– Спать! – Оля попыталась отобрать у меня телефон, но я забрала его в последний момент и отвернулась от неё. Быстро напечатала «Извини, что так получилось » и отослала. Через минуту пришёл ответ «да ничего, мы просто не подходим друг другу». Если ничего, зачем истерику начал? И почему это не могло подождать до утра? Ладно, зато теперь можно спокойно спать. И жить спокойно. Я закинула телефон в угол палатки, улеглась поудобнее и снова заснула.

Порой во время экспедиций у меня срабатывает внутренний будильник, заведённый на четыре утра. Так случилось и в этот день. Проснувшись, я взяла куртку и тихо выбралась из палатки. Меня встретил прохладный, свежий воздух. Было темно, солнце только начало подниматься. Я сделала вдох полной грудью и окончательно взбодрилась. Тишину нарушали голоса ранних птиц. Через полчаса по всему лесу звучали их трели. Чудесное время суток. Так приятно сидеть в тишине и чувствовать, как весь мир просыпается ото сна.

Из палаток вышли студенты ответственные за пропитание и приступили к работе. Я неподвижно сидела и смотрела на огонь, который уже распалили, чтобы приготовить завтрак.

Через час ко мне подсела Оля.

– Доброе утро, – Она протянула мне горячую чашку.

– О, спасибо, – я и не заметила, что практически все уже встали.

Сергей Леонидович и Юлия Владимировна, вместо того чтобы сесть завтракать, листали какие-то книги в нашем импровизируемом исследовательском центре – тенте, где мы хранили находки и документацию.

Алина подошла к костру уже при полном параде: макияж, идеально уложенные рыжие волосы. Спрашивается, зачем это здесь? Но ещё больший вопрос как ей удаётся сохранить идеальный вид в течение дня под палящим солнцем, когда у обычных людей пот смывает всю косметику? Вот это для меня настоящая загадка. За Алиной шёл сонный Саша, потирая глаз, он кивнул мне в знак приветствия.

– Помирились? – спросила меня Оля.

– А они ссорились? – Я не слышала, чтобы Саша и Алина ругались, если они в чём-то не согласны, Алина давит, Саша отступает.

– Я про тебя с Антоном. Вчера. Он писал?

– А, да. Решили расстаться. – Я осмотрелась поблизости, но не нашла ничего съестного, – Подай мне, пожалуйста, печенье.

– И ты можешь так спокойно есть? – Оля передала мне упаковку печенья лежащую рядом с ней.

– Да, я проголодалась, – сказала я и взяла печеньку.

– Вы что поссорились?

– Я забыла предупредить, что осталась на раскопках. Он обиделся. Ну, и как бы он прав. Тем более что это был не первый раз. Помнишь весной на практику срочно уезжали?

Оля кивнула.

– Он меня тогда тоже прождал, не знаю сколько.

У неё округлились глаза. Зря я ей это сказала. У Оли слишком классический взгляд на отношения. И вообще на жизнь. У неё есть парень и планы на «жили долго и счастливо». Она окончит университет, вернётся в свой городок, устроится учителем истории в местную школу и будет спокойно жить, воспитывать детишек и принимать родственников по праздникам.

– Попросила бы прощения: сделала грустный голосок, – стала учить Оля, – всплакнула и…

– Жень ты идёшь? – окликнул меня Саша. Я вспомнила, что с утра так и не переоделась в рабочую одежду. А мы уже должны были выдвигаться к раскопу.

– Да, сейчас, – крикнула я и поняла, что надо спешить. Мы с Сашей работали в одном квадрате, не хотелось, чтобы он нашел что-то ценное без меня.

– Зачем? – ответила я Оле, и допила чай. До меня только сейчас дошло, что когда Антон спросил «и это всё?», он не ожидал, что я соглашусь расстаться. А что он хотел? Что б я рыдала? Или уговаривала? Зачем?

– Не, ну ты должна же хоть чуть-чуть расстроиться? – не унималась Оля.

Я встала, чтобы пойти переодеваться.

– Я никому ничего не должна, – сказала я, и понимая, что она на это может обидится, добавила. – Оль, я сама хотела с ним расстаться, только не по телефону, но итог один. Меня всё устраивает.

Оля вопросительно посмотрела на меня.

– Все эти отношения, – продолжила я, – они отнимают много времени и сил. Мне интереснее заниматься наукой, чем разбираться во всей этой эмоциональной чуши.

– А как же любовь?

– У меня есть любовь! – Оля недоуменно посмотрела на меня.

Я показала руками на то, что нас окружало.

– Какая же это любовь? Это скукотища.

– Кому как. – Я развернулась и быстро ушла, чтобы она не успела ничего добавить.

На бегу я убрала резинкой в хвост непослушные кучерявые волосы. Давно пора отрезать: столько мороки с ними, особенно в жару. Нашла в нашем кавардаке шорты, футболку и переодевалась стоя возле дерева, когда из своей палатки выбирался Игорь и оценивающе осмотрел меня.

– Утро обещает быть добрым.

Я натянула свою любимую футболку с изображением лопаты и надписью «Не связывайся с археологом, я знаю места, где тебя никто не найдёт».

– Петров, пошевеливайся, уже все ушли, – поторопила его Оля.

– Опять без завтрака? Не, мы так не договаривались. – Он подошел к моему месту, заметил печеньки и забрал упаковку.

– На бегу есть вредно, – напомнила Оля. Она взяла меня под руку, и мы направились к месту раскопа.

– А я долго жить и не собираюсь. – Он опустил свои очки на нос и пытался нас обогнать. Через секунду мы втроем бежали наперегонки, кто первым доберётся до раскопа.

Пока Сергей Леонидович с Юлией Владимировной изучали найденный вчера скелет воина, мы с Сашей расчищали свой квадрат. Вот у Индианы Джонса всё живописно и эффектно: если он что-нибудь и найдет, то это обязательно окажется предмет из золота. В жизни быть археологом – значит сидеть в поле и мести песочек кисточкой. Сначала мы используем лопаты, но с каждым слоем инструмент мельчает: кирка, мастерок, кисть, пинцет. Всё это делается, чтобы случайно не повредить находку.

Иногда ничего не находим. Ну, то есть что-нибудь да находим, сережку какую-нибудь потерянную 5 или 15 лет назад, но этот «артефакт» не представляет большого интереса для науки.

Была я в экспедиции, где мы откапывали город. Обывателю бы показалось, что мы одни камни отделяли от других. В общем-то, так и было, только, смотря на камни и землю, археолог видит нечто большее: каждый слой отличается по цвету, несёт свою информацию и относится к определенному периоду истории. Но не все памятники связаны с сокровищами, богатствами и архитектурными открытиями. Но это не значит, что они несут менее важную информацию. Например, осколки посуды. Оля, Алина и ещё пару девчонок обычно стоят на керомичке. Они тщательно вымывают каждый найденный осколок. Черепки сосудов важны для изучения миграций, по стеклянным бусам можно определить даты культурного слоя, а обожженные остатки зёрен – основной источник знаний о древнем земледелии.

В ходе археологических раскопок мы находим массу разнообразного исторического материала. Главное, не испортить найденный артефакт. Его шлифуют, фиксируют положение, в котором он был обнаружен, с указанием сторон света. Всё, всё, всё важно. После первичной обработки, его фотографируют, зарисовывают, наносят на план. Это очень ответственная работа, потому что по этим рисункам и схемам впоследствии будут писать отчет. Сейчас всё чаще используется фотоаппарат. Но фотография много не передаёт и Сергей Леонидович работает по старинке.

На раскопках каждый за что-то отвечает: Катя за рисунки. Игорь за хозяйственную часть, Как он голову свою не забывает не понятно. Алина за керамичку. А я за свой квадрат. Мне больше нравится работать с землей. И непосредственно с находками. Это непередаваемые ощущения, когда сначала чувствуешь инструментом, что в земле что-то лежит, потом медленно расчищаешь и появляется частичка прошлого. Рассказывает о человеке, который пользовался этим предметом, его народе. Чем больше у меня знаний, тем интереснее становится, тем больше информации я могу прочесть по находке.

Я отвлеклась от размышлений на крики Игоря. Вместо того чтобы работать лопатой, он прыгал между квадратами и фотографировал нас восклицая: «хорошо», «во, вот так!», «больше огня!», «а теперь подними футболку» и всё в таком духе. Периодически ему приходилось уклоняться от летящего в него камня или убегать от парня с киркой, которому он сделал неудачный комплимент.