Конечно, переплюнуть в плане секса бывшую немецкую подружку оказалось сложно, но советская девушка искренне старалась от всего сердца девичьего. И опять же дала о себе знать чистая физиология в виде долгого воздержания при совместном проживании с папой и мамой. Папу-генерала ставим на передний план, ибо с таким отцовским контролем не забалуешь…
Начальник войскового стрельбища Помсен мог с лёгким сердцем сказать, что Ангелика Шмидт и Дарья Потапова по плотским утехам шли «ноздря в ноздрю».
Четыре часа отведённого времени пролетели как четыре минуты. Кантемиров старался не отставать от сексуального натиска и напора подружки и оказался к концу встречи выжат как лимон.
Дарья немного угомонилась, обернулась простынёй, уселась на кресло и, потягивая ликёр, задумчиво задала конкретный вопрос:
— Мой юный друг, когда продолжим?
— Даша, давай в выходные в Берлин сгоняем? — Тимур приподнял голову с подушки. — Только родителям скажи, что поедем в Потсдам, в парк Сан-Суси на весь день. Хорошо?
— Так запрещено же в Берлин, мы у директора школы приказ подписывали, — законопослушная советская гражданка удивлённо вытаращила глазища.
— Надо будет одеться совсем не как советская учительница, и всё будет пучком. Прорвёмся! — молодой человек потянулся в постели и начал разминать уставшие мышцы. Дарья была явно не в его весовой категории.
— А что одеть-то надо? — девушка всегда серьёзно относилась к требуемой форме одежды для очередного рискового мероприятия.
— А ты на улице на простых немок посмотри и оденься точно также, — улыбнулся Тимур и посмотрел на часы. — Всё, Даша! Нам пора. Я в душ.
— Я с тобой! — преподаватель залпом осушила рюмку ликёра и соскочила с кресла. Простынь упала на пол. Девушка наклонилась, и юноша понял, что быстро покинуть этот номер сегодня не удастся…
Город Берлин, столица Германской Демократической Республики, притягивал как магнит всех советских военнослужащих, но посещение русскими строго запрещалось специальным приказом по всей группе войск под личную подпись.
За несанкционированную поездку в столицу ГДР существовало только одно наказание — высылка в 24 часа в Советский Союз. Для военнослужащих или служащих Советской Армии остался только разрешен проезд поездом через Восточный Берлин с обязательной записью в командировочном предписания: «Проезд через город Берлин, без выхода в город Берлин, разрешаю…»
На всех узловых станциях стоял патруль, в основном из офицеров и прапорщиков, и вылавливал наших граждан, пытающихся проникнуть в немецкую столицу. Определить в толпе советского человека, даже одетого в «цивильную» одежду, не составляло особого труда.
Мы сильно отличаемся от немцев, хотя вроде одной расы. Бледнолицые мы — среди краснокожих: выражение лиц, манеры одеваться, суетливость, советские привычки, армейские прически и прочее, прочее — всё выдает русских. Кантемиров точно знал, что в Восточном Берлине оставалась только одна станция без патрулей — Биркенвердер, расположенная на севере города…
Погода в Саксонии выдалась сухой и тёплой. Рано утром на старых витринах центра Дрездена отражалось солнце. Дарья Михайловна, строго действуя плану, нарядилась в простые брюки, футболку и лёгкую куртку. На ногах красовались стоптанные кроссовки.
Вообще молодые немки часто выходят на улицу без макияжа и не носят каблуки. Летом редко увидишь платья и юбки, в основном лёгкие штаны или шорты. И если бы не изящная сумочка в руках советской девушки, её вполне можно было принять за немку.
Тимур натянул потёртые джинсы местной фирмы «Боксер», рубашку и старую ветровку. А сумочку девушки для конспирации закинул в свой пакет, где лежали двадцать фирменных стеклянных баночек чёрной икры, которые прапорщик покупал поштучно в течение месяца в разных гарнизонных магазинах Дрездена.
«Конспирация и ещё раз — конспирация…».
В Восточном Берлине у советского гражданина появился постоянный покупатель, югослав по имени Драган, который приобретал икру за двадцать дойчмарок за штуку. В Западном Берлине наша чёрная икра уже стоила по пятьдесят дойчмарок оптом. Выехали с главного вокзала города на простой электричке, где были отдельные купе на шесть мест.
За окном замелькали дома и улицы города. В воскресное утро купе оставалось пока свободным. Молодой человек встал, прикрыл двери и задёрнул штору.
Девушка сняла курточку и вдруг попросила своего парня:
— Так, мой юный друг, отвернулись быстро к стенке.
— И что же я такого ещё не видел? — удивился Тимур. А в голове мелькнула шальная мысль: «Может сексом решила заняться в поезде?». От выпускницы Ленинградского педагогического института можно было ожидать всего…
Молодой человек быстро воодушевился, но тут же его приподнятое настроение опустилось вниз от резкого командного голоса генеральской дочери:
— Лицом к стене, я сказала!
— Подумаешь, — заинтригованный прапорщик отвернулся к стене и услышал шорох одежды и своего пакета.
— Разрешаю повернуться, — девушка весело продемонстрировала перед изумлённым парнем освободившуюся от бюстгальтера грудь под футболкой. — Похоже я сейчас на немку?
Ладонь Тимура непроизвольно потянулась к девичьей груди.
— Товарищ прапорщик, держите себя в руках! — Дарья шутливо отбила ладонь, сняла заколку и распустила волосы. — Мы на задании. Ты мой Штирлиц, а я твоя радистка Кэт.
Кантемиров вздохнул и принялся за инструктаж советской гражданки:
— Так, Даша, смотри, выйдем на станции Биркенвердер в Берлине, там не должно быть наших патрулей. Но, могут и появиться… Отворачиваться от офицеров и прапорщиков не надо, но и разглядывать их как диковинку тоже не стоит. Если вдруг обратятся, отвечай спокойно по-немецки: «Что случилось?». Тут же отстанут. Всё понятно?
Девушка хорошо понимала важность и опасность несанкционированной поездки в Берлин, слушала внимательно и кивнула головой:
— Всё будет гут, мой прапорщик.
На небольшой станции в купе вошли пожилая немецкая пара. Тимур помог старику закинуть сумки на верхнюю полку и представился вместе с Дашей как студенты Лейпцигского Университета из Советского Союза.
Весь оставшийся путь русская девушка и пожилая фрау проговорили в своё удовольствие. Преподаватель немецкого языка получила отличную возможность попрактиковаться в настоящем саксонском наречии. Мужчины только улыбались и слегка поддакивали. Все три часа дороги пролетели незаметно…
На конечной станции советский прапорщик вытащил сумки попутчиков и пожал на прощанье руку пожилому немцу. Бюргер пожелал успехов в учёбе, молодой человек поблагодарил за хорошую компанию. Немка долго не отпускала советскую учительницу и на весь перрон приглашала новую знакомую фройлян Таша к себе в гости.
На станции в воскресный день приезжих оказалось мало, и за всей этой сценой прощания наблюдал со скучающим видом советский патруль, состоящий из двух рослых прапорщиков и одного майора. Картина надоела, и патруль отвернулся.
Тимур с удивлением посмотрел на сограждан и с улыбкой повернулся к Даше:
— Здесь стой и смотри.
Затем растрепал свою неуставную причёску и медленно подошёл к военным:
— Der Offi zier verkaufen Sie mir bitte eine Stück Abzeichen? (нем. Офицер продайте мне, пожалуйста, один значок?).
Все трое разом повернулись к парню. Майор был в возрасте, немного за тридцатник, и по его спокойной реакции на вопрос немца было видно, что офицер опытный и служит в ГСВГ не первый год.
Чего нельзя было сказать о молоденьких прапорщиках. По их новенькой форме и любопытным взглядам вокруг Кантемиров сделал вывод, что оба только что закончили школу прапорщиков в Форт-Цине, и даже этот наряд обоим в радость и удовольствие.
Один из прапорщиков тут же спросил своего старшего товарища:
— Товарищ майор, что недобитому немчику от нас надо?
— Значки просит продать, — майор внимательно смотрел на немца. — Обычно немецкие пацанята достают нашими значками. А этот уже взрослый, наверняка школу закончил.
