Максим Венедиктов

  Начало

  Утро вошло в свои права. В раскрытое окно номера гостиницы медленно входил солнечный свет, начинающий освещать все помещение. Мужчина лежал на кровати, во всей одежде, накрытый вместо одеяла синим военным бушлатом. Подарок для него от Хохлова, толстомордого мужика, одетого в серый пиджак. Неплохого человека, ведь именно он организовал возвращения, следовательно, мужчина вполне себе рад иметь такого товарища, как Хохлов. Как только свет проник в помещение, он быстро встал и начал собираться на выход, предварительно лишь быстро умыв свое лицо. Из зеркала на него смотрел мужчина лет 35, небритый, со слегка озлобленным взглядом, волосы были не уложены, впрочем никогда этого не удавалось делать, поэтому прическа его называлась и выглядела сродни названию: Во все стороны. На родине, все смотрели на него слегка с прищуром из-за этого. Там такое не модно. На второй родине конечно, не на первой. Прищур этот был такой, родной, но немного иной нежели здесь в холодной бывшей союзной империи, эдакий балканский. Вытерев лицо слегка уже пахнувшим полотенцем, он вздохнул, снова посмотрел на свое лицо, попытался выдавить из себя улыбку, но так и не смог. Не добившись успеха раззадорить отражение на улыбку, он вышел из ванной.

  Мужчина быстро собирал вещи, кинул рубашки и кофту в сумку, сверху бросил книги взятые с собой, оставив в номере лишь альманах стихов, выданный ему Хохловым. К черту, его он не понесет. Одев бушлат, поправив слегка взъерошенные волосы он нацепил сумку и быстрыми шагами выбрался из номера, по пути его встретила горничная.

  -Стойте, вы уже уезжаете?

  -Да...извините что так скоро, дела появились.

  Он пытался говорить как можно спокойней, хотя внутри, в его душе кричала ужасающая, прям разрывающая его изнутри-буря. От бессмысленности и безысходности. На его глазах начали выступать слезы. Но будучи все же сильным мужчиной, когда то выросшим рядом с горами и степями, он смог удержать себя от слез. Они встали, где-то недалеко от глаз и были эдаким комом в горле.

  -Тогда вам следует подождать, мне все же нужно проверить номер. Предписания все же.

  Он вздохнул и последовал за горничной.

  Через 10 минут он снова вышел из номера и наконец, спустился в фойе отеля. К регистратуре уже подошло несколько мужчин, все они пытались покинуть отель сейчас. Тв стоящее в фойе кричало о новостях со вчерашних вечерних баррикад, люди кричали и были против. Против чего конкретно он не слышал, видел только, как группы ОМОНовцев быстро входили в ряды протестующих и начинали избивать и вязать их. Толпа кричала, репортер кричал, кадр резко оборвался, когда дубинка ОМОНовца прилетела по камере.

  Прошло ещё несколько минут и наконец он подошёл к регистратуре. Женщина сидящая там внимательно посмотрела на него. Он положил перед ней ключ, паспорт и сказал:

  -Мне нужно уехать отсюда сегодня, появились дела. Важные, поэтому нужно сделать все быстрее.

  -Простите...но ещё утро, к тому же вы вряд ли сможете улететь в Сербию сегодня.Если рейсы и имеются...то наверняка они все забиты, может..

  -Мне нужно срочно. Позвоните Хохлову, может он сможет чего придумать?

  Я перебил женщину, вообще не в моем это духе, но я был раздираем ужасом и болью, где то внутри себя, так что мне нужно было как можно быстрее покинуть сие холодные места, напоминающие мне с каждой секундой о прошлом все больше и больше.

  Женщина кивнула и взяв телефон начала набирать номер. Через 10 секунд она рассказала что я, Июль Иваныч хочу улететь в Сербию сегодня и никак иначе. Хохлов на том конце трубки говорил громко, не кричал, скорее был в многолюдном месте, где только криками можно было бы общаться нормально. Через минуту женщина положила трубку и сказала:

  -Хохлов скоро приедет. Отвезет вас в аэропорт, улетите вместо его товарища, у него...он заболел в общем то.

  Женщина сказала это с некоторой неуверенностью, зная сегодняшнюю ситуацию в стране, зная Хохлова, и слегка, зная всех тех, с кем он дружит, роднится и работает, не удивлюсь, что этот некто "заболевший" сейчас лежит в какой-нибудь канаве, с отрезанными руками и пулей в черепе. Завтра его наверняка закопают где-нибудь в лесу, а вину переложат на очередного сумасшедшего маньяка.

  Я кивнул и покрепче схватил сумку, но только через секунду понял, что ждать наверняка ещё несколько часов. Вздохнув я сел на кресло, снял сумку и поставил её у себя в ногах. Глаза мои вглядывались в ТВ, сейчас там показывали Горбачёва. Он был где то в правительственном здании, общался с Ельциным. Тот благо был не пьян, хотя и говорил максимально нечленораздельно. Через пять минут ящик показывал уже другие новости, преступления убийства. Рассказали о новых кассетах, поступивших с горящей огнем Чечни, я долго сопротивлялся тому, чтобы не бросить в экран чего то потяжелее, но все нечего не сделал. К тому же в фойе стояло несколько нерусских, возможно чеченцы. Уши они навострили, когда начали говорить про войну. Сбежали наверно, или чего хуже отправлены сюда, взрываться и сеять разрушения. Будь я моложе, будь я с автоматом, я бы может и подошёл к ним, выстрелив в них обойму, но сейчас...сейчас нет. Да и вообще, что за мысли?

  ТВ прекратил говорить о войне, новый рассказ начался об очередных убийствах в районе Битцевского парка, уже 20 с лишним человек найдены мертвыми. Половина бездомные, часть старух и детей...Что вообще происходит в этой стране? Почему можно в трудное время творить подобное? Почему? Как вообще тебе это в голову пришло? Показали фоторобот, далекий наверно от реального человека, скорее наспех сделанный. Со слов ведущего одна из жертв избежала смерти, рассказала все. Теперь менты рыщут с увеличенной скоростью и злостью. Да направьте туда этот ваш ОМОН пусть походят по парку, палками своими помашут. Толку больше будет.

  Тема снова переменилась, рассказывали о ещё одних убийствах. Квартира, три трупа. У одного из них разорвана рука, по всей квартире и во всех трупах осколки. Идиот взорвал в руках боевую гранату. Все граждане ныне типа независимой Чечни. Видимо умственно отсталых тоже посылают сеять разрушение и убийства. Ежели так будет, то есть если они убивать сами себя будут, то конечно замечательно. Проблем меньше. Пусть мрут.

  Моя нога стучала по полу, от каждой новости. Убийства, расстрелы, взрывы. Черт...какой же ужас. И это только сегодня и только здесь, что же твориться дальше? На рубежах бывшей империи. На особо дальних её станицах и деревнях, что там? Там уже нет никого? Все убиты? Съедены и разорваны? Я снова посмотрел на коридор. "Чеченцы" сели на кресла и теперь тихо говорили друг с другом, естественно на каком-то своем. Нога перестала отбивать ритм, я сосредоточился на новостях. Ещё через час, когда даже "чеченцы" вышли из здания, в него зашёл Хохлов, одетый в пиджак серого цвета, в руках у него был кейс, рядом с ним шло три здоровых амбала, у двух из них были укороты, калаши то есть. Я изрядно удивился, но потом понял. Таких как Хохлов хотят убить все. Я думаю даже администратор этого отеля, вместе со всеми горничными, все жители необъятной, даже та женщина у метро, все они хотят его смерти, ведь он Богат. Хохлов подошел ко мне. Я встал: