– Чтобы научиться думать своей головой. Если будут думать за тебя, ты станешь рабом.

– Это ты станешь рабом, xoin (предатель)! А я стану boy inson (богачом)!

Руфат с грохотом встал. Отбросил стул. Смачно плюнул на пол в проходе между партами. Залез на подоконник, распахнул окно и вышел в школьный двор. От грохота распахнувшегося окна стая голубей пугливо разлетелась.

Голуби дерутся за кусочки белого хлеба, упавшие на утрамбованный песок городского парка. Не замечая птичьей схватки, я пытаюсь съесть гамбургер. Стараюсь как можно аккуратнее развернуть бумагу, но часть сэндвича всё равно оказывается на земле. Раздался телефонный звонок. Пытаясь не уронить остатки еды, выуживаю смартфон из кармана и, всё ещё удерживая еду в одной руке, нажимаю кнопку ответа.

– Да. Я слушаю. Говорите.

В телефоне женский голос известил меня о новом ворохе проблем. Сложности с сэндвичем перестали казаться такими уж важными.

– Да, девушка, я знаю, что у меня задолженность.

Моя собеседница явно не настроена на диалог. Я не могу и не хочу сдерживать эмоции. Я уже забыл про еду. Яростно жестикулирую рукой, с зажатыми в ней остатками бутерброда. Как будто собеседник может это увидеть.

– Девушка! Посмотрите, пожалуйста, мои платежи! Я ни разу не опоздал за три года. Нет! Мне насрать на ваши угрозы! Нет, вы меня послушайте! И что? Что значит: «Время до вечера»? Я же сказал: отдам!

Остатки раздавленного во время разговора бутерброда медленно сползают по моей руке.

– Да идите вы в жопу! Вы мне ещё поугрожайте!

Собеседница отключилась.

Я в сердцах швыряю остатки еды во внимательно наблюдавших за происходящим голубей.

Реклама явно издевалась! Большинство билбордов сообщало то об окончании возведения нового дома мечты, где можно успеть купить квартиру с выгодной ипотекой, то демонстрировало счастливую семью с ключами и предложением переехать уже сегодня всего за семь процентов годовых.

«Живи сейчас, плати потом!», «Мечты сбываются!», «0% переплат в первый год».

Я стараюсь не смотреть на эту провоцирующую нервный тик карусель. Понятно, что сейчас мой мозг из всей массы окружающей информации выхватывает то, что задевает меня сильнее всего. Отзывается. Резонирует.

Зарядки на телефоне больше половины. Выбрал имя из телефонной книги. Нажал «вызов».

– Привет, старик! С днём рождения! Слушай, прости, сразу к делу. У меня проблемы.

– Он две недели назад был.

– Да? Ну извини, замотался.

– Фигня, я привык. Что у тебя?

– Меня выселяют.

– Почему?

– Даже не знаю. Работы нет, денег тоже. Вчера контору закрыли совсем. За квартиру не платил месяцев семь или восемь. Короче. Мне очень нужны деньги.

– Много?

Я закрыл глаза, как перед прыжком в ледяную речку.

– Охренеешь.

– А знаешь, почему так вышло?

Без морали не обойтись. Сейчас меня разложат по атомам. Препарируют каждое слово. Каждый поступок. Прикрепят ярлычки и внесут в каталог недостатков. Я стиснул зубы.

– Расскажи.

– Потому, Дим, что не надо покупать квартиру на Садовом кольце, когда у тебя нет ни нормальной работы, ни сбережений. В ипотеку лезут только идиоты и люмпены. Потому, что, если проблемы начинаются, надо искать выход, а не ждать, когда «всё само наладится». Потому, что всегда нужно думать хоть немного вперёд. И к друзьям можно обращаться сначала за советом и только потом за помощью.

Ну вот и ярлыки.

– Договорились, я переезжаю к тебе.

Друг, видимо, понял, что с моралью достаточно.

– Ты прав, я поступил безрассудно с твоей точки зрения. Но это исключительно твоя точка зрения. Что мне прикажешь делать? Мне надоело бесконечно снимать квартиры. Надоело ощущение, что в этом городе, в этом мире у меня нет места, которое я могу назвать своим домом. Ипотека? Ну да. У меня нет твоей сноровки, решительности, твоих заработков. У меня всё скромнее. Я никогда не накоплю на квартиру. Они дорожают быстрее, чем растут доходы. Поэтому – кредит. Не потому, что мне нравится. Потому, что другого варианта я не смог придумать. Садовое кольцо? Звучит солидно. А на самом деле квартира в старом доме начала двадцатого века. Небольшая, но именно в том месте, где я хотел бы жить, а не ночевать. И вид за окном – не скучные клетки типовых многоэтажек, а старинные дома, парк. Да. Для меня это важно! Кстати, она стоила почти столько же, сколько квартира в новостройке на окраине.

– Ладно.

Я молчал. Друг, видимо, догадался о причинах затянувшейся паузы.

– Позвони через две недели, я помогу тебе, – нехотя ответил он.

– Старик. У меня нет двух недель. Либо сегодня вечером, либо не надо вообще.

Чёрт! Если бы я две недели назад вспомнил про его День рождения, сегодня деньги бы уже были.

– Ладно. Я что-нибудь придумаю. Через час созвонимся.

Скорее всего, всё получится. Ну не может быть, чтобы через час он мне отказал.

Совсем рядом раздался требовательный звон. Оказывается, закончив разговор, я поймал ступор прямо на трамвайных путях.

«Молодой симпатичный москвич попал под трамвай!» – романтично звучит. Прямо по Ильфу и Петрову.

В дверь кто-то требовательно звонил. Послышались удары кулаком.

Соседи засуетились. Одни начали судорожно одеваться, собирать вещи. Другие пытались вылезти на улицу через узкие полуподвальные окна. Я же просто старался понять, что происходит.

В этом подвале нас человек пятьдесят. Что-то вроде общежития для строителей. Сколоченные из досок кровати. Покрывала разделяют «комнаты». Какие-то закутки больше, какие-то поменьше. Туалета как такового нет. Есть ведро возле выхода, которое выносим по очереди. Душа нет вообще. Можно набрать воду, открыв кран на одной из подвальных труб. Мыться приходится над тазиком. Поначалу было отвратительно. Грязные потные тела. Потом я начал привыкать. Стараюсь мыться каждый вечер. Но многие совершают гигиенические процедуры в лучшем случае раз в неделю.

От сильного удара дверь разлетелась. В полумрак подвала начали заходить люди в военной форме и с оружием. Громкие отчётливые команды. Свет фонариков в лицо. Кого-то вытаскивают из-под кроватей, из кучи тряпья. Чувствуют они нас, что ли? Скорее всего. Это мы перестали слышать запах наших тел. Привыкли.

– На выход! Бегом! Личные вещи, документы с собой.

Сколько лет этому парню? Голос уверенный, даже дерзкий. Лицо скрыто чёрной балаклавой.

Я пытаюсь собрать немногочисленные пожитки. Заглядывает офицер без скрывающей лицо маски и оружия. Светит фонариком в глаза. Переводит луч света на стол. Всё-таки есть прелесть жить с недостатком освещения. При свете тусклой лампочки всё выглядит гораздо аппетитнее. Мы оба видим в ярком луче серые макароны. В пакете куски хлеба с плесенью. Банка с раскисшими солёными помидорами.

– Деньги домой все отправляешь? Как ты с такой едой нормально работать-то можешь?

– Нет денег. Бригадир сказал – объект сдадим, даст зарплату.

– Ну понятно… На выход.

Пробираясь к лестнице, постоянно спотыкаюсь о разбросанные вещи. Кого-то хватают за шиворот, как котёнка, и тащат к выходу. Нас вытаскивают, как беспризорников, как бездомных котов из подвала.

Как всё неправильно!

Во дворе нас пытаются построить. Глупая затея. Сонная, полуголая толпа.

Работа отнимает всё время. Нам не разрешают уходить с территории стройплощадки, но, если честно, сил и желания нет. Еду приносит бригадир. Насвай перекидывают через забор. Им в основном молодёжь балуется.

Я отвык от мысли, что люди могут быть чистыми, выбритыми, сытыми, выспавшимися. Мы выглядим как освобождённые из лагеря узники с той разницей, что на эту жизнь мы соглашались сами, добровольно.

Бойцы вывели из подвала ещё нескольких работяг. Молодой парень доложил:

– Чисто.

Офицер с папкой посмотрел на нас хмуро.