– Н-нет! К-как ты м-мог подумать! – заикается он вполне натурально и дышит часто. Шея у него краснеет, на щеках полыхает нездоровый румянец.

– Ну, повод у меня появился – вот я и подумал. Слишком уж ты опекаешь меня. Не в меру. До того, как мы сошлись на почве общих интересов, как-то я не замечал в тебе подобной трепетной опеки. Или это другое?

Я пытливо смотрю на друга. Пашка беспомощно поднимает вверх руки-грабли.

– Нет-нет! Я всё знаю и понимаю! Я… просто злился и беспокоился! Слишком уж всё неправильно было в тот вечер.

– Превышение полномочий, – зло мщу я ему за девочку Аллу. – Лимит дружбы исчерпан. Мало того, что ты меня идиотом выставил, так ещё и концерт устроил, когда тебя не просили. Ты знаешь, почему я здесь.

– Легенда для папы, – убито бормочет Пашка.

– Это был идеальный вариант пудрить ему мозги после тех фотографий, что он брезгливо рассматривал, а потом швырял мне в лицо. Но я думаю сейчас, что ошибся. Я не нуждаюсь в няньке, мамке, тайном воздыхателе.

Я жесток и знаю об этом. У Пашки с лица сползают краски.

– Это не то, что ты думаешь, поверь, – ещё немного – и он расплачется. Губы у него дрожат и кадык ходит, как поплавок удочки, на которую позарилась взбесившаяся рыба. – Давай остынем. Пожалуйста. А завтра я… всё исправлю! Попрошу прощения! Помогу ей устроиться если не назад, то другую работу найду! Сделаю всё, чтобы вину свою загладить!

– Когда нагадил, заглаживать как бы поздно, – делаю шаг назад. – К тому же, как ты её найдёшь?

Интересный момент, кстати.

– У… меня… там связи. В клубе. Очень хороший знакомый работает. Думаю, не проблема. А если и проблема, всё равно можно что-нибудь придумать.

Я закатываю глаза. Пашка виляет хвостом, а я ещё не остыл. Желание врезать ему по холёному лицу с тонкими чертами никуда не исчезло. Но… Пашку бить – всё равно что девчонку. Впечатлительный. Нервный. Хрупкий, я бы сказал. Такого тронь – сломаешь. Рассыплется на осколки.

Если честно, я пока не знаю, что делать. И простить его не могу, и гордо уйти мне пока некуда. К тому же, положение моё шаткое. Если мать шпионов засылает, то же самое и отец вполне может делать. Любой мой неправильный шаг равносилен провалу. А я пока не готов к силовому драконовскому давлению.

– Ладно, – решаюсь я на временное перемирие. – Пока тайм-аут.

Пашка шумно выдыхает и судорожно сглатывает. Мне становится его жаль. Отлично. Осталось только простить и по головке погладить. От двусмысленности последней фразы невольно вздрагиваю. Нет, нужно подумать об отступлении. Наверное, жить в одной квартире с геем всё же была плохая идея.

Аркадий

С Пашкой мы перешли в режим холодной войны. Точнее, я. С добрым утром, до свиданья, спокойной ночи. Питались отдельно, на разговоры я не вёлся, Аллу искать запретил.

– Мне так спокойнее. Понятия не имею, что ты можешь за моей спиной натворить. Что вышло, то вышло. Забудь и живи дальше.

Пашка вздыхал, страдал, нервничал, а я ломал голову, куда бы податься. Как в мультфильме: узелок за плечи – и подальше… Но пока приходилось мириться и сосуществовать.

К слову, долго злиться у меня не получалось. Характер такой. Выскажу в лоб, могу и в табло дать, а зло держать годами – это не ко мне. Пашкин свинский поступок от этого краше не стал, но ещё немного – и мы снова начнём нормально общаться, как раньше.

В среду позвонил детектив Чека. Его распирало от чувства собственной значимости.

– Это как в дремучие года, когда письма ходили в конвертах, – поёт соловьём Дениска, и я не мешаю ему выплеснуть наружу эмоции. – Так и хочется сказать: пляши!

– А есть повод? – голос у меня не дрогнул, а сердце в груди ёкнуло. И это стало открытием. Оно ещё и пищать умеет? Моё закалённое в боях за независимость сердце? Из-за какой-то девчонки? И впервые с момента своих маниакальных поисков я задумался, зачем мне это всё. Извиниться? Да ну на фиг… Не такой уж я и джентльмен…

– Ну, в общем, повод есть всегда, но имеются трудности, – прорывается сквозь мои пораженческие мысли бодрый голос Чеки. – Алл на третьем курсе – четыре. Бейко, Войнович, Жалейкина и Шагалина. Первая отпадает – коломенская каланча, и внешность у неё так себе.

С чего Чека взял, что делаем отсев по визуальным качествам, я не знаю, но на всякий случай решил уточнить:

– Я говорил что-нибудь о внешности?

– Ой, не смешите мои носки, – в голосе Чеки сквозит сытость льва. – А то я тебя не знаю. Ты даже долг отдаёшь красивым. К тому же Бейко – блондинка. И вообще на мальчика смахивает.

– Ты что, уже всех их просканировал? – вот это скорость и напор! Кажется, не туда его родители учиться отправили, ой, не туда…

– Пф! – фыркает Дениска, – надо больно по всему городу за ними таскаться. Это тьма времени нужно. Для этого и существуют связи, когда и опишут, и сдадут, и могут даже на аркане приволочь, если будет нужда.

– Ладно, – соглашаюсь с его аргументами, – дальше.

– А дальше – сам, сам, Драконов. Я тебе пароли-явки. Расписание то есть. И ищи свою Аллу. Оставшиеся три – тёмненькие. Войнович – брюнетка, единственная местная. Остальные – понаехавшие, живут в общежитиях, причём в разных.

– Мне нужна та, что хорошо учится, – я почему-то был уверен, что мой Якорь – очень умная и ответственная.

– Все хорошо учатся, – кажется, сейчас кого-то порвёт на десять довольных хомячков. – Дылда Бейко не в счёт. Она мало того, что блондинка, так ещё и спортсменка. Но зато с очень хорошими показателями. И Бейко – не она, ведь так?

– Если блондинка – так.

– А если хорошенькая, то Войнович – минус, – я так и вижу, как пританцовывает Чека.

Войнович минус ещё и потому, что местная. Вряд ли домашняя девочка будет подрабатывать в гей-клубе. Но Чеке об этом знать не обязательно. Кто там остался? Жалейкина и Шагалина? Жалейкина – вот же фамилия…

– Давай уже свои пароли-явки на оставшихся девушек.

– А деньги? – меркантильный Чека не спит. Молодец. Вот это хватка! Не туда его родители учиться отправили, ой, не туда…

– Будут тебе деньги, – и тут я вспоминаю, что удобных карточек при мне не имеется. – Завтра встретимся и сочтёмся.

– Вот завтра и пароли-явки, – и ведь ни единого повода мне не доверять у Чеки нет, а осторожность срабатывает «на отлично».

Мы договариваемся о встрече, а я в очередной раз думаю, что надо бы с экономическим что-то решать. К стыду, я так туда и не попал. Это называется – оттягивать неизбежное, пустить дела на самотёк, тупо игнорировать проблему. Больной зуб сам по себе не вылечится, сколько ни занимайся самовнушением.

Пока я размышлял над бренностью бытия, у меня зазвонил телефон. Кто говорит? Дракон. А точнее, звонил дядя Ваня. Брови у меня на лоб полезли. Как-то не особо мы поддерживали родственные связи. Из братьев я общался только с Ильёй, и то изредка. Ну, и бабушку Настю по праздникам навещал. Это как бы святое.

Всех остальных знал шапочно, а старшего брата пару раз видел вскользь, и то инкогнито. Чисто интересно было В своё время дядя Ваня взял его под крыло, в то время как отец, казалось, вообще игнорировал сам факт его существования.

Тем интереснее было наблюдать за их сближением. А точнее, за тем, как умел отец нагибать и подминать под себя. Насколько я знаю, Серж под папкой прогнулся – женился скоропалительно, чтобы не потерять собственный бизнес.

В отличие от мамы, я был уверен: ему драконовские миллионы не нужны.

– У нас семейный ужин, – дядя Ваня лишним словоблудием не занимался, чем жутко напомнил отца. – Я бы очень хотел тебя видеть.

– Ну, э-э-э… ладно, – сам не знаю, почему согласился. Может быть, потому, что завтрашний вечер у меня абсолютно свободен, а заняться нечем.

Семейный ужин. Удивительно. Что-то и в драконьем царстве-государстве меняется. Мне даже любопытно. Может, поэтому я и не отказался. Интересно будет увидеть эту ветвь семейства.