Чунтао сбежала вниз по лестнице, быстро вышла на улицу и направилась в ближайший магазин. Хань шустро поспевал за ней.

— С чего ты такая добрая? — Спросил, когда заходили внутрь.

— Заслужил, — кивнула.

Как только Чунтао оказалась в магазине, она решительно прошла к нужным полкам. Тан выбирала продукты так уверенно и спокойно, что в глазах Лу характеризовало её как самостоятельного человек. Ханю это импонировало. Он пристально следил за Тан: она тщательно выбирала только самое необходимое.

«Так не пойдет», — решил Хань, узрев, что выбранная ею пища совершенно не острая, да к тому же рацион довольно сдержанный. Если так питаться, можно и похудеть на десять килограммов за неделю. Юноша взял инициативу в свои руки. Проскальзывая меж узких полок, до верха уставленных едой, он щедро набирал самой разнообразной продукции в корзину. Увлеченная выбором риса, Тан вовсе не замечала активности сзади. Она выбрала пачку риса, упаковку чая, овощи и подошла к кассе.

— У вас все? — Устало спросил щуплый паренек за кассой.

— Да, — кивнула девочка.

— Нет, — объявил Хань, выдвигая вперед полную до краев корзину.

— Куда все это? — Испугалась Чунтао. У неё не хватит денег, чтобы оплатить все это. Итак остались последние деньги, которые она и без того собирается потратить на продукты. — У меня не хватит средств, Хань.

— А кто просит тебя платить? — Лу притянул потерянную девочку к себе, символически скрывая за широкими плечами. — Я сам.

— С вас триста тысяч двести двадцать вон, — продавец собрал покупки в два огромных пакета. От услышанного глаза Чунтао расширились до небывалых размеров.

— Без проблем, — Хань оплатил покупку картой, поднял пакеты. — Пойдем.

Брюнетка удивленно поглядывала на Лухана. Он в разы возмужал в её глазах. А благодарность к парню росла с геометрической прогрессией. «Вот она, забота, которой так хотелось все это время» — заключила девочка.

Отблагодарить щедрого студента Тан решила вкусным ужином и по приходу домой сразу же метнулась к кухонной зоне.

— Располагайся. Придется немного подождать, пока я приготовлю нам что-нибудь, — гостеприимно заявила брюнетка. Собрав отросшие чуть ниже плеч волосы, она серьезно принялась за процесс готовки.

— Можно я посмотрю твои зарисовки для конкурса? — Лухан осматривал каждую мелочь таинственного жилища Чунтао.

— Конечно, на второй полке возле стола, красная папка.

Хань был удивлен идеальным порядком в жилище студентки. А еще ему нравились комнатные цветы, расставленные то тут, то там. Комнатные цветы очень любил Ма Давэй. Он, конечно же, за ними не ухаживал, но вид зеленых растений радовал мужчину куда ярче вкусного ужина. «В таком доме есть чем дышать!» — всегда заявлял Давэй, проглаживая пальцами листья цветов.

— У тебя идеальный порядок, — Хань уселся на заправленную кровать. Красная папка содержала в себе не только наброски Криса Ву и его самого, но и портрет О Сехуна, Ли Хе Рин, Ан Су Ён, Цзы Тао, а еще одной очень знакомой женщины. Лу явно знал эту женщину, но никак не мог вспомнить, где и когда он её видел.

— Мамиными стараниями, — Чунтао принялась за жарку.

Пересматривая творения один за другим, Хань наткнулся на собственный портрет, где он, почему-то, премило улыбался и глядел куда-то в сторону. «Это когда? Ах, та самая фотография!» — память подбросила жаркие выяснения отношений по поводу жалкого кадра.

— Можно посмотреть остальные работы? — Чунтао взглянула на гостя со спины.

— Там, в папках одни рисунки.

— Окей, — Хань почти полчаса рассматривал содержимое идеально собранных папок. Работы Чунтао поражали воображение. Жесткие, резкие штрихи карандаша, грустные глаза на всех рисунках говорили Лухану о душевном одиночестве маленькой девочки, старательно готовившей сейчас ужин.

Через двадцать минут Тан пригласила юношу к столу. Сказать, что Ханя удивил накрытый стол — ничего не сказать. Он последний раз видел домашнюю еду в столь прекрасной подаче только в пятилетнем возрасте, когда любимая няня еще работала в доме отца.

— Вау!

— Приятного аппетита, — улыбнулась. — Спасибо за помощь.

Благодарность тронула Лу в самое сердце. Настроение как-то быстро взлетело вверх и хотелось выкинуть что-то сумасшедшее. Приятное явление. Кто ж знал, что строптивая китаянка может быть такой милой?

Парень уплетал за обе щеки. Тан отлично справилась с готовкой. Блюда таяли во рту. Единственное, что его смущало — нехватка остроты. Но вскоре даже это не стало препятствием к истинному наслаждению, проницательная хозяйка расставила перед гостем блюдца с острой приправой.

— Я не очень люблю острую пищу, — повествовала Тан. — У мамы проблемы с желудком, поэтому мы с папой привыкли к несоленой еде.

— А-а, — протянул Лу, не в силах оторваться от трапезы. Сам вкус домашней еды был настолько позабыт, что поглощая ужин Чунтао, он попадал в детство. Вот только это оказалось самой большой ошибкой Ханя за сегодняшний день. Детство неразрывно связанное с матерью сильно травмировало парня. Даже спустя столько лет, его сердце разрывалось при мысли о родителях. Повезло же ему с семейкой!

Хань отложил столовые приборы на стол, поднял глаза. Притихшая брюнетка смотрела в окно. Ему показалось, что её глаза заблестели от наворачивающихся слез.

— Прости. Я не хотел тебя обижать. Давай наладим наши отношения? — Слова Лу Ханя впервые звучали так мягко. Тан улыбнулась.

— Давай, — коротко и ясно. — Все в прошлом.

— Спасибо. Я рад, — пелена тоски окутывала тембр его голоса. — Чунтао, я пойду, уже поздно, — перевел взгляд на синеющий пейзаж города за окном.

— Я провожу.

Хань накинул на плечи пальто, обулся. Чунтао, одетая в белоснежную кофту и длинную юбку синего оттенка, тихо следила за его движениями.

— Ты вот так выйдешь? — озадачился. — Накинь что-нибудь сверху.

— Да, мне жарко. Пойдем, — девочка открыла гостю дверь.

Они спускались в полной тишине, каждый разбирая сплетения мысленных нитей и унимая боль незримых ран. На улице уже зажгли фонари, белоснежные хлопья снега медленно кружились в прощальном танце. Кожа Чунтао скоро покрылась мурашками, но она упрямо следовала за не менее грустным Лу Ханем. Парень шествовал на пару шагов впереди и когда вспомнил, в каком виде вышла его спутница, взволнованно обернулся. Они почти добрались до магазина, где недавно покупали продукты.

Тан двигалась так, словно с каждым шагом проваливалась в болото негатива и непроглядной тоски. Хань почувствовал. Поспешил к ней.

— СКАЖИ МНЕ! — Выкрикнул. — Скажи, что тебя так гложет? — Встревоженный голос дотянулся до глубины души. Брюнетка посмотрела на шатена так, словно впервые в жизни поняла, что Лу Хань тоже из плоти и крови, что он существует! — Поделись со мной, Чунтао. Ты же не одна!

На глазах наворачивались слезы. Слова, что так хотелось услышать. Неужели она не одна в далекой стране, в чужом городе? Он переживает? Чунтао хватала ртом ледяной воздух, покрасневшими от холода пальцами потянулась к щекам. Слезы хлынули рекой, обжигая и мгновенно остужая нежную плоть. Хань раскинул объятия, улыбаясь так тепло и искренно, что маленькая Тан живо подалась к нему. Стоило её лицу коснуться горячей шеи Ханя, истошное рыдание вырвалось наружу. Чунтао доверчиво прижалась к мужскому торсу, раскрывая всю себя.

Хань механически закрыл раздетую девочку тканью плотного пальто, словно запирая в нерушимую крепость.

— Все будет хорошо, — шепот на ухо. — Ты никогда не будешь одна. Поделись, и я помогу тебе…

Тан рыдала навзрыд. Сил на объяснения не хватало.

Она не одна? Правда, да?

«Я всегда буду жалеть, что у меня родилась такая дочь, как ты, Тан Чунтао».

«Прекрати, Чунтао, я слишком хорошо тебя знаю.»

«Разве тебе когда-нибудь было не все равно?»

«Почему, мама? Почему?».

От сильных рыданий её потрескавшиеся губы начали кровоточить, воздуха переставало хватать, холод пробирал до костей.