Увидеть вход в неё было почти невозможно: он казался низким и узким, как барсучья нора. Разглядеть его мог, пожалуй, только ребенок – и только с той точки берега, где они с Иваром находились.

– Туда можно забраться! – воскликнула Настасья. – И никто нас увидит. Даже мои мама и папа!

– Тогда бежим туда! Сделаем им сюрприз!

И они побежали: растрепанные, разгоряченные, гремя кусочками янтаря в пластиковых коробках. Потом – много позже – Настасья пришла к выводу, что именно в тот момент на пляже появились гости. Однако дети их появления не увидели. А главное – новоприбывшие тоже не увидели их с Иваром.

3

Пробираться под переплетением сосновых корней оказалось занятием непростым, даже опасным. Настасья падала дважды, и так треснулась коленкой о какой-то корневой выступ, что чуть не заплакала. А Ивар один раз провалился в песок по самый пояс. И Настасья едва-едва сумела помочь ему вылезти. Думала уже: придется бежать за родителями, звать их на помощь. И весь их сюрприз пойдет насмарку.

– Фу, – выдохнула она, когда её друг выбрался, наконец, из песчаной ловушки, – хорошо хоть это – не зыбучие пески. Мой дедушка рассказывал: такие бывают. Попадешь в них – и тонешь, как в болоте.

– А где же твои мама и папа? – спросил вдруг Ивар. – Я что-то их не вижу.

Настасья выглянула из-за переплетения корней – как из-за театральной кулисы. Их скатерть, корзина для пикника и пледы находились на прежнем месте; но её мамы и папы и вправду не было ни вблизи, ни в отдалении. Только их ярко-алые коробки для янтаря виднелись рядом с ребристым корзиночным боком.

– Может, они искупаться пошли? – предположила Настасья.

– Искупаться? В такой воде?

– Ну, мой папа даже в крещенской проруби купался. Он говорил мне, что… – Договорить она не успела: Ивар вдруг зажал ей рот перепачканной в песке ладонью и потянул за собой – вглубь природной галереи, в густую тень.

Девочка вывернулась из-под его руки и хотела было возмутиться, но Ивар тут же снова зажал ей рот и прошептал в самое ухо:

– Тише! Ничего не говори! Я думаю, это они.

И Настасья, проследив направление его взгляда, поняла: они – это вовсе не её родители. Это – те самые люди, рассказы о которых она слышала в гимназии и на улицах. О них говорили всегда шепотом, всегда – с оглядкой по сторонам. Как будто одно их упоминание могло навлечь беду на говорившего.

Настасья как-то спросила о них своего дедушку, который знал всё на свете. И тот сразу помрачнел. Но не стал наводить тень на плетень.

– Да, Настасьюшка, – сказал он, – люди с колбами, или просто колберы, действительно существуют. Недавно появились – примерно с год назад. Хотя во всех выпусках новостей говорят: ложные слухи, ни одного свидетеля нет. Да и не мудрено, что их нет…

Она попыталась тогда выведать у деда: почему это не мудрено? Но тот быстро перевел разговор на другую тему – не стал ничего объяснять.

И вот теперь четыре колбера шли по пляжу, растянувшись короткой цепью. Что это были именно они – девочка сразу уразумела: один из них на ходу убирал в поясную сумку металлически блестевший предмет, напоминавший колбу от старинного термоса. И такие же в точности сумки имелись у всех четверых. Колберы крутили головами – будто высматривали кого-то.

– Тут, на песке, есть еще маленькие следы, – проговорил один из них. – Похоже, они с детьми сюда приехали. И возможно, дети у них тоже – подходящие.

– Эй, ребятки! – Другой колбер поднес ко рту сведенные рупором ладони. – Бегите-ка сюда! Ваши мама с папой зовут вас. И ругаются, что вы никак не придете.

Настасья почти непроизвольно дернулась, собираясь отозваться. Но Ивар удержал её: крепко, до боли, сжал свободной рукой её левое плечо.

– Детки! – Третий колбер тоже возвысил голос. – Идите сюда! Мы вас отведем к маме и папе. – И он замер на месте, прислушиваясь.

– Да, может, это чужие дети были? – заметил четвертый. – Шастали здесь какие-нибудь маленькие засранцы – а теперь ушли.

– Ага, конечно! – Первый колбер осклабился. – Пойдет тебе кто-то из мелких сюда один! Все окрестные жители знают… ну, или догадываются, что за бизнес мы здесь ведем.

А второй колбер снова поднес руки ко рту:

– Ребята, в последний раз прошу: идите сюда! Не придете – мы сами вас отыщем, и тогда вам не поздоровится!

Тут Настасья снова попыталась выскочить на пляж. Но, конечно, не из-за услышанных слов. Она увидела: на некотором отдалении, метрах в пятидесяти от страшной четверки, качаются на волнах три надувные лодки. И ей показалось, что она узнала людей, которые лежали в двух из них.

Ивар тоже заметил эти лодки, больше похожие на надувные матрасы. Однако он шепотом велел Настасье:

– Сиди тихо! Не дергайся!

Но она больше и дергалась. Только всматривалась в очертания плавучих матрасов, уже порядочно отдалившихся от берега.

– Да не придут они – даже если слышат! – Четвертый из колберов раздраженно цыкнул зубом. – Мы только внимание к себе привлечем.

И колбер №3 поддержал его:

– Да, нужно уходить! Если кто-нибудь додумается позвонить в полицию и нас застанут с этим, – он ткнул пальцем в свою поясную сумку, – мы станем первыми в Балтсоюзе, кого за такой бизнес казнят.

А Настасья всё глядела на людей в лодках. Она по-прежнему не видела их лиц, но их одежда… Девочка всматривалась в неё почти минуту, однако потом отвлеклась: между колберами что-то произошло. №3 и №4 повернулись спинами к своим товарищам и шли теперь к сосновому лесу, обрамлявшему пляж.

– Эй, – крикнул им №1, – Вы куда? Нужно еще приглядеть за теми! – И он кивком головы указал на удалявшиеся от берега лодки, осадка которых была теперь заметно больше, чем вначале.

– Вот вы и приглядите! – бросил, не оборачиваясь, один из уходивших.

Двое оставшихся на пляже мужчин переглянулись. И синхронно, не сговариваясь, сунули руки куда-то себе за спину – под блейзеры, за ремни брюк. Там у обоих было по два разных пистолета – Настасья это увидела. И оба выхватили оружие более массивного вида.

В этот момент солнечный луч, бежавший по воде, упал на женщину, лежавшую в одной из лодок: на её длинные черные волосы, стелившиеся по воде. И Настасья узнала её по этим роскошным волосам – свою маму, которая лежала как неживая.

Девочка дернулась с такой силой, что Ивар отпустил её плечо. А когда он снова попытался схватить её, она укусила его за руку, которой он зажимал ей рот. Укусила сильно: на языке у неё тут же возник соленый привкус. А её друг с коротким вскриком руку отдернул. И Настасья выскочила из-под сводов песчаной галереи на пляж.

Ивар кинулся за ней. И в тот же миг раздались два хлопка. Настасья увидела: колберы №1 и №2 держат в руках пистолеты, а двое их товарищей оседают на песок с круглыми дырами в спинах.

– Надо забрать у них капсулы! – прокричал один из стрелявших.

Ивара и Настасью стрелки увидели только тогда, когда те оказались в пяти шагах от них: почти точно посередке между ними самими и убитыми ими подельниками.

4

Колбер №2 направил было пистолет на Настасью, но товарищ резко ударил его по запястью, и тот уронил оружие на песок.

– Ты сбрендил? Попадешь в голову – и всё, хана! А их нам на десять лет жизни хватит!

Но Настасья даже не заметила на этих двоих. Она видела только, как уплывает в море её мама, и побежала к полосе прибоя, зашла в воду – видя перед собой только ту резиновую лодку. Зато Ивар перехватил взгляды колберов: взгляды волков на ягнят. Так он потом сказал Настасье. И уточнил: «Очень голодных волков на жирных ягнят». Всё, что случилось потом, она знала только по его рассказам: сама почти ничего не запомнила.

Тогда, на берегу, Ивар остановился – перестал догонять свою подружку, которая уже забежала в воду. А потом он сделал разворот и припустил к двум застреленным колберам, песок под которыми быстро напитывался кровью. Но всё же мальчик уловил, что колбер №1, у которого оставалось в руках оружие, побежал по воде за Настасьей – одновременно крича своему сотоварищу: