Но вот беда – мы люди. Не отважные герои меча и магии – люди. У нас разные стартовые позиции. Один рождается в гуще влажных джунглей Амазонки, познаёт трудности жизни в фавелах, делает шикарную стремительную карьеру наркокурьера и погибает в перестрелке с полицейскими. Другой появляется на свет в частной клинике на Лонг-Айленде и познаёт мир на улицах Риверхеда. Оканчивает Йельский университет, долго путешествует по Европе, чтобы затем осесть где-то на n-ом этаже стеклянного монстра, стоящего на пересечении одной из многочисленных стрит и авеню. Третий издаёт первый крик на рисовом поле, и вся его жизнь с первого вздоха и до самой смерти проходит на этом же поле. Словом, мы несколько ограничены в возможностях получения жизненного опыта.

Но человек на то и человек, чтобы находить лазейки в любых, даже самых сложных ситуациях. Было бы желание. И тем, у кого оно есть, на выручку приходит литература. Именно она, дар творцов-демиургов, открывает дверь в бессмертие. Именно с её помощью мы можем прожить тысячи и тысячи жизней. Мы побеждаем в битвах и погибаем на плахах, храним верность и прощаем измену, проявляем доброту к чужим детям или жестокость к своим. Мы мужчины, женщины, дети, призраки, животные, боги, хтонические чудовища и мескалиновые галлюцинации. Мы проживаем эти жизни и дополняем свой опыт чужим. Для нас, бросающихся в омут нового романа, опыт этот не менее реален, чем наш собственный.

Давайте вспомним эти волшебные ощущения. В руках у вас – книга. Вы касаетесь её обложки. Кажется, по её поверхности пробегает лёгкая дрожь. Она даже ещё не открыта, но уже словно оживает, нежно впитывая тепло ваших рук. Если прислушаться, можно даже услышать сердцебиение, которое раздаётся из глубины фолианта. Она ждёт. Она хочет жизни. И вы, не в силах противиться магии этого желания. Чуть помедлив вы открываете книгу.

Ветер. В лицо нам бьёт солёный морской ветер. Чуть слева над водной гладью парит альбатрос. Пахнет смолой и чем-то кислым.

– Все на бегин-рею! – рявкаете вы, не узнавая собственный голос, – трави парус!

Крепкие, загорелые, пёстро одетые люди бросаются выполнять ваш приказ. Вы же стоите на месте, вглядываясь в горизонт. Вдали, едва различима полоса береговой линии. Вожделенный берег!

– Питер, это Картахена! – доносится до вас ей-то крик, и вы уже не можете скрыть дрожи. Попутный ветер делает своё дело, команда – своё. Кингстоны открыты, и дюжина пушек почти одновременно делает первый залп. Дым. Запах пороха. Шаг.

И вот уже кругом отвесные скалы. Дым и туман развеялись без следа. Тут сухо, жарко, и очень сложно дышать. Вентфогель задыхается. Каждый вдох для него – всё равно, что подвиг. По лбу градом течёт пот. Этот чёртов перевал убивает его. Но сейчас вы смотрите не на своего проводника, а на груду камней, волею провидения ставшую могилой для старой Гагулы. Сотни лет эта чёртова старуха хранила свои тайны, и вот теперь, её странная жизнь оборвалась. Вы скованы каким-то странным благоговейным оцепенением, и только оклик, раздавшийся вдруг за спиной, возвращает вас в реальность:

– Хватай Грейсвандир, – слышите вы голос Каина, – они уже рядом!

Скорость, с которой вы разворачиваетесь – нечеловеческая. Серебряная рукоять меча влетает в вашу ладонь. О, Грейсвандир, как же тебя не хватало! Больше, чем просто меч, он уже греет ладонь и жаждет схлестнуться с клинками врагов. Не тратя ни секунды вы бросаетесь в объятую пламенем долину Гарнатха. Мокрые волосы мгновенно высыхают липнут к лицу, чёрная рубаха с серебряным шитьём прорвана в нескольких местах, а Камень Правосудия всё больше тянет вниз, пульсируя в такт сердцебиению.

Бой длится уже не один час, и времени на передышку нет. Впереди отвесная стена, за спиной холодные воды величественной Волги. Звон клинков и грохот выстрелов оглушают. Войско медленно отступает к воде, но места в лодках хватит не всем. Двое казаков волокут кого-то. Без сознания, но он, безусловно, знаком вам. Густая, чёрная борода, обильно пропитана алой, блестящей на солнце кровью. Кровавый след тянется и по земле – кажется, это картечь попала в ногу. Раненый стонет, пытается что-то сказать, и вы с ужасом узнаёте в этом измазанном глиной и кровью человеке своего непобедимого атамана.

Никогда не забыть этого лица. Впрочем, черты его непостоянны. Они меняются. Нет уже ни бороды, ни крови, лишь рыжеватая смазливая девица с резкими чертами лица. Голубые глаза, подёрнутые туманной пеленой, простая нательная рубаха, подчёркивающая манящие изгибы немолодого, но всё ещё крепкого тела. Девицу эту можно было бы назвать даже привлекательной, если бы не белая, даже чуть синяя кожа. Простоволосая девица Женя висит в петле, бездыханная и свободная одновременно. Кажется, эта картина затмит в твоём сознании образ раненого Стеньки. К чёрту! Надо выйти на улицу! Шаг.

И вот вы погружаетесь в оранжевый океан света и тени. Ветер с Хурона треплет волосы. Под ногами – потёртые мозаичные мостовые. Чуть правее высится величественный, полный тайн и загадок замок Рулх, а из открытых дверей «Сытого скелета» доносится манящий аромат индейки «Хатор». Хорошее место для прогулки. Люди добры, улыбчивы. На Гребне Ехо вы вдруг замираете. Навстречу вам идёт женщина удивительной красоты, одетая в старомодное корсетное платье, а не более пристойное в этом месте, уютное лоохи. Ей нет ещё и тридцати. Она шагает, чуть придерживая юбку, горделиво расправляет плечи и, кажется, вовсе не замечает окружающих. Поравнявшись с этой красавицей, вы слышите, как она шепчет себе под нос: «Я подумаю обо всём этом завтра, в Таре. Ведь завтра уже будет другой день».

Изо дня в день вы погружены в этот густой кисель из любви, ревности, битв и интриг. Но стоит только выехать на холм, чтобы осмотреть расположение французских войск и положение редута Раевского, как, заглушая доклад Барклая, в мир врывается бесцеремонный будильник.

Пора на работу. Зевок. Надо закрывать книгу.

– Стой!

Голос. Такой знакомый!

– Стой! Не закрывай!

Конское ржание. Запах пороха и пота. Треск костров. Свист картечи! Французы начали новое наступление. И вы на гнедом коне, в безупречном офицерском мундире, отвлекаетесь от командования и кричите: «Не закрывай!».

– Мне пора на работу. – Попытка оправдаться. – Продолжим вечером!

– Не закрывай, – грустно говоришь ты со страниц бессмертного романа, – пожалуйста. Когда ты делаешь это…

– Что?

– Приходит туман.

Серость и холод. Вы ощущаете их. Кажется, вы часто блуждали в этом ничто. В мучительном ожидании, когда же, повинуясь тёплым рукам, вновь распахнутся страницы и мгла рассеется. Солнечные лучи или тёплый свет электрической лампы! Вы вечность ждёте, когда из нитей этого света, силой воображения будет соткан яркий солнечный день на пляже Барбадоса или, шут с ним, хоть бы заплёванные стены самого захудалого кабака.

– Нет! Нет! Не хочу! Не закрывай!

Это был необычный вечер. Наверное, самый необычный за три года их супружеской жизни. Они не говорили о работе. Они не включали телевизор. Они даже не пропустили по бокальчику вина. Нет, эти двое наслаждались только друг другом.

Она нежным, чуть вибрирующим голосом пела под гитару песни Зои Ященко. Он читал ей Иванова и Ходасевича. Вспоминали первую встречу и все те маленькие и большие случайности, которые свели их вместе. Обсуждали праздники, бывшие и грядущие. Хохотали над смешными ситуациями, в которые неоднократно попадали за эти годы. Пересматривали фотографии. Словом – просто были счастливы.

Наверное, в каком-нибудь дешёвом романе, из тех, что пожилые дамы покупают для прочтения в электричке по пути на дачу, они бы проболтали до утра, а встретив вместе рассвет, уснули бы, держась за руки. Ах, этого у них за три года было полно, и такой вечер не мог закончиться столь банально.

Неисчерпаемые запасы любви и нежности будоражили молодую кровь. Уснуть сейчас – всё равно, что пытаться уснуть на лётном поле. И пусть в их маленьком, однокомнатном гнезде была тишина, в душе каждого звучала непередаваемая музыка. Удивительная, чарующая, понятная единственно им одним.