– На перевал фуры с интервалом пускают, – опять совершенно внезапно подал голос Хабиб, удивительно точно угадывая, о чем я сейчас думаю, – Узко там. Когда много грузовиков – тяжело.

– Ясно, – кивнула я и откинулась на спинку сидения, устремляя взгляд прямо перед собой.

С двух сторон нас уже окружали коричнево-желтые, будто трескающиеся скалы, но чувствовалось, что ещё совсем невысоко. Вдоль трассы, в овражке, весело журчала речка. Бурная, каменистая, но такая мелководная и тонкая, что больше напоминала ручеек.

– Весной почти до самой дороги она. Снег тает…– опять прокомментировал Хабиб, четко уловив направление моего взгляда.

Его настроение неуловимо изменилось, делая атмосферу в салоне теплее и дружелюбней. Черные, слегка прищуренные глаза, цепко следящие за дорогой, засветились теплотой изнутри.

– Бывал уже здесь? – задавая вопрос, ощущала себя минером. Шажок не туда и «Бах»! Опять погрузимся в опостылевшее молчание.

– Часто, село моего отца прямо за перевалом. Родственники там…– Хабиб замолчал. Покачал головой рассеянно – будто сам от себя не ожидал, что затеет со мной разговор, но потом добавил, – Люблю эти места…А тИ в первый раз?

Черные глаза мазнули по мне косым взглядом, ошпаривая и тут же отпуская.

– Да, – я с готовностью ответила, – Здесь очень красиво.

– Ва-а-ай, – протянул Хабиб, криво ухмыляясь, – Ты ещё не видела "красиво", Мадин. Подожди.

На этом наша короткая беседа оборвалась. Сатоев вновь нахмурился, плотно поджимая губы и следя за дорогой. А я отвернулась к окну, пряча улыбку. Пусть теперь делает вид, что всё такой же суровый – не буду ему мешать. Внутри стало щекотно и тепло. Хотелось болтать дальше, но что-то тормозило, да и виды за окном отвлекали.

Хабиб был прав. С каждым метром пейзаж менялся, забираясь по шкале совершенства на новую высоту. Дорога постепенно стала уже, превратившись с натяжкой в двух полосную. Запетляла вдоль скалы, становясь классическим горным серпантином – когда с одной стороны над тобой нависает давящая каменная масса, а с другой пролегает пропасть, в которую страшно смотреть – так высоко.

Я озиралась по сторонам, впитывая грозную красоту гор. В некоторых местах прямо из скал били ключи, стекая слезами по породе, засохшие вьюны оплетали стены утесов, прозрачное небо звенело чистотой.

Любая встречная машина невольно пугала – слишком узко – мы едва разминались. А когда мимо пролетала фура- я и вовсе закрывала глаза и переставала дышать, ощущая, как органы в животе подбираются выше и внутри растекается неприятный холодок.

Боже, какое счастье, оказывается, что я вожу тут не сама!

Даже просто сидеть рядом мне было сложно. Высота, которую мы набирали с каждым витком серпантина, невероятно давила, суровое величие пейзажей заставляло ощущать себя беспомощной. И чем дальше мы поднимались, тем уже становилась тропа еще и из-за появившегося снега на обочине, которого становилось всё больше и больше.

Внезапно снег и с неба пошел. Сразу крупными, стоящими косой стеной хлопьями, бьющими в лобовое. Небо почернело вмиг. Дело итак было к вечеру, а тут еще эти снежные тучи. Ночь будто упала на нас, погружая мир в опасный мрак. Фонарей вдоль высокогорного серпантина, конечно, не было. Только заснеженная дорога светилась белым, отражая свет фар, мелькали светодиодные полосы придорожного заборчика, за которым начинался обрыв, встречные машины яркими вспышками слепили глаза да горные, самые высокие пики призрачно серели вдалеке.

– Твою мат, – тихо пробормотал Хабиб, включая дворники. По салону от него прокатилась волна напряжения, вдавившая меня в сидение.

– Что такое? – прохрипела срывающимся голосом.

– Да снЭг сильный, – раздосадовано провел Хабиб пятерней по затылку, – Лишь бы перевал на закрыли…

И тише, будто сам себе:

– Должны успет....

– Мы успеть? Куда успеть? – затараторила я.

– Проехат, – раздраженно фыркнул Хабиб и резко затормозил, остановившись в паре метров от чужой машины.

– Что там? – я нервно облизнула губы, привставая с сидения и пытаясь понять, почему наш ряд стоит, а встречные машины едут.

Господи, только не авария! Я не хочу здесь застрять! На горе, почти под облаками, в начинающейся метели и рядом с головокружительной пропастью всего в каких-то паре метров от меня. Хуже места для "постоять в пробке" и не придумаешь!

– Реверсивное движение, – спокойно ответил Хабиб, – Там туннель – двум не проехать, по очереди пускают.

– М-м-м, – протянула я, складывая вместе влажные, похолодевшие ладони.

Покосилась на навигатор. До точки прибытия оставалось каких-то сорок километров. Вот только время этого самого прибытия увеличивалось на глазах…

А за окном уже выло. Снег беспощадно хлестал по машинам, засыпал серпантин пока еще тонким, но быстро увеличивающимся скользким слоем. Когда мы тронулись, машину едва заметно, но так жутко повело в этом месиве, что сердце скакнуло куда-то к горлу и решило остаться там. Я вжалась в сидение, смотря перед прямо собой. Тело пробирал безотчетный страх.

Пасть ущелья слева, нависающие скалы справа, разошедшаяся метель вокруг и мы въезжаем в черную узкую дыру, выдолбленную в скале, конца которой не видно.

Какое счастье, что за рулем не я, подумалось в очередной раз.

Стоило нам только оказаться в туннеле, выдолбленном прямо в скале, как меня накрыло настоящей животной паникой. Слишком узкие стены, слишком низкий давящий свод, грубо обтесанная горная порода и миллионы тонн камня у меня над головой. Я не могла об этом не думать, не могла избавиться от ощущения, что сейчас все рухнет прямо на нас. Вдобавок ко всему, нашу машину пустили первой и впереди не было ничего, кроме светящихся фар встречной фуры где-то в самом конце. И в этом мрачном сумраке казалось, что она тоже едет. Прямо нам навстречу. И свернуть некуда. Здесь просто некуда свернуть! Узкая кишка в скале, из которой нас даже непонятно как вытаскивать!

Не выдержав, я сдавленно заскулила, зажимая мокрые ладони между ослабевших колен.

– Она едет, Хаби-и-иб…– голос истерически звенел.

– НЭт, – отрезал Сатоев, хмурясь и смотря на дорогу.

Сглотнула. Ослепляющие, высоко расположенные фары были все ближе, сводя с ума. Сердце грохотало где-то в горле.

– Нет, она точно едет…Ты посмотри!

– Это мы едем! Там регулировщик! – рыкнул на меня Сатоев раздраженно.

По его небритым щекам прокатились желваки. Нервное напряжение завибрировало в салоне. Я ему явно мешала, но ничего поделать с собой не могла.

– Хаби-и-иб…– тихо и жалобно. В носу защипало. Глаза зажгло от подступающей влаги. Меня накрывало все сильней с каждой секундой, – Стой, пожалуйста, стой! Мы врежемся сейчас!

Поджал губы, пауза. И как заорал:

– Да заткнись тИ, блят! ТихА сиди! Поняла?!

Словно по лицу наотмашь. Я подавилась собственной истерикой, наворачивающиеся слезы от шока моментально высохли. Вжалась в кресло и прикрыла глаза. Только ресницы еще нервно трепетали, щекоча кожу. Я ничего не изменю. Умрем так умрем. Он знает, что делает. Много раз тут ездил. Он знает. Я доверяю…У меня выбора нет! Доверяю ему.

Открыла глаза, когда туннель уже кончился. Шумно, рвано выдохнула.

Хабиб ничего не сказал, лишь бросил сердитый взгляд на меня исподлобья. Ему некогда было расслабляться. Метель всё усиливалась. Видимость стремительно скатывалась к нулевой. Серая непроницаемая стена вокруг и лишь намек на тусклый свет фар впереди едущей машины. И это на подъем, по серпантину. Меня снова охватила удушающая слабость, стоило только посмотреть за лобовое стекло. По коже поползли крупные противные мураши, собираясь дрожью вдоль позвоночника. Появились ложные позывы в туалет и тошнота…

Какая я дура! Как бы я ехала тут одна??? Я пару раз водила на серпантине. Но это было лето, день и дорога была в два раза шире. И я почему-то решила, что теперь всё могу!

Сглотнула ком и вновь прикрыла глаза. Так лучше. В голове шумело, слух обострился. Я ловила напряженное дыхание Сатоева, сидящего рядом и отвечающего за наши жизни. Отслеживала каждый его вдох. Вот чуть задержал воздух, и у меня тут же сердце переставало биться. Что не так? Выдыхал – и меня отпускало вместе с ним. Ощущала каждую пробуксовку колес, каждый поиск сцепления с дорогой, каждое нажатие на педаль тормоза.