— И что теперь будешь делать? — Джонатан закурил, и волшебная палочка с зажженным «Люмосом», зажатая между его коленей, качнулась — Вернёшься в Британию?

На его вопрос Аделаида, которая возилась с зельем, смешивая нужные ингредиенты и подогревая их на потухающих углях, только покачала головой.

— Мне нельзя туда, я же мертва. Почти мертва, — она кивнула в сторону мёртвых мародёров. Двоим из них было необходимо принять оборотное зелье, чтобы превратиться в Аделаиду Сноу и Джонатана Кея. В любом случае, им уже было всё равно, они уже были мертвы.

Кей затянулся, а потом пожал плечами:

— Но ведь этот твой Альбус должен знать, что с тобой всё в порядке, — когда Адель перевела на него удивлённый взгляд, он только фыркнул, — ой, только не надо делать такое удивлённое лицо! Я не идиот, вижу, как у тебя глаза сияют, пусть ты вскользь сказала о нём раза два.

— Нет, не должен, — отвечает девушка на его первую реплику, полностью игнорируя вторую её часть, — он меня наверняка уже забыл.

— Такие как ты не забываются, поверь, — оскалился парень, а Адель, старательно игнорируя краснеющие щеки, выпалила:

— Не нужна я ему! Это меня в Англии ничего не держит, а у него там семья. Любящие, понимающие родители, которые всегда поддержат, и сестра, которая за него душу продать согласится. Альбусу Поттеру давно пора обо мне забыть.

Джонатан только кашлянул, стараясь не выдавать удивления, услышав всё ещё знаменитую фамилию, а потом невозмутимо продолжил:

— И всё равно, Сноу, на твоём месте, я бы наведался туда. Даже просто чтобы посмотреть в окно, не попавшись, и убедиться, что у него всё действительно хорошо.

Аделаида перевела на него потерянный взгляд, а он только вскинул брови, как бы подтверждая свои слова.

— А что будет с тобой? — тихо спросила она, словно надеялась, что Кей не услышит её вопроса.

— Сменю имя, уеду за границу, — Джонатан поднимает глаза на звёзды, рассыпанные по ночному небу, а потом улыбается как-то задумчиво, совершенно не так, как улыбался каждый раз до этого. Словно то, о чём он сейчас думает, ему очень нравится, — найду себе красавицу-жену, а потом, возможно, открою свою шоколадную лавку.

Аделаида впервые улыбается по-настоящему, когда слышит это, и девушка точно не замечает, как Джонатан, не отводя взгляда от неба, улыбается тоже.

— Твой шоколад будут продавать по всему миру, и я каждый день буду покупать его в ближайшем магазинчике и пить с ним чай. Верно?

— Точно, — молодой человек позволяет себе тихо рассмеяться.

В этот момент та связь, которая установилась между ними в исправительной школе, пока они готовились к побегу, неумолимо крепчает. И если раньше Аделаида была уверена, что никогда не сможет доверять Джонатану Кею, теперь она точно знала, что готова доверить ему даже свою жизнь.

Когда они расставались на границе, Аделаида, с уже выбеленными, снова короткими как в прежние времена волосами, отдала Джонатану мантию-невидимку, и единственным, что она могла сказать, оказалось банальное «Береги себя, Джонатан». Хотя, в сложившейся ситуации всё это было более, чем кстати.

Девушка долго думала о том, куда лучше стоит отправиться. Ведь, теперь она была свободна, с новой жизнью, и её нигде ничто не держало. Она уже собиралась сесть на ближайший автобус, всё ещё помня слова Джонатана, но, когда вдалеке начали мерцать два огонька от автобусных фар, Аделаида зажмурила глаза и, представив перед собой что-то, что вызвало на её губах мимолётную улыбку, трансгресировала.

***

Альбус сидел за кухонным столом и старался разобрать бумаги из Министерства, которые сегодня утром принесла почтовая сова. Вот только, днём было не до бумаг, потому что несколько дней назад Джеймс снова вернулся домой, только на этот раз заявил, что с его путешествиями покончено. Альбус ему не верил, ведь Джеймс слишком любил свободу и слишком не любил сидеть дома, чтобы позволить себе находиться в кругу семьи достаточно долгое время.

Стрелка настенных часов показывала три часа, а за окном уже начинало светать. Единственное, чем успокаивал себя Альбус, так это мыслью, что завтра (или уже сегодня, что, в прочем, не так важно) у него заслуженный выходной. И в этот выходной он может позволить себе проспать до самого ужина, если, конечно, закончит с бумагами.

Поттер оставил размашистую подпись на очередном документе и устало потёр глаза, когда услышал за окном хлопок трансгрессии. Парень замер и постарался прислушаться. Какому волшебнику могло понадобиться показаться на Гриммо в столь ранний час? Вот и Альбус подумал, что это не может быть простое совпадение. Он взял палочку, спрятав её в задний карман брюк, и вышел на улицу.

Какого было его удивление, когда единственной посторонней фигурой на пустынной, все ещё спящей улице оказалась стремительно уходящая куда-то женщина. И Альбусу бы махнуть на всё рукой, вернуться обратно в дом, заварить себе ещё кофе и до конца разобрать отчёты, вот только от одного взгляда на удаляющуюся фигуру сердце как-то болезненно сжимается, потому что её он узнает из тысячи.

Он попросту не мог не узнать эту волшебницу, потому что она не раз от него убегала. Не раз он стоял, не в силах остановить её, не в силах как-то помочь. А теперь он видит, как она снова уходит, и понимает, что не простит себя, если снова допустит эту ошибку.

— Снова сбегаешь? — собственный голос показался ему чужим, а фигура замерла, но так и не обернулась. Альбус сделал несколько больших шагов вперед, продолжая говорить — приходить сюда было не лучшей идеей.

Он аккуратно дотронулся до чужого плеча, и неизвестная фигура обернулась. Светлые волосы словно светились в свете фонарного столба, под которым оба стояли, и смотрелись невероятно непривычно, а её карие глаза, такие любимые карие глаза, внимательно посмотрели в его зелёные.

— Ты ведь знала, что я не позволю тебе снова уйти, если увижу.

Это был не вопрос, утверждение, потому что оба знали, что это было так. Кончиками пальцев Альбус дотронулся до её щеки, словно проверяя, настоящая ли она, а потом перевёл взгляд на тонкий шрам, который тянулся у виска. Аделаида закрыла глаза, и вцепилась в его ладонь, как утопающий цепляется за спасательный круг, позволив себе мимолётно коснуться губами его запястья. В этот момент всю её переполнила какая-то давно забытая, светлая радость, переполнила до самых краёв, стремясь выплеснуться наружу.

— Ты не должен был меня видеть, — немного потерянно прошептала она, всё ещё не находя в себе силы, чтобы открыть глаза и снова посмотреть на него. Почему-то девушка чувствовала, будто предала его в тот день, когда позволила Веронике повесить на неё отравление. Ведь там, в Германии, она не раз гадала о том, смог ли Альбус забыть её, или точно так же, как и она, каждую ночь не находил себе места.

Альбус устало вздохнул, а потом притянул девушку к себе, прижимая как можно крепче, и поцеловал в макушку. Аделаида смяла в руках ткань его футболки и позволила себе усмехнуться, хотя это больше походило на всхлип. Ей в нос ударил запах его одеколона, точно такого же, как в школьные годы. Этот запах вскружил ей голову, и словно привязал к Поттеру, хотя она прекрасно понимала, что не может здесь остаться.

— Я должна уйти, — прошептала она куда-то ему в шею. Альбус заглянул её в глаза, но объятий не разомкнул, не позволив ей сделать того же — меня здесь быть не должно. Я беглая малолетняя преступница из исправительной школы в Германии, которая отравила пятнадцатилетнюю девочку. Мёртвая беглая преступница.

Поттер только покачал головой, и аккуратно, словно в первый раз, коснулся её губ своими. Аделаида улыбнулась сквозь поцелуй, но быстро его прервала, снова посмотрев на Альбуса.

— Нет, ты не понимаешь, у тебя могут быть проблемы и…

Парень снова её поцеловал, но уже более настойчиво, не позволяя ничего сказать. Да, девушка и не думала этому противиться. Так они и стояли под фонарным столбом и целовались, и надёжно припрятанные где-то под рёбрами чувства переполняли их, словно обоим по шестнадцать. Впервые за эти шесть лет Аделаида смогла почувствовать себя счастливой.