- А кто занимался расследованием? - спросил он.
- Я. Форбс Холлэм-младший, исполнительный менеджер. Все же это было хоть каким-то отвлечением от моей работы, с которой, по-моему, безо всякого ущерба для дела справилась бы любая уборщица. Но я не представлял, во что это выльется. Я думал, что виновным окажется какой-нибудь лаборант, или клерк, имеющий зуб на отца. Если бы отец поступил в школу бизнеса, то наверняка завалил бы экзамен по искусству общения. Он обожает твердить, что ему наплевать, как к нему относятся, а важны для него лишь дивиденды за квартал. Может, для простого акционера в этом есть своя прелесть, но в нашей фирме моего отца, мягко говоря, недолюбливают. К сожалению, мне не удалось найти человека, который бы явно враждовал с моим отцом и одновременно имел доступ к отчету. Вообще все клонится к тому, что отчет похитил я сам! Да, да, не удивляйтесь. Я составлял его под руководством Уолтера Лэнгорна. Я перекладывал техническую терминологию на нормальный английский язык. После того, как Уолтер внес исправления, я вычитывал рукопись. В один прекрасный день случилось так, что мне вконец осточертела мисс Фибе Мак-Гонигл, помешанная на секретности, и я не сдал рукопись. Как только вы начнете опрашивать наших людей, мистер Шейн, вы быстро выясните, что я не отношусь к нормальным белым воротничкам. Да, верно, я исполнительный менеджер, но всеми фибрами души я пытаюсь откреститься от назойливых требований ставить интересы фирмы превыше всего на свете.
Он снова внезапно и, как показалось Шейну, не совсем к месту рассмеялся.
- С другой стороны, мне грех жаловаться на свою работу. Я всегда мечтал стать писателем. По окончании колледжа отец позволил мне годик не поступать на службу, и я настрочил целую кучу рассказов. Несколько штук удалось опубликовать. Если вы совершите ошибку и прикинетесь хотя бы слегка заинтересованным, то я всучу вам их в подарок. Может, когда-нибудь я опишу, что творится в нашей фирме. Публика встанет на уши!
- Как долго вы служите в фирме, Форбс?
- Два года. По-моему, меня недооценивают и платят меньше, чем я заслуживаю. К тому же я прескверно рассчитываю расходы и тому подобную дребедень, поэтому частенько оказываюсь на мели. Несмотря на это, я не похищал никаких формул. Это я знаю наверняка, поэтому и не стал тратить времени на расследование в отношении самого себя.
Он пригубил кофе.
- Сплетен я собрал предостаточно, что мне пригодится, если я все-таки решусь написать роман. Я тут ни при чем - они ко мне плыли сами. Кстати, я довольно быстро узнал, что контора Хэла Бегли в справочнике зарегистрирована вовсе не как агентство, занимающееся промышленным шпионажем. Там они гордо именуются агентством по найму, причем берутся только за специалистов, зарабатывающих не меньше двадцати тысяч в год. Впрочем, может, они и впрямь для прикрытия делают что-нибудь в этом роде.
- А почему бы и нет? - произнес Шейн. - Самый простой способ выведать промышленную тайну - нанять или подкупить кого-то, кто способен вынести эту тайну в собственной голове.
- Верно, об этом я даже не подумал. Так вот, говоря о сплетнях, я просто подвожу вас к тому, что Уолтера Лэнгорна и девушку из фирмы Бегли видели вдвоем на аукционе живописи в Палм-Бич.
После некоторого раздумья Шейн спросил:
- А не говорил ли Уолтер Лэнгорн о том, что хочет сменить работу?
- Мистер Шейн, - возбужденно затараторил Форбс, - я чувствую себя как последний болван! Мало того, что он говорил о том, что не прочь сменить работу, но он упоминал, что подумывает о том, не связаться ли с "Юнайтед Стейтс Кемикал"! Черт побери! Правда, он просил меня сохранить наш разговор в тайне, так что не выдавайте меня, пожалуйста. Мы с ним друзья. Он самый толковый сотрудник в нашей фирме.
- И он по-прежнему в ней служит, а это может означать, что Кандида пыталась к нему подступиться, но потерпела неудачу.
- Возможно, но не исключено, что он выигрывает время. Ему небезразлично, что думают о нем друзья, и он не хотел бы, чтобы его считали вором и предателем. Нет, не могу я этому поверить, мистер Шейн. Верно, Уолтер не считает себя беззаветно преданным фирме "Э.Дж.Деспард", но он один из немногих известных мне людей, у кого есть моральные принципы. Дивиденды за квартал для него не самое главное в жизни.
Из засидки справа донесся выстрел. Вскинув голову, Шейн увидел одинокого селезня, устремившегося ввысь. Секунду назад ещё можно было стрелять, но теперь было уже поздно.
- И вот тут-то, - продолжал Форбс, - я решил, что не могу больше заниматься расследованием. Не мог же я подойти к Уолтеру Лэнгорну и спросить, чем он занимался в Палм-Бич в обществе печально известной Кандиды Морз.
Справа послышался хриплый перепуганный крик. Шейн с Форбсом переглянулись. В следующий миг Шейн сорвался с места и выскочил из засидки.
Из ближайшей к ним засидки выскочил Холлэм-старший. В руке он держал охотничью шапку, седые волосы развевались по ветру. Смяв шапку, он вдруг резко отшвырнул её в камыши и принялся неистово колотить себя кулаком по бедру.
Шейн бросился к нему, стараясь прыгать на кочки. Заслышав хлюпающие звуки, Холлэм обернулся. Роста он был небольшого, плотного телосложения и держался прямо. Тонкогубый рот, жесткий колючий взгляд выдавали в нем человека, привыкшего повелевать и не терпящего неповиновения. Сейчас он был сам на себя не похож, и дышал так, словно взбежал по высокой лестнице.
- Случилось кошмарное, чудовищное несчастье, - проговорил он сдавленным голосом, когда Шейн приблизился.
Он махнул рукой, потом прижал кулаки к груди. Шейн пригнулся и заглянул в засидку.
На грязном дощатом настиле лежал Уолтер Лэнгорн. Заряд крупной дроби угодил ему прямо в голову; от всей левой части лица осталось одно кровавое месиво.
Глава 3
В ногах убитого глухо скулил красавец лабрадор с грустными смышлеными глазами. На гвозде, вбитом в заднюю стену засидки, свешивалось ружье замечательное, легкое изделие английского образца. Другое ружье, крупнокалиберный дробовик, лежало у ног Лэнгорна. Быстро осмотревшись по сторонам, Шейн заприметил ещё один занимательный предмет - серебряную фляжку, оставленную на скамье.
Стоя за спиной Шейна, Форбс сдавленно охнул, точно ему ударили под ложечку. Шейн повернулся к его отцу. Холлэм-старший весь как-то съежился, и стоял, ссутулившись и уронив руки. В уголке его рта блестела капелька слюны.
- Как это случилось? - спокойно спросил Шейн.
- Не знаю. - Холлэм с горечью уставился на лужу у своих ног. - Понятия не имею.
Он испустил долгий прерывистый вздох. Его глаза медленно поднялись по крепкому мускулистому телу Шейна. Взгляд задержался на рыжей шевелюре сыщика. Встретившись с Шейном глазами, Холлэм слегка тряхнул головой, словно стараясь пробудиться от тяжелого сна.
Сыщик протянул ему собственную фляжку.
- Выпейте немного. Расскажете все немного позже. Прежде придите в себя. После пары глотков вам полегчает.
Холлэм продолжал трясти головой. Рука его потянулась было к бутылке, но он её отдернул.
- Нет. Они могут по запаху подумать, будто я пил. А я трезв как стеклышко. Я вообще весьма воздержан, Шейн. Четыре унции виски перед ужином, ну и иногда ещё стаканчик на сон грядущий. Но до обеда я никогда не притрагиваюсь к спиртному.
- Значит, это фляжка Лэнгорна? - спросил сыщик.
Холлэм замигал и выпрямился. Он начинал приходить в себя, хотя кулаки его были по-прежнему сжаты. Форбс едва успел отойти на пару шагов к зарослям камыша, как его вывернуло наизнанку. - Фляжка, - повторил Холлэм. - Серебряная фляжка. Да, безусловно, она принадлежит Уолтеру. В Нью-Йорке, в салоне "Тиффани", она стоит сто двадцать пять долларов. Я это случайно узнал. Подумать только - сто двадцать пять зеленых! - Он судорожно дернулся. - Господи, Шейн, он сидел здесь и пил, и отпускал при этом свои едкие замечания! Я знал его с десяти лет. Прекрати! - резко приказал он сыну. - Или отойди подальше!
