Девушка зажмуривается, стараясь вспомнить, возобновить в памяти картинку того вечера. Вдруг она чего-то не заметила, что-то упустила? Но в голове возникает лишь образ Алисы и Луи, жадно целующихся в коридоре на Гриммо 12, в день её рождения. В один момент Роза начинает казаться, что форменный галстук начинает её душить, поэтому она спешно ослабляет узел на шее, но легче, почему-то, не становится.
Роза усмехается, думая о том, что произошло это с Алисой, а переживает она. Учитывая то, что за эти два месяца подруга и словом не обмолвилась об этом происшествии, Розе становится неловко за то, что она стала невольным свидетелем. Ведь сейчас её должен волновать только Скорпиус и очередной матч по Квиддичу со Слизерином, который пройдёт уже на этой неделе, тренировки, на которых Джеймс выматывает всю команду, и немного странная неразговорчивость Лиззи, разве нет? Тогда почему она не пьет столь любимый какао и прогуливает уроки, думая о поступках подруги, которая старательно это скрывает? На это ответ Роза тоже дать не могла.
Девушка поднимает глаза к потолку, внимательно вглядываясь в серое мартовское небо, словно оно может дать ответы на её вопросы, или хотя бы подсказать, что делать дальше. Но небо молчит, и Роза встает и также молча уходит из Большого зала, принимаясь бродить по безлюдным, молчаливым коридорам, перебирая в голове не самые приятные мысли.
Стук её ботинок отдается по замку легким эхом, таинственным, завораживающим, и, будь девушка в другом настроении, она обязательно бы замедлила шаг и стала вслушиваться в эти звуки, словно силясь понять, откуда они идут. Волшебно. Именно этим простеньким словом Роза всегда описывала Хогвартс.
На урок трансфигурации, который до сих пор, по каким-то неизвестным причинам, ведёт директор МакГонагалл, Розе всё-таки приходится пойти. Она сидит на одной из последних парт, и даже тема, которую они сейчас проходят, её не радует. Девушка внимательно наблюдает за профессором, стараясь записать конспект — хоть словечко! Хоть строчку! — но получается у неё из ряда вон плохо. Да, и превратить ящериц в наручные часы у неё тоже никак не выходило. А вот не смотреть на Алису и старательно избегать её, выходит куда лучше.
Роза не знает, что с ней произошло, почему вдруг что-то щелкнуло в её голове, но неожиданно в душе появилась какая-то странная, необъяснимая обида на Алису. Обида вязкая, липкая, затягивающая и всепоглощающая. Ведь Роза и так всё знает, почему же тогда Долгопупс так сложно сказать об этом вслух?
Стоит уроку подойти к концу, Роза вскакивает с места, подрывается, и одной из первых уходит из класса, провожаемая взглядами подруг, что полны непонимания. МакГонагалл тоже смотрит на неё немного встревожено, но не останавливает, в отличии от Люсии Мишель с Пуффендуя, которая заработала себе неделю отработки в наказание за то, что чуть не сорвала урок.
— Какая-то странная она сегодня, тебе не кажется? — в голосе Алисы звучит жалость, ведь, вдруг у подруги что-то случилось, а они об этом даже не догадываются.
— Она уже два месяца такая, вся на взводе, — Лиззи пожимает плечами, поправляя сползающую лямку сумки, — но последнюю неделю особенно.
Девушки медленно идут по коридору, отправляясь на Прорицание. Роза от этого предмета отказалась, сказав, что он глупый и туманный, поэтому они даже не надеялись встретить её там.
— А, может, у неё случилось что-то? — Алиса обнимает себя за плечи, словно ей становится холодно и неуютно только от подобных мыслей.
— Не думаю, — голос у Джордан стальной, уверенный — мне кажется, это всё из-за предстоящего матча. Ведь Когтеврану мы проиграли, потому что Марта Джонс не смогла поймать снитч, а решающий для нас матч уже на этой неделе, и он со Слизерином.
— Может, она нервничает так из-за Альбуса? Ведь они совсем недавно наладили отношения и…
— Не неси чепуху! Между Розой и Альбусом Поттером слишком большая пропасть, чтобы переживать из-за каких-то побед-проигрышей в Квиддич. К тому же, Поттер загонщик, а не охотник! Тут что-то другое, но я не советую тебе лезть. Решит, что нам пора узнать — расскажет.
Алиса рассеянно кивает головой и устремляет сосредоточенный взгляд в пол. Лиззи права, если Роза не хочет говорить о чём-то, пытать её не стоит, это её право. С этими мыслями девушка входит в класс и садится за парту, в самую середину, почти весь урок, испепеляя затылок Альбуса, старательно что-то чертящего, внимательным взглядом, словно надеясь просканировать его голову и найти ответы.
Альбус, абсолютно не замечая, даже не допуская мысли о том, что Алиса Долгопупс уже винит его в каких-то проблемах Розы, даже ей самой не известных, продолжает старательно выводить на пергаменте ровные линии, вырисовывая красивый девчачий профиль. Благо, профессор Трелони слишком увлечена своим предметом, чтобы заметить, что одному из учеников плевать на её болтовню.
— Лучше бы ты так конспекты писал. Я ведь не могу давать тебе списывать всё время — на губах Скорпиуса расцветает улыбка, слегка наигранная, холодная и до ужаса малфоевская. Альбус давно отвык от такой улыбки на лице друга, если это вообще можно назвать словом «улыбка».
— Она ударила её, — словно не замечая прошлой реплики друга, говорит Альбус — она применила к ней боевое заклинание. И теперь у неё рассечено левое запястье.
«Она ещё и Непреложный обет может применить» — хочется сказать Малфою, но он вовремя прикусывает язык — Альбус знать об этом не должен — и лишь сочувственно поджимает губы, принимаясь снова что-то записывать. Старается бросить незаметный взгляд в сторону, явно скучающей Аделаиды. И правда, левое запястье забинтовано, и этого не скрывают даже длинные рукава легкой белой рубашки
— Чёрт, если твоя кукла ещё хоть раз к ней подойдёт, я убью её. Клянусь, я применю непростительное и меня посадят в Азкабан, но я убью её.
Скорпиус видит, как друг сжимает руки в кулаки, слышит его злобный шепот, больше похожий на шипение, но ничем помочь ему не может. Осталось всего три месяца, и это не дает ему покоя. Теперь каждую ночь, всё чаще и чаще, в сознании всплывают условия заключения Непреложного обета, и Малфоя бросает в дрожь. Он должен бросить её, бросить свою Розу, разбить ей сердце и жениться на Веронике. Но, чёрт возьми, это выше его сил! Иногда Скорпиусу и правда кажется, что намного лучше нарушить условие и умереть, чем остаться в живых и знать, что его Роза уже не его.
Он однажды спросил у Альбуса: «Что бы ты делал, если бы я вдруг умер?». Ответ его нереально обнадежил: «Воскресил бы тебя, а потом снова убил. Но сделал это сразу после твоего отца». А что отец? Какие надежды он возлагает на брак с Вероникой! Можно сказать, что он сам готов рисовать пригласительные билеты от руки, лишь бы эта свадьба продолжила чистокровный род Малфоев. С другой стороны, Скорпиус отца понимает, ведь прекрасно знает, сколько пришлось ему пережить. А потеря мамы? Это было одно из самых сильных испытаний на долю отца. После войны, само собой.
— Прекрати ты так за неё заступаться, — снова начинает шептать Скорпиус, наклоняясь к самому уху друга, — Аделаида сильная, сильнее нас вместе взятых, она знает, что делает.
— А я — нет, и я чертовски волнуюсь за неё! — Альбус откладывает перо и устало трёт переносицу. Профессор Трелони что-то воодушевлённо щебечет про «мир грёз, в который вы попадёте, если отпустите своё сознание в полёт». Поттер думает, что на следующий год точно откажется от этого бессмысленного предмета.
Его лучший друг влюблен, как мальчишка, это Малфою на пальцах объяснять не надо, и Скорпиус прекрасно понимает, что, афишируй они с Розой свои отношения, он сам выглядел бы со стороны точно так же. Но они оба, и Скорпиус, и Роза, прекрасно понимают, что тогда появится ещё больше проблем, очень щедро приправленные сплетнями и слухами, а сам Малфой про себя добавляет, что тогда ему придется не только Розу от Вероники защищать, но и самому от многочисленных Уизли-Поттеров обороняться.
— Хорошо, хорошо, это усвоили! Но почему бы тебе просто меньше концентрироваться на Веронике, и больше — на своей девушке? У нас сегодня одна из последних тренировок перед матчем, так, почему бы Аделаиде не посмотреть?
