— Куда мы? — слабым голосом спросила моя любовь. Моя жизнь!

— Куда бы ты хотела? — ласково спросил, с дороги на неё взгляд перевёл.

Больно так. Не смог защитить. Сам виноват, по моей ошибке страдала. Только услышав фамилию родственника нужно было строго запретить ей общаться с Эдусей. А если бы стал искать, сразу признаться, что девушка моя. Это всё проклятый азарт, игрища! Пока не выбью это из себя, не будет мне покоя.

Чуть не потерял! Нет мне прощения.

— В Калужскую область. У бабушки день рождения завтра, девяносто пять лет, — тихо ответила она.

Я тут же настроил навигатор.

— Двадцать часов ехать будем, — вздохнул я. От кофе было клёво, время дороги не казалось таким уж и длинным.

Она вскоре уснула. Я откинул сидение, укрыл её курткой.

Вот теперь мы точно начнём новую жизнь.

Завтракали в придорожном кафе. До пункта назначения оставалось немного, Дрю предлагала, чтобы я отдохнул, я решил добить этот путь.

Мы говорили. Психологи рекомендуют общаться, выкладывать всё, что на душе, не копить. Я рассказал, что виноват, что пережить мне этот свой косяк будет трудно. Она успокаивала, рассказала, как готова была умереть, но не отдаться...

Моя женщина.

***

Дрю

Так изменился. И дело не в том, что сбрил волосы и подкрасил брови, хотя это его внешне изменило до неузнаваемости. Морщины глубокие проявились. Он перестал ухмыляться ядовито. За всё время общения, я не увидела на его лице полноценной красивой улыбки. Мы ведь переживём это и мой наглый Кот вернётся?

Меня не насиловали, хотя попытка была. Влад переживал, видимо, тяжелее, чем я. Расстроился невероятно. Ещё эта дорога, он устал.

Я когда-то была в этом крае. Всё изменилось за десять лет. С трудом вспомнила, как и куда ехать. До Калуги мы не добрались. Приехали к вечеру в небольшой посёлок. Там дома добротные однотипные. Мой на отшибе стоял. Длинный из белого кирпича. Забор небольшой деревянный. У дороги машин понатыкано. И дрожь по коже, когда я увидела знакомую машину.

— Папа здесь,— выдохнула я.

— Убью, если тебе хоть слово скажет, — спокойно ответил Влад. — Ты замужем. Помнишь?

— Да, кивнула я. Осталось всем сказать, что это не ты меня бьёшь.

Зря я это ляпнула, у него болезненное выражение лица появилось.

С дороги я вначале размялась у машины, огляделась.

Отличное место, красиво, спокойно. Шум вылетал в открытые окна моего дяди, где жила бабушка. Для именинницы я купила подарки по дороге. Натуральная шерсть: безрукавка вышитая, домашние валенки и шапочку.

— Андреа?! — позвали меня.

Во двор вывалили наши мужчины-родственники покурить и выбежала тонкая, но уже видно, что не подросток Машенька Васнецова. Блондиночка в коротком сарафане.

— Маша! — обрадовалась я и вышла к ней навстречу.

Девушка была невероятно рада меня видеть. Не знала почему. Может возраст, а может просто родственники могут нормально общаться.

— Приехала, — радовалась сестрёнка. Обратила внимание на моего котика.

Он в таком виде, что девчонке не понравился.

— Это мой муж, Влад Ростиков,— представила я Кота.

Маша уставилась на него во все сине-голубые глаза. Щурилась, высматривала что-то. Влад с подарками в пакете спокойно на неё смотрел, а потом тоже глаза распахнул.

— Ты же рыжий был! — вдруг рассмеялась Маша. — Папа! Смотри, дяди Гоши Ростикова племянник приехал!

Мои дядьки заинтересованно выходили к нам навстречу. С ними шёл мой отец и Егор, брат родной. Папа мрачнел с каждым шагом, на него я не смотрела.

— Андрюха приехала! — обрадовался Егор. — Мама рада будет.

Не думала, что мама обрадуется моему виду. Но не это меня интересовало. А то... Что мы с Владом оказались родственниками.

Кот побледнел.

— Какой брат по счёту? — требовала я у Маши.

— Так Игорь двоюродный нашему отцу, значит нам троюродный.

Я облегчённо выдохнула и повисла на руке онемевшего Влада.

— Как хорошо, что троюродный.

Ростиковы... Мне бы строило память напрячь, ведь однажды скользнула эта фамилия. Отец не общался с родственниками, поэтому неудивительно, что половину родни не знала.

— Хорошо? Да? — стонала я.

Влад так и не смог мне ответить. Смотрел на меня слезящимися глазами и наконец-то улыбнулся.

— А что сбрил такую шевелюру рыжую, — дядька Дима обнял моего Влада. — А вымахал-то как! Тощий такой бегал у Гоши по пляжу!

— Варьки сын? — спрашивал ещё один дядька, тоже полез Влада обнимать. — Свалил от отца?

— Свалил, он умер, — хрипло ответил замученный эмоциями Влад.

— Хорошо, что троюродный, — повторяла я.

Папаша подвыпивший смотрел на меня. Потянул руку к моему лицу.

— Это он бьёт тебя?

Влад моментом отреагировал, ударил отца по руке и спрятал меня за свою спину.

Драка почти началась, но тут же закончилась, потому что дядьки не дали нас в обиду, они моего отца отлично знали, и чтобы он сейчас не сделал, останется виноватым.

— Ростикова Гоши племянник приехал! — разнеслось по двору. Стали выходить на улицу гости, многочисленные родственники и тётки, среди которых вся приличная, строгая и чистенькая стояла моя мама.

— У нас тут свадьба между троюродными!

Все смеялись, стало шумно, а я смотрела на маму. Ничем не выдала неприязнь ко мне. Стояла, как истукан и не проявляла никаких чувств.

И я плюнула на неё. Пошла к чёрту! Пусть до гроба остаётся бесчувственной куклой.

Полезла обниматься и целоваться с тётушками и сестрами. Я открыто смеялась и радовалась. Прыгала и лохматила свои волосы. С Владом за ручку пошла смотреть на бабушку.

— Маш, — сквозь шум обратилась к сестре. — Влад не спал долго, можно его куда-нибудь уложить?

— На чердаке место приготовлено для гостей, — ответила деловая Маша.

Стол начинался с кухни и в коридоре, убегал в гостиную. Там в кресле сидела наша бабушка. Старенькая со слуховым аппаратом. Меня она вроде и не узнала, но улыбалась. Я ей на ноги валенки надела, помогла безрукавку натянуть и шапочка так ей шла. Старческая рука меня погладила. Она посмотрела на нас и вдруг перекрестила с Владом.

И я вдруг почувствовала благословение.

Как камень с души упал. Стало хорошо и легко. Влад выпил и закусил. Его спокойно отпустили спать. Я обещала вернуться, провожать пошла. Нужно было на чердаке уложить котика, погладить и поцеловать. От радости и счастья слёзы наворачивались.

Мы прошли наверх по узкой лестнице. Там совсем мало места, нашли комнатушку летнюю. Без шкафа, только кровать полуторка и влезла и маленький столик у окна. На полу домотканая дорожка и покрывало на кровати лоскутное. На него упал уставший Влад. Вытащил из кармана джинсов сотовый телефон. Нашёл в нём что-то. А когда я прилегла рядом показал фото.

— Это моя мама. Я никак не мог понять, почему ты на неё так похожа, — он отдал мне телефон и сгрёб в свои объятия. — Ты родная.

Голос его сорвался, он плакал. Только не показывал мне, уткнулся в волосы и тяжело дышал.

Я смотрела на свою маленькую копию. Девушке было шестнадцать лет. Губастая, глаза как у меня. Фото такого возраста у меня не сохранились, но я с Варей Ростиковой, как две капли воды. У неё волосы светлее, но так же вились. Личико другой формы, но я старше...

Невероятно!

Как хорошо, что троюродные...

***

С мамой так и не пообщалась. Я видимо для неё умерла. Может и к лучшему. Папа что-то взгрустнул, напился, потом ходил купаться на речку с братьями. И утром часа в четыре они уехали, не попрощавшись.

Была ли я расстроена? Ни капли! Мне в пять утра делали куни. Какие могут быть расстройства, когда любимый муж рядом.

С Владом мы много разговаривали, выясняли что и как. Переживала я своё похищение тяжело, возможно, поэтому Влада всё время держала за руку и не расставались.

Мы рисовали семейное дерево выясняя, каким боком относимся друг к другу. Семейство было радо, что мы взялись искать свои корни, помогали рисовать на дереве «ветки».