– Тогда надо радоваться, что она у тебя на запястье, а не грустить! – мужчина непонимающе развел руки в стороны, – Что такого ужасного в знаке, означающем солнце?
Марк примолк, продолжая водить пальцами по своему запястью и, кусая губы, изучать символ на нем.
Прошло несколько секунд.
– Сколько я у тебя здесь? – голос юноши прозвучал как-то приглушенно, но султан вздрогнул.
– Ну… – он растерянно почесал в затылке, немного сдвигая тюрбан вперед, – Недели две, может, меньше… а что?
– А то, что руку я оцарапал в миг, когда меня вышвырнуло из корабля, – парень медленно поднял взгляд и снова повернул запястье к собеседнику, – С тех пор прошло без малого две недели. По-твоему, царапины должны выглядеть так?
Пол промолчал. До него медленно начинала доходить причина беспокойства собеседника и волнение уже просачивалось и в его душу. Он неуверенно подался вперед и, взяв друга за руку, поднес его запястье ближе к глазам, внимательно вглядываясь в царапины.
Тонкие, красные от запекшейся, проступившей на поверхности крови. Кожа вокруг почему-то не покрасневшая, а бледная, и царапины выделяются особенно ярко, словно их нарисовали специально.
Мужчина еще раз вгляделся в них. Две недели… Да разве такое возможно?
– Если бы не знал совершенно точно, что ты говоришь правду… – медленно проговорил он, – Я бы тебе не поверил. Выглядит так, будто руку ты расцарапал самое позднее вчера.
– В том-то и дело, – Марк горько усмехнулся и, накрыв запястье ладонью левой руки, поднял взгляд к собеседнику, – По-твоему, это не должно беспокоить меня, волновать? Я не знаю, не понимаю, что это за знак, почему он так выглядит, я… вообще ничего не понимаю! Знаешь, на фоне этого казнь меня пугает куда как меньше – от нее хотя бы понятно, чего ожидать. А чем мне грозит вот это… – он сжал губы и, не в силах продолжать, еще раз качнул головой. Потом встал и подошел к балкону, глядя сквозь стеклянную дверь на залитый солнцем прекрасный сад.
Пол молчал, не имея ни малейшего представления, как реагировать; пытаясь сообразить, придумать хоть какое-то успокаивающее объяснение… В голову, как назло, ничего не приходило. Разряд молнии, обозначенный кровавыми царапинами на руке его молодого друга, скорее всего, не предвещал ничего хорошего, а пугать Марка еще больше султан не хотел.
Молодой человек продолжал стоять у балкона, бездумно созерцая природу за ним. Лицо его было мрачно – ни следа, ни тени улыбки не было заметно на нем, и мужчина, привыкший чаще видеть друга веселым, все больше мрачнел и сам.
Надо было что-то сказать, хоть как-нибудь успокоить, быть может, выдумать что-то, придумать, солгать…
– Марк, слушай…
– Пол, – журналист, продолжая неотрывно смотреть куда-то в заоконную даль, неожиданно прервал собеседника, – Извини, конечно, за глупый вопрос, но… в этих широтах бывают цунами?
Султан, сбитый внезапным вопросом с толку, пару раз моргнул, теряя все заготовленные слова.
– Ну… раньше как-то не бывало. А что?
– Да так, ничего особенного, – парень хладнокровно пожал плечами, – Просто прямо сейчас на остров надвигается гигантская волна, и если это не цунами, то я не знаю, как еще ее назвать.
Пол, такого, конечно, не ждавший, испуганно вскочил, пошатнулся от собственной резкости, вновь упал в кресло и, вскочив еще раз, бегом бросился к Марку, взволнованно выглядывая в окно.
Пейзаж, представший его взгляду, был все так же великолепен, все так же роскошен и даже более того, но ввиду некоторых особенностей ужасал. Венценосный правитель, приоткрыв рот, замер, теряясь и не зная, что предпринять.
За окном раскинулся сад, полный буйной зелени, птичьих песен и благоухания цветов; дальше, за ним, там, где заканчивались границы дворца султана и прилегающих к нему территорий, смутно виднелись крыши домов его подданных, а за ними, еще дальше, синела широкая водная гладь.
Вот только гладкой сейчас она не была.
Море дыбилось, море восставало и поднималось, и чудилось, будто вся водная толща в одно мгновение обернулась гигантской, невероятной по своим размерам волной, увенчанной великолепным пенным гребнем.
В покоях неотвратимо темнело: волна застила собою солнце, возвышаясь и наливаясь с каждым мигом все больше и больше.
– Пол… – Марк медленно облизал губы, – Отойди от окна…
– Что? – султан недоуменно нахмурился. Он полагал, что будучи правителем острова, обязан контролировать все, происходящее на нем, даже стихийное бедствие. Пусть даже в обязанности ему это не вменялось.
– Отойди от окна! – рявкнул журналист и, схватив друга за шиворот, сам потащил его к выступу стены, где располагалась дверь в спальню, – Цунами, может, и собирается медленно, но нахлынет в одно мгновение! Нас снесет и расплющит о стену, если останемся у окна!
– Такая волна и стену прошибет… – Пол растерянно покрутил головой. С цунами до сих пор его жизнь не сталкивала, и сейчас мужчина совершенно не знал, что делать и как вести себя.
– Уверен, что от нее вообще можно скрыться?..
– Если спрячемся за стеной, есть хоть призрачный шанс выжить, – Марк нахмурился и, осторожно выглянув из-за стены, испуганно отпрянул назад, – Началось! Держись!
Рев разгневанной стихии обрушился на дворец и его окрестности, на весь остров, как меч карающего божества. Крики людей, внезапно долетевшие сюда, в отгороженное от них место, пробившиеся сквозь окна, слились в одно целое, обращаясь сплошным душераздирающим, захлебывающимся воплем.
Пол закрыл голову руками, прижимаясь спиной к стене. Человеком он был не трусливым, даже смелым, всегда был готов встретить опасность с высоко поднятой головой, но как противостоять стихии, не представлял и потому трепетал пред нею.
Марк, сам прижавшись к стене, тяжело и испуганно дышал. Уже второй раз за короткое время приходилось ему сталкиваться с агрессивно настроенной водной стихией и страх его поэтому был едва ли не больше, чем страх султана.
Его подозрения насчет скорости цунами, увы, оказались оправданы.
Волна нахлынула на обреченный остров сплошной массой, сметая все на своем пути, руша дома, убивая людей, подмывая самый остов бывшей султанской империи.
Грохот моря мешался с треском ломаемого дерева, людскими криками и звоном разбитого стекла. В саду, истерично крича, метались перепуганные птицы, и все обилие звуков смешивалось в такую безумную какофонию, что оба приятеля даже не услышали, как вода подкралась ко дворцу.
Сильный удар в стену, словно толкнувший здание, отдавшийся во внутренней перегородке, отбросил их от укрытия. Зазвенели выбитые стекла, затрещали рамы. Волна ворвалась внутрь покоев, переворачивая мебель, срывая люстру и, подхватив двух людей, потащила их в разные стороны друг от друга.
– По!.. – журналист, захлебываясь, попытался дотянуться до друга, уже не думая о себе, опасаясь за его жизнь, и вдруг ощутил, что вода волочит его вперед.
Их сшибло друг с другом с огромной силой. Друзья, не замечая боли, вцепились друг в друга, не желая вновь быть разлученными, и в следующий миг вдруг очутились возле входных дверей, крепко запертых, к несчастью.
Стихия ударила их о деревянные створки и, выбив, выломав двери, ринулась в коридор.
Пол, успевший в последнюю секунду уцепиться за косяк, другой рукой крепко стиснул правое, оцарапанное запястье Марка, не позволяя воде унести его за собой. Сзади по спине ударило проносящееся мимо кресло; царапнуло щеку осколком стекла. Пронесся мимо столик, на крутом повороте крепко приложивший султана по затылку.
Пол сам не знал, как ему удалось не лишиться сознания. Безумие для него смешалось в сплошной водоворот событий, он только и мог, что цепляться одной рукой за косяк, а другой держать тоже ухватившегося за него друга, только и знал, что напрягал мышцы в отчаянной борьбе со стихией.
Тюрбан с него сорвало и куда-то унесло; мокрые волосы облепили лицо. Роскошные туфли давно утонули; прекрасный халат, намокнув, стал неподъемно тяжелым, вызывая сплошное раздражение.
