Не знаю, что Подгорского вывело из себя, но мне показалось, что у него даже зубы скрипнули от злости. Скорей всего то, что ему мешают забавляться моей растерянностью и подавленностью, как коту с мышкой. Или он, правда, хочет, чтобы я ушла?! Но такую сумму, как они, никто на данный момент не предлагает. Ее хватило бы и на свой, пусть крохотный, уголок, и на мужа. И даже Мишку на море свозить. И ради этого я, стиснув зубы, готова на все.

– Вы правы, Стелла Игоревна. Я знаю, как важно общение с малышом, который еще в животике. Я с сыном разговаривала, мы слушали музыку, гуляли. И он родился очень смышленым и спокойным. В два годика он уже все буквы выучил. А в четыре начал читать. Правда, только маленькие сказки. Большие он любит слушать, когда я читаю.

При мыслях о Мишке у меня непроизвольно напряжение спало, и легкая улыбка скользнула на моих губах.

Очевидно, что-то дрогнуло в каменном сердце Подгорского, потому что он молча подмахнул документ и резко поднялся.

– Договаривайтесь о деталях, а мне некогда. Я и так потерял кучу времени. Стелла, возьмешь такси.

Идеальные полукружья бровей возмущенно приподнялись в немом вопросе: «В смысле возьмешь такси?!» Но она промолчала, наверно, не желая устраивать сцены при посторонних.

Стиснув зубы, я едва удержался, чтоб не шандарахнуть ни в чем не повинной дверью. И это я тот человек, который искренне считал, что может познать дзен? Серьезно?! Сейчас у меня внутри кипело, как в адском котле. Просто хотелось рвать и метать. Во мне полыхала ярость тигра, загнанного в клетку.

Сколько раз нужно повторить, что терпеть не могу, когда меня называют Максик, чтоб дошло до ее блондинистого мозга? Максик, кексик, пупсик, куксик?! Меня выворачивает, когда слышу подобное!

Бесит это само по себе, а уж сверху того, что из всех женщин, готовых стать суррогатной матерью, Стеллка выбрала именно ее, иначе как злым роком не назовешь. Такое ощущение, что я где-то сильно накосячил, и теперь счета за этот грех приходят пачками.

Юношеская злость, обида вдруг захлестнули и грозили утопить в своем мутном водовороте. Я понял, что не смогу сейчас адекватно общаться с потенциальным клиентом и, наплевав на крупную сделку, отменил встречу.

Беру тайм-аут. В загородном доме сегодня никого нет и не будет, значит, я могу себе позволить просто выходной. А если честно, мне до чертиков захотелось напиться, забыться, проспаться и наконец, хоть немного разобраться, что творится на душе. Меня чуть ли не лихорадило. Зачем она появилась в моей жизни? Наивная чистая ромашка, которая оказалась обычной вертихвосткой.

А я ведь собирался наперекор всем жениться! Не зря дядька тогда, увидев ее фотку, процитировал: «Влюбившись в ямочки на щеках, мужчина по ошибке женится на всей женщине».

Я с ума сходил по этим безумно привлекательным ямочкам на щеках. Поцелуй ангела еще, кажется, их называют. Да я реально тогда съехал с катушек! Все мои девочки, тачки, клубы вдруг показались такой дешевкой по сравнению с ней!

Сейчас я хотел остановить поток воспоминаний. Хотя бы до того момента, как приеду домой и налью полный бокал виски. Но нет. Они лезли внаглую, как малолетки в ночном клубе готовы залезть в штаны первому же мужику с толстым кошельком…

В то лето в нашей компании появилась Алина. Раньше они с матерью жили в областном центре, ютились в общежитии. Потом ее мать вышла замуж за местного «кулака», как сказали бы раньше. Первый парень на деревне. Пардон, мужик. Крепкое крестьянское хозяйство, коровы, свиньи и всякая пернатая живность. В общем, жених завидный.

Моя Вера Васильевна пичкала меня с детства парным молоком и домашним творогом с его домашней фермы, так сказать от «отечественного производителя». Ну и соответственно, вываливала на меня все новости.

Клим Нефедов не так давно овдовел, и поскольку вдвоем со своей матерью с хозяйством не управлялся, привел в дом новую жену, бонусом к которой шла здоровая и скромная дочь.

Я не любитель выслушивать сплетни, но бабуля, как местный авторитет, считала своим долгом делиться со мной «светскими новостями».

– Ну и дура Надька-то! – сокрушалась она, познакомившись с новой хозяйкой усадьбы. Девка растет, свой угол, какой-никакой ей нужен. А она, балда, совсем мозги потеряла. Продала комнатенку-то! Нет, оно, конечно, Клим – мужик видный. Даже завидный. Вокруг него местные перезрелые невесты лисами вьются. А он видите ли, городскую взял. Она сговорчивая, свекрови не перечит, в хозяйство влилась, как с рождения в деревне жила. Да и Алинка – помощница. Не лежебочничает.

Обычно я слушал бабулин бубнеж фоном, как радио. Но почему-то именно этот выпуск «Сарафан-радио» меня заинтересовал.

Смешливую девчонку с умопомрачительными ямочками на щеках я прозвал про себя Малинкой. Ее сводный братец, точная копия папаши – серьезный и немногословный, принес пакет с моим худи, баночкой малины и запиской.

«Максим! Спасибо большое за то, что не дали мне замерзнуть. Возвращаю вашу вещь и в качестве комплимента от заведения – нашу малину. Такой в округе ни у кого нет. М. Алина»

Вроде ничего особенного, но меня обуял прямо охотничий азарт. Макарова Алина – М. Алина. Малина. Малинка. Как бы я хотел тебя согреть! Причем не надев на нее худи, а сняв все, что на ней есть. А на ней есть смешные хлопковые трусики, настоящие девчачьи. Это я подсмотрел, когда ветер рванул ее легкий сарафанчик, оголив аппетитные ножки и круглую попку, плотно упакованную в эти самые белые, высокие, плотно облегающие.

Алик привел ее к нам в компанию, а она не рассчитывала, что вечер выдастся холодным – пришла в легком сарафанчике. Замерзла, покрылась пупырышками, как гусенок, но уходить было неловко – нам для мафии нужен был человек.

Я отдал ей свою одежку и получил такой взгляд, за который можно порвать любого, кто приблизится к ней.

– А вы не замерзнете?

Смешная! Мы в одной компании, плюс – минус ровесники, а она мне «выкает».

Хотя мои двадцать два года и ее восемнадцать – это небо и земля. Я думал, что мне уже и хотеть нечего. Кажется, прошел все этапы эволюции.

И лишь маленькое зудящее желание, которое меня не отпускало меня почти неделю, – это она. Малинка. Смешная. Вроде ничего особенного. Простушка, на которую дома я бы не обратил внимания, но здесь, на фоне провинциальных красоток, которые старательно изображают из себя моднявых штучек, она выглядит просто раритетом, настоящим анахронизмом. Хотя и не в моем вкусе однозначно. Я люблю стройных, подтянутых, для которых фитнес-клуб – это второй дом. А эта – как сдобная булочка. Не толстая, даже не упитанная, а какая –то крепенькая, будто еще на рассталась со щенячьим жирком. Симпатичная, или можно даже сказать больше – русская красавица в представлении художников девятнадцатого века. Или же эпохи социалистического реализма. С толстой русой косой, большими голубыми глазами. Кажется, сейчас обернет косу вокруг головы, подоткнет подол ситцевого сарафана и пойдет серпом снопы жать.

А моя буйная фантазия уже рисует меня барином, объезжающим владения. И вот останавливаю лошадь, любуюсь ее отточенными движениями, крепкими голыми ногами и говорю.

– Хватит, красавица, поедем со мной.

Она вспыхивает от смущения, опускает глаза и в растерянности теребит выбившуюся прядь…

– Барин, я работаю, – робко отвечает, а у самой румянец во всю щеку, пышная грудь взволнованно вздымается.

– На сегодня с тебя хватит.

Протягиваю руку, помогаю взобраться в повозку и везу на дальний хутор.

Собственноручно отмываю в баньке, наслаждаясь ее девичьей робостью и восхитительной гладкой кожей, какая бывает только у здоровых, знакомых с физическим трудом, простых крестьянских девок. Не в пример полуобморочным, затянутым в корсеты, барышням с болезненной бледностью. И когда-нибудь я женюсь без любви на одной из них, как того требует общество.

А тут грудь, попа – как наливные яблочки – упругие и крепкие!