Ледяной взгляд светлых глаз медленно исследует моё лицо.

– Только быстро,– роняет Вадим через пару секунд и отворачивается. Кривит губы, с раздражением опрокидывая рюмку и косясь на продолжающего рассеянно улыбаться сына.

Остаток бесконечного банкета прошёл как в тумане. Ко мне никто не подходил, ни о чём не заговаривал. Для моей родни я медленно умирала, сидя за этим столом. Для гостей со стороны мужа не существовала вовсе. Танца молодых у нас не было, ненавистное мне "горько" заглохло на третьем разе. Все тосты о бизнесе. Даже немного странно. Всё-таки свадьба – не сделка. Детей нам желали лишь женщины. Это так бросалось в глаза. Поглядывала каждый раз во время этих пожеланий на мужа и видела, как его твёрдые губы становятся ещё тоньше. Не хочет??? Но что я тогда буду делать в его доме? Без детей? Становилось страшно. Всю мою жизнь меня учили быть достойной женщиной, хорошей женой. Высшее благо – дать наследников, посвятить себя большой семье. Только вот что делать, если этой большой семьи не будет, не сказали. Я хочу детей. Как без них – не представляю. Но мой муж лишь губы кривит, слыша о потомстве от гостей.

Может, мне кажется? Надеюсь, что да.

Взгляд то и дело невольно цеплялся за опустевший стул, на котором сидел младший Палей. Когда я вернулась в зал после того, как отдышалась в уборной, его уже не было. Наверно, его увели те охранники. Наверно, ему вообще не стоило приходить. Его слова так и звенели у меня в голове, заглушая разгульный шум банкета. Перекрывали музыкантов, эхом отдавались в тостах. И глаза. Серые холодные глаза, лишь мельком скользнувшие по мне. В ту секунду в них вспыхнуло такое презрительное равнодушие, что горло сводило удушливым спазмом до сих пор от одного воспоминания. Надеюсь, парень не живет с отцом. Я бы не хотела находиться с ним под одной крышей. Похоже, он меня ненавидит.

Банкет закончился для меня неожиданно. В какой-то момент муж просто повернулся ко мне и холодно произнёс:

– Через пять минут выезжаем.

– Куда? – обхватила горло рукой. Голос немного хрипел. Я молчала почти пять часов.

– Домой,– бросил Вадим, отворачиваясь.

Его уже отвлекал от меня разговором подошедший мужчина. Вадим весь банкет с кем-то говорил, часто отходил от стола. Хмурый, сосредоточенный. Словно на переговорах, а не на собственной свадьбе.

Под галдёж толпы сели в подогнанный к самому входу автомобиль. В небе взрывался фейерверк. Сердце трепетно замирало от расцветающих кровавых цветов на ночном небосводе. Почему салют красный? И так грохочет…Оглушительно. Поселяя тревогу. Словно мы на поле боя. Вздрагивала от каждого залпа как от выстрела, но всё равно задирала голову, не в силах отвести завороженный взгляд от россыпи кровавых искр.

Досмотреть Вадим не дал. Молча с силой надавил на плечо, заставляя сесть в машину. На удивление горячая рука огнем прожгла оголенную кожу. Обогнув машину, сел рядом на пассажирское сидение, постучал по спинке водительского кресла, и мы тронулись. Тишина в салоне угнетала. Вадим откинул голову и устало прикрыл глаза. Широко расставил ноги, так что правое колено утонуло в моей пышной юбке. Украдкой разглядывала мужчину рядом, боясь лишний раз пошевелиться и привлечь его внимание. Русые волосы упали на высокий лоб, на откинутой шее сильно выступал кадык, прямые ресницы на прикрытых веках чуть подрагивали. Крупные ладони с длинными пальцами расслабленно лежали на коленях. Будто опасный хищник затаился перед прыжком.

Ощущаю волны тяжелой энергии, исходящей от него. Давящей на плечи, грудь, мешающей нормально дышать. Лёгкие заполняет запах его морского парфюма, смешанный с нотками кожаного салона, и я неожиданно вспоминаю, что у нас сегодня должна быть первая брачная ночь. Эта мысль мгновенно парализует, пробирает до кости. Он мне чужой человек. Мы не обмолвились и десятком слов. Повлажневшие руки начинают мелко дрожать. Незаметно сглатываю. Вадим открывает глаза.

– Скоро приедем. Не трясись,– и снова смыкает веки, отворачиваясь от меня к окну.

Учуял? Как? Теперь я волнуюсь ещё больше.

***

Тяжелые кованые ворота медленно разъезжаются перед автомобилем словно пасть хищного животного, желающего нас поглотить. Приглушенный свет фонарей едва освещает подъездную аллею. Или это у меня от волнения темнеет в глазах. По телу то и дело прокатывается нервный озноб. Прилагаю усилия, чтобы не начать стучать зубами. Когда машина останавливается у главного входа трехэтажного каменного дома, я близка к тому, чтобы упасть в обморок. Пассажирскую дверь с моей стороны резко распахивает водитель. Подает руку, отрезая пути к отступлению. Вадим, выйдя из автомобиля, энергичным шагом проходит к дому, едва заметно кивнув, чтобы следовала за ним. На негнущихся ногах подчиняюсь.

– Твоя спальня рядом с моей, осмотришься завтра, – бросает мужчина через плечо, широкими шагами поднимаясь по каменной лестнице на второй этаж. Я быстро кручу головой по сторонам, пытаясь успеть рассмотреть свой новый дом и одновременно поспеть за мужем. Но от волнения интерьер перед глазами расплывается, воспринимаясь одним бежево-серым пятном. Остаётся лишь ощущение. Здесь много воздуха и мало уюта. Дорогое обезличенное жилище. Пустое и строгое.

– Проходи,– Вадим толкает дверь в самом конце длинного коридора второго этажа.

Стоит в дверном проёме, пока я боязливо ступаю внутрь светлой нейтрально обставленной комнаты. Он сказал- МОЯ спальня. Вместе мы жить не будем?

– Подходит? – интересуется муж.

Но вижу, что мой ответ, каким бы ни был, ровным счётом ничего не изменит. Поэтому продолжаю молча озираться.

– Ванная там,– Вадим кивает в сторону неприметной двери в глубине комнаты,– Если надо в порядок себя привести – иди.

Мужчина резким движением ослабляет галстук, расстегивает верхнюю пуговицу белоснежной рубашки, вторую. Небрежно скидывает пиджак на кресло, закатывает по локоть рукава. Стою в нерешительности посреди комнаты, наблюдая за ним. Ноги словно к полу приросли, язык прилип к нёбу. Статуя. На журнальном столике, стоящем между двух глубоких кресел, коньяк, вино и ваза с фруктами. Вадим плескает себе янтарный напиток и с облегченным вздохом усаживается, широко расставив ноги и опустив руки на массивные кресельные подлокотники.

– Не пойдёшь? – вскидывает светлую бровь, лениво наблюдая за мной. Коньяк плещется в стакане в его руке.

– Мне не нужно,– тихо отвечаю подрагивающим голосом.

Муж едва заметно криво улыбается. На его левой щеке прорезается ямочка, так чужеродно смотрящаяся на строгом суровом лице. Вадим с видимым наслаждением делает глоток и кивает стаканом в мою сторону. Голубые глаза словно темнеют, становясь глубже.

– Раздевайся тогда…Раз не нужно,– ровно произносит муж,– И покончим уже с этим.

Живот скручивает от нахлынувшего волнения. Поднимаю было дрожащие пальцы к плечикам платья и …не могу. Руки плетьми повисают вдоль тела. Он правда хочет, чтобы я…САМА??? Тут так светло, так непростительно всё видно. Я просто не могу! Но он ведь приказал. Он мой муж. Я должна…

Вадим молча вскидывает бровь в ожидании, а потом ставит стакан на столик и устало трёт ладонями лицо, упираясь локтями в колени. Раздраженный вздох.

– Блять, забыл. Девочка ж наверно ещё, да?

Чувствую, как густой румянец заливает всё лицо и сползает по шее на зону декольте.

– Как вы могли про меня плохо подумать? – хриплю в ответ, от обиды переходя на "вы",– Чистота – это за…

– Да понятно,– он только отмахивается от меня, перебивая. И себе под нос,– Счастье привалило…

Я совершенно теряюсь. Разве он не должен быть рад? Мама говорила, что непорочность- мой главный подарок мужу. Нет, я знаю, что у русских не все девушки берегут себя. И общество относится к этому нормально. Но "нормально" ведь не значит одобряет…

– Так,– резко бросает Вадим, прерывая мои размышления,– Свет тогда гаси и иди ко мне.