, чтобы успокоить ее.

- Да все что угодно! Ты мог сломать себе что-нибудь или еще хуже, разбить себе голову! – отвечает она и улыбка тут же сползает с моего лица. Смотрю на тот самый уголок стола на который налетел Мэйт. К горлу подступила тошнота.

Ночь. Темнота. Холодильник. Песенка Мэйта. Мой крик. Удар. Гнев в его глазах. Сжатый кулак. Ладони упирающиеся в его грудь. Страх. Стук черепа о дерево. Падение Мэйта. Лужа крови. Стеклянные глаза. Нарастающая боль в груди. Истерика. Слезы.

- Давай я тебе помогу? – спрашиваю я, оттолкнув воспоминания в сторону, но по-прежнему чувствуя себя словно в трансе. Не дожидаясь ответа иду к ведру с водой и поднимаю с пола швабру.

- О, Эрн не надо. Не мужская это работа. – отговаривает меня та, но очень поздно, потому как я уже разошелся по полной и не намерен бросать начатое. Беру в свободную от швабры руку коробку хлорки и сыплю как можно больше на то место, где когда-то лежал труп Мэйта словно его тело лежало тут пять минут назад и пол по-прежнему в крови. Аманда смотрит на меня не зная куда деваться и как реагировать.

- Эрн, я там уже помыла. Зачем так много? Вся кухня хлоркой пропахнет. – говорит она и подходит ближе, чтобы забрать швабру, но я сжимаю ее крепче и начинаю драить пол что есть мочи и в быстром темпе волозить тряпку по полу туда-сюда, вперед-назад, раз-два!

- Я открою на ночь все окна. Ложись спать, ты устала. Я сам тут закончу. – говорю я со всей серьезностью и полностью сосредоточившись, вглядываюсь в плитку на которой когда-то лежала голова Мэйта. Тру ее что есть сил размазывая порошок, которого так много, что самого пола не видно. Аманда очень долго молчит стоя у меня за спиной, а потом отвечает:

- Ну... если у тебя все под контролем, тогда спокойной ночи. Смотри дыру в полу не сделай. – пожимает плечами она и крадется к выходу. Я кидаю ей: ” Сладких снов ” продолжая бороться с полом и слышу как за спиной закрывается дверь. Смотрю на то место, где лежал Мэйт и бросаю швабру. Сейчас здесь чистый кафель и сильный острый запах хлорки, а я словно вижу черную лужу и очерченный белым мелом маленький силуэт мальчика ростом в четыре фута. Голова повернута влево, застывшие зеленые глаза смотрят в пустоту, с затылка хлещет кровь, черные волосы утонули в ней. Левая рука вытянута вдоль туловища, а правая – горизонтально, ладошкой вверх. Правая нога полностью прямая, левая чуть согнута в колене и отведена в бок. Я помнил каждую деталь как наяву.