Евразийцы объясняют окружающую их действительность и в то же время ставят своей задачей сделать ее иной. Проблема русской революции есть тот основной стержень, около которого движется их мысль и их воля, как мысль и воля людей русского мира и носителей русского призвания во вселенной. Для Савицкого смысл русской революции заключается в закономерном разложении империи, избравшей своё развитие по западному образцу. Гибель старой России была предрешена ещё до появления на свет Ленина.
Произошедший разрыв между народом и правящим слое мог быть преодолен только революционными преобразованиями. Временное правительство оказалось неспособно решить эту проблему, поэтому инициативу подхватили большевики. Отсюда появляется необходимость сделать правильные выводы для практического применения. Отказываясь от марксистской философии, следует взять на вооружение опыт социализма, при котором власть и народ находятся в гармоничных отношениях. Революция необходимое условие для слома капиталистического слома.
Но любая революция должна руководствоваться традицией, иначе она оборачивается против своей же цивилизации. Поэтому при определённых условиях социалистическая революция может стать консервативной. Как писал Пётр Николаевич: «Диалектика – любимое слово евразийцев. Она является для них символом и путем движения. Евразийцы не боятся противоречий. Они знают, что из них соткана жизнь. Евразийцы живут в противопоставлениях. В своей системе они совмещают традицию и революцию. И они совершенно уверены, что в дальнейшем развитии событий не они, но история совместит эти начала».
Современный декларируемый консерватизм власти ничего не имеет общего с реальным классическим консерватизмом. Это маска политтехнологов, за которой скрывается всё тот же либерализм. Реальный консерватизм несомненно бы вступил в непреодолимые противоречия с декларируемой историей. Поэтому миссией современных евразицев-историков должно стать последовательное развенчание мифов и лжесвидетельств. Многое из евразийства в СССР было под запретом, но сегодня задача евразийства перед лицом либеральной историографии не только оправдать советскую эпоху, но и показать её явное преимущество и истинное лицо, разрушить антисоветизм в основании. Этого требует чувство справедливости и русской правды. Но прежде это необходимо для спасения России, потому что на наших глазах складывается точно такая же картина западничества, которая и привела к революции.
Вся современная элита ориентирована на Европу и Америку, хранит там свои деньги, держит имущество, давно перевезла своих родственников и детей. Такая элита не может быть национальна. При её правлении новая катастрофа будет закономерна. Первые признаки мы можем увидеть в глубоком социальном неравенстве на фоне новых приростов олигархических капиталов, уровне бедности и нищеты, стагнирующей или медленно развивающей экономики.
В конце концов это проявляется безразличием к судьбе русских и других евразийских народов, постоянно гибнущих в межнациональных, религиозных и территориальных конфликтах в осколках бывшей империи, неспособностью предложить достойное альтернативное геополитическое развитие государства, нежеланием вновь собирать «русские земли», либо делать это вынужденно (как произошло с Крымом). И всё это за фасадом информационного благополучия, показушной стабильности и мифа о постоянном росте ведь «времени на раскачку нет» уже не одно десятилетие.
Преодолеть эти противоречия могут только новые экономически модели, которые позитивно восприняли советский опыт хозяйствования и сделали «работу над ошибками» и синтез современной архитектурой мира с древними русскими традициями: собственно, всё то, что сделало русских русскими, а Россию империей. Сбережение русско-евразийского народа здесь выходит на первый план. Необходимо использовать только те методы, которые ведут к благополучию всей нации, укреплению и расширению государства, процветанию культуры. Именно поэтому нужен комплекс идей и идеологий. Одним рецептом нельзя решить все проблемы.
Наша современная либеральная рыночная экономика неспособна коллективно обогатить народ и возвести государственное начало на своё почётное место в ущерб определённому кругу заинтересованных лиц, а значит она изначально недееспособна и должна быть уничтожена.
Савицкий подчёркивает это: «Евразийцы являются горячими сторонниками планового начала. Диалектическому этатизму евразийцев отвечает диалектическое понимание плана как действия на рынок и через рынок экономически вооруженного государства. Плановое хозяйство есть огромный рычаг социальной политики. Оно направлено на обеспечение интересов труда. Возобладание планового хозяйства означало бы возведение Социальной жизни на новую, высшую ступень. Эту возможность евразийцы толкуют религиозно. Они видят в ней раскрытие природа человека как образа и подобия Божия, выражающееся во внесении космического лада в хаос отдельных, на этот раз экономических, фактов».
Как отмечает Виталий Пащенко, в программном документе евразийцев, принятом первым съездом евразийских организаций, эта формула изложена в развернутом виде: "Плановое хозяйство и предоставляемая личности свобода выбора хозяйственных форм – вот два, по внешности противоречивых, а по существу вполне согласуемых, принципа, на которых евразийство строит свою систему". Снять это противоречие, по мнению евразийцев, можно одним способом, построением государственно-частной системы хозяйствования. "Эта система должна найти синтез между двумя крайностями и на этом синтезе построить законодательство с приобретением права собственности на обработанную материю".
Главная задача государства в хозяйствовании должны заключаться в предотвращении монополизации различных отраслей промышленности, чрезмерного скопления капитала в руках частных собственников, в предотвращения тем самым экономического разрушения экономического тела России-Евразии, продажи его оптом и в розницу иностранному капиталу.
Продажа «оптом и розницу иностранному капиталу» тема наиболее актуальная сегодня. Сегодня мы видим, что ресурсы России используют иностранные компании. Всё, что они строят у нас, идёт конечным продуктом не государству и не своим частным лицам внутри России, а за границу. Наиболее варварское отношение можно наблюдать к сибирскому лесу. При намеренной игнорировании проблемы властями (часть суммы всегда поделена между узкими лицами) наши китайские «партнеры» в гигантских масштабах вырубают и вывозят к себе сибирский лес, и потом нам же продают втридорога в виде готовой мебели, экспортируют в США и Европу. В то же время своей Беларуси газ и нефть мы экспортируем по завышенной цене, желая манипулировать её экономикой, что, конечно, не облегчает интеграцию в Союзное государство. Соотнося размеры капитализации иностранных компаний, хозяйствующих у нас с величиной отечественного производства, не столь грубым покажется вывод о статусе экономической колонии.
Ведущим в хозяйственной жизни общества является государство – одна из высших симфонических личностей [после церкви]. Именно оно, в евразийском понимании, должно ставить "соответствующие рамки частной инициативе", противодействовать "выхолощенным экономическим принципам свободного предпринимательства", которые есть "безмерность приобретательского интереса", цинично-прагматическое отношение ко всему как товару – предмету "общественно-возмездных" отношений (продажи, купли, ростовщичества), отрицание ценностей абсолютных, которые несовместимы с какой бы то ни было продажей.
Поэтому и проблема собственности решается евразийцами в том же ключе. Ее основная форма – собственность соборной личности – государства, сочетающаяся с индивидуальной, но последняя занимает подчиненное положение. Денационализация промышленности привела бы к ее денационализации в буквальном смысле, т. е. к переходу предприятий в руки иностранного капитала. И с 90-х годов этот переход осуществился и был закреплён в ходе повальной приватизации. Новая национализация необходима для развития России и мобилизации средств для экономического рывка. После прихода к власти силовиков казалось, что именно такой позитивный ход будет совершен. Но они остановились (или правильней сказать их остановили) на полпути, так и не довершив начатое до своего логического конца.
