Это не была привязанность в привычном понимании этого слова. То, что происходило между ними, было более глубоким и чувственным, более душевным и личным, не лежало на поверхности, а складывалось из тысячи маленьких мелочей. Это была самая настоящая любовь, о которой девушка так мечтала в детстве.
А он смотрит на неё глазами самого последнего влюблённого дурака, чувствуя, как на секунду задыхается, задерживая взгляд на длинных ресницах, а после — на карминовых губах. От одной только мысли о том, что он может позволить себе быть с ней, может позволить себе быть рядом, не на шутку кружилась голова. Постепенно узнавать о её вкусах и увлечениях, медленно раскрывать ей своё собственное сердце, да просто обнимать, целовать, украдкой писать для неё стихи — настоящее чудо.
Марлин красивая, красивая настолько, что Регулусу иногда кажется, будто всё это происходит вовсе не с ним, словно всё это какой-то невероятный, прекрасный и сладостный сон, который вот-вот закончится. Самая настоящая сказка. Ведь только рядом с ней он, холодный и словно мраморный, может позволить себе быть мягким и чувственным. Только рядом с Марлин он может быть настоящим.
И эта невероятная возможность дурманит голову, лишает рассудка лучше любого заклинания, практически так же, как пухлые губы МакКиннон, которые та украдкой облизывает, прежде чем снова посмотреть на Регулуса из-под чёрных пышных ресниц.
Он помнит, как точно такие же взгляды она бросала на него во время матчей по Квиддичу, ещё несколько лет назад, когда они оба учились в школе. Тогда-то всё и закрутилось. Этот внимательный, цепкий взгляд не давал Блэку покоя несколько месяцев, а девушка продолжала регулярно появляться на матчах и тренировках, мимолётно, но всё равно жадно очерчивая его взглядом. Он же видел.
Ни один из них в этот раз так и не решается нарушить тишину, повисшую в воздухе. И Марлин, и Регулус чувствуют, как что-то давит на них обоих, мешает нормально говорить, быть в достаточной степени честными друг с другом. Так они и стоят — в тишине, прижимаясь друг к другу практически вплотную и держась за руки. МакКиннон чувствует, как кончиками холодных пальцев парень проводит по её костяшкам, успокаивая этим незамысловатым жестом то ли себя, то ли её. В любом случае, ей бы очень не хотелось, чтобы этот момент когда-нибудь заканчивался.
— Можно я тебя поцелую? — Голос Регулуса слегка хрипит от долгого молчания, и девушка едва ощутимо вздрагивает. Она видит, как по губам Блэка расползается довольная, хитрая улыбка, и, так и не дав ответа, целует его сама.
Парень ничуть этому не удивляется, только тихо хмыкает девушке в губы, углубляя поцелуй, принимается целовать жадно и напористо, так, что у Марлин подкашиваются колени. Она крепче хватается за чужие плечи, чувствуя, как ладони Регулуса сильнее сжали её талию. Она любила его до безумия, глупо было это отрицать.
Марлин всегда была для него недоступной и неподходящей, об этом в Хогвартсе сказал бы любой. Потому что примерные девочки с Гриффиндора не водятся со Слизеринскими мрачными золотыми мальчиками. Такие девочки, как Марлин — громкие и шумные, сующие свой нос в чужие дела и слишком яркие, словно обжигающие. Такие, как она, вечером убегают в магловский клуб, проводя в его шуме и гвалте всю ночь, после чего сонные и растрёпанные появляются на парах с невыполненными заданиями. Такие, как Марлин, не могут отличить дорогой изысканный алкоголь от какой-нибудь палёной гадости, без раздумий вливая его в себя и заразительно смеясь.
МакКиннон словно совершенно была лишена тормозов, сначала делая, потом — думая, и никогда не отдавала своим действиям отчёт. Регулус был совершенно другим.
Но вот, они оба здесь, стоят в тихом, пустом переулке, жадно целуясь, и не замечают никого вокруг. Словно во всём мире существуют только они одни, словно, стоит им только покинуть стены их надёжного укрытия, на них не обрушится жестокий реальный мир, в котором они не могут быть вместе. Потому что Марлин — грязнокровка и осквернительница всего волшебного сообщества, он — единственная надежда своей матушки на продолжение благородного чистокровного рода.
Они — по разные стороны баррикад, но никого из них это ничуть не волнует.
— Давай сбежим? — Регулус разрывает поцелуй, стараясь справиться со сбившимся дыханием, и смотрит на девушку так потеряно, словно не собирался с мыслями неделями, прежде чем предложить это. В голубых глазах напротив плещется непонимание, а Регулус только и может, что бездумно гладить большим пальцем её щёку, нежно удерживая девичье лицо в ладонях.
— Реджи… — она выдыхает его имя практически с отчаянием, и парень чувствует, как по спине пробегает табун холодных мурашек, а на душе становится неспокойно. Потому что от решения Марлин зависит и его жизнь тоже, зависит, склонит ли он в безысходности голову перед Тёмным Лордом или сможет построить нормальную жизнь с любимой девушкой, — милый мой Реджи… Ты же прекрасно понимаешь, что нас найдут, куда бы мы не пошли…
В её голосе отчаяние и горечь, в глазах — тоже, и Регулус чувствует, как сердце в груди неприятно сжимается, не желая принимать правдивость её слов. Но от этого слова девушки менее правдивыми не становятся.
— Покинем Лондон и осядем где-нибудь заграницей. Нас никто не будет искать, никто не станет тревожить, — он снова целует её ладонь, касаясь губами кожи словно в забытье. Марлин от каждого мимолётного поцелуя вздрагивает, словно впервые, но постепенно её напряжённое тело в его объятиях начинает расслабляться.
Регулус без неё не сможет, не справиться — оба это знают, и от этого не становится легче.
— Мы исчезнем со всех радаров, словно нас никогда и не было, они не найдут нас, а потом и вовсе забудут, — он смотрит ей в глаза, словно два бездонных океана напротив являются единственным, что у него осталось. Марлин чувствует, что её сердце бьётся в груди потерянной птицей, но так и не может найти в себе силы, чтобы озвучить своё решение.
Потому что она понимает, что для Регулуса это самое настоящее предательство, да и для неё тоже. Вот только девушка даже представить себе не может жизнь без него, словно, с уходом Регулуса всё вокруг потеряет свои краски, утратит смысл. МакКиннон не может позволить себе так просто его отпустить, так легко лишиться всех чувств и ощущений, который он ей дарит, так просто отказаться от своего счастья.
Вместо этого она просто снова целует его. И этот поцелуй, более отчаянный и потерянный, словно говорит сам за себя. Этот поцелуй открывает им путь в новую жизнь.
Регулус отстраняется, и его глаза светятся таким искренним, светлым счастьем, которого Марлин никогда в его взгляде не видела. Блэк замирает всего на одно мгновение, словно хочет убедиться в том, что верно расценил её поступок и всё правильно понял. Она улыбается ему, тихо смеясь, оставляет ещё один мимолётный поцелуй в уголке губ, и тянет за руку к арке. Парень идёт за ней, не сопротивляясь.
— И куда мы отправимся? — девушка старается выглядеть легко и беззаботно, но Регулус всё равно чувствует, как подрагивает её ладонь в его руке. На самом деле, Марлин просто до ужаса страшно, но Блэк никому не позволит потревожить её спокойствие.
— Куда пожелаешь, любовь моя, — он сжимает её ладонь чуть крепче, давая понять, что никогда не оставит. Марлин это знает, чувствует, ведь зачастую им не нужны слова, чтобы понимать друг друга, всё это выходит само по себе, словно между ними с самого начала образовалась прочная, неразрывная связь.
Регулус тоже это знал. Возможно, именно за это он её и полюбил.
