Может, против чисти разбавленный чугун и не очень, а вот неких не в меру расторопных индивидов вполне себе взял и воздействовал.

– Ай! Ой! – Рука у меня всегда была тяжелой, это даже Кощей признавал. – За что? Мы же тебе помогли, спасли от чисти!

– Сейчас я вас спасу от грехопадения! – Сковородка просто летала в моей руке. И звук был такой глубокий, приятный. – Ах вы, паскудники, богатыри, а гаже злодеев себя ведете. А ну, марш отсюда! – И повинуясь приданному ускорению, оба сокола вылетели вон.

Я облегченно захлопнула окно за совершенно не смущенными братьями. И с удивлением увидела сквозь стекло, как эти «птички» действительно летали.

Последний кусочек пазла встал на место – крылатые метаморфы. У каждого за спиной было по золотому крылу. Так вот какие «птички» у веректриссы на посылках. Я знала о метаморфах только то, что они не так просты, как кажутся. Объяснялось и то, как Финисты забрались в окно.

«Неспокойной ночи! Зайдем утром!» – прочитала я губам. Действительно редкие пти… засранцы! Рука, больше не в силах держать сковородку, уронила ту на пол.

Братья-акробатья прислали по воздушному поцелую и полетели на свой этаж. Я поняла, что эти оптимисты не угомонятся. Утром назойливые ухаживания начнутся сызнова.

Совершенно несерьезное отношение к любви и институту брака! И кто их только воспитал? Ах да, главная сводница тридевятого царства-государства!

Но я была слишком уставшей, чтобы предпринять что-нибудь посущественнее, чем придвинутый к окну стул. Подперев таким образом оконные скобы, я устало поплелась к своей лавке.

Знала бы я, что ждет меня утром, соблазнила б одного из летунов или обоих сразу и свалила б подальше, воспользовавшись аэродинамическими свойствами Финистов.

К утру была бы уже за сто миль от академии, но я сладко спала под охраной боевого ежика и бабаягского домика и не знала, что мои приключения в тридевятом царстве только начинаются.

С самого раннего утра приключения сами нашли меня. Стоило забрезжить рассвету, как мисс Крюк открыла дверь в дортуар и зычным голосом (и откуда столько силы в столь тщедушном теле?) разбудила адепток. Вопль классной дамы «Подъем!» я услышала даже сквозь дубовую дверь.

Поэтому была готова к тому, что вскоре эта же самая дама постучала и тут же вошла и в мою горницу.

Я уже стояла одетая посреди комнаты, и наградой мне были вытянувшиеся лица мисс Крюк и адепток, босиком и в ночных сорочках столпившихся за ее спиной. Кажется, никто из них не надеялся, что я доживу до рассвета. Возможно, они думали, что меня сожрала рассерженная домовая чисть или, хуже того, свела сума. Но я показала им, из чего сделаны Бабы Яги из изнанки.

Эти выражения лиц стоили того, чтобы потерпеть гнусные шуточки соколов.

Невероятное удивление сквозило в каждом взгляде, и я возгордилась тем фактом, что так ловко провела пленивших меня людей.

Я видела, что классной даме, приставленной надзирать за адептками, хочется в чем-нибудь меня обвинить, чтобы мне жизнь медом не казалась и вид у меня был не столь победный.

Да только ничего крамольного я не сделала. В одиночку занимать спальню, как раз предназначенную для адепток, не возбранялось.

Не найдя к чему придраться, дортуарная дама решила придать анафеме мой яркий, шитый золотом и красной нитью свадебный сарафан. Единственную одежду, что была у меня с собой, когда меня похитили.

– Почему не в форменном платье? – противным голосом заверещала правая, душой и телом преданная веректриссе рука. – Мисс Калинина, немедленно переоденьтесь в положенную по уставу одежду! Как вам не стыдно ходить в таком развратном ярком одеянии?

– Этот сарафан длиной до щиколоток, – удивилась я, еще не зная, сколь несправедливы правила в этой академии. – Что в нем может быть развратного? – огрызнулась я, не желая расставаться со столь дорогой мне вещью, как свадебный сарафан.

– Как вы смеете оговариваться? Один выходной без посещений и домашней одежды, миссис Калинина! – За спиной миссис Крюк застонали адептки.

– Ой, я вас умоляю, и вот это платье, – я ткнула пальцем в одну из адепток, в отличие от всех остальных успевшую с утра переодеться, – чем-то лучше моего сарафана?

Адептки застонали еще громче, а та, что одета, еще и презрительно скривила лицо.

То ли девица была из тех учениц, что из кожи вон лезут, чтобы быть идеальными, то ли она спала в одежде, но на адептке был тот самый форменный наряд, состоящий из черного академического платья длиной чуть ниже колен, с противным белым воротничком. И адептка чувствовала в нем себя королевой!

– Вздорная девица! – еще громче завизжала классная дама. – Три выходных! Для всех!

Адептки дружно взвыли.

– Если вы, мисс Калинина, и дальше себя так будете вести, то страдать от ваших поступков будет вся группа! – Девицы, стоящие за спиной мисс Крюк, чуть ли не зарычали на меня, как собаки, никому не хотелось получать выговоры и оплеухи, когда виновен другой.

– Это что за шантаж такой? – возмутилась я, понимая, что мной манипулируют.

– Это правила, адептка! И они равны для всех. Если кто-то не подчиняется, то страдает вся группа!

– Глупые правила. Я им следовать не буду! Я здесь временно, и скоро за мной придет жених! Не какой-нибудь там богатырь, а настоящий злодей, потомственный!

Чопорная кикимора была оскорблена до глубины души.

– Вы еще и бахвалитесь тем, что имеете сношения со злыднями! Позор! Вы порочней, чем мы думали!

Мне только и оставалась, что демонстративно и торжествующе задрать нос к потолку, хотя хвалиться здесь было нечем.

– Отлично! – подытожила мисс Крюк, и я поняла, что перегнула палку. Сейчас действительно страдать будут все девицы, а потом не преминут отыграться на мне. – Адептки, всей группе переселиться в освоенный дортуар. Присмотрите за одногруппницей. Старшая – займитесь ее воспитанием! Объясните ей правила и начните с одежды!

«Это что, заключение под охраной?» – хотела было возмутиться я, но меня перебил ультразвуковой возмущенный визг, фраппированной классной дамы:

– Калинина! Живо влезла в фирменное платье! А этот срам сжечь!

И в следующий момент на меня набросилась стая недовольных и злых от полученных наказаний адепток.

– Старшая, проследи! – как генерал малых войск, отдавала приказы мисс Крюк, пока я дралась с девицами за собственный сарафан и рубаху. – Последние представительницы магии должны держаться друг за друга! И жертвовать личным ради общественного! – пафосно заявила, как потом я узнала, верная помощница и соратница веректриссы, хранительница правил и приличий академии и по совместительству гроза адепток.

А я уже собралась дать последний бой и умереть, защищая последнее бельишко, что на мне оставалось. Кощей, конечно, уверял, что девки в сказочной изнанке под сарафанами ничего не носят, но, во-первых, я не девка, а потомственная Баба Яга. Во-вторых, ему, злодею, виднее. Но если после свадьбы он на свой страх и риск посмеет еще хоть раз быть в курсе подобной информации – я позабочусь о том, чтобы он сам носил бельишко из чугуна и все девки в изнанке знали об этом.

Короче, до того как у последней Яги изнанки отобрали последнее исподнее, появилась приземистая домовичка, помощница кикиморы, со стопкой одинаковых платьев, свежевыглаженных, стиранных, и под торжествующе радостными взглядами адепток и кикиморы одарила меня одним.

– Влэзай в платьэ, живо! – с сильным заграничным акцентом хором гаркнули на меня адептки.

Так как секундой ранее мой свадебный сарафан пошел на растопку печи в моей же комнате, мне ничего не оставалось, как надеть противное колючее платье. В нем я выглядела словно ворона. Однако быть одетой подобно кладбищенской птице все же лучше, чем предстать раздетой перед Финистами или попасться на глаза богатырям. Мало ли что тем придет в голову?! Вдруг сразу начнут жениться, без объявления военных… Тьфу ты! Любовных действий! Ведь у этих витязей все строго по-военному, ничего иного, кроме борьбы со злом, они не ведают. Вот по-ихнему и получается: чтобы объект не успел опомниться и противодействие учинить, надобно его атаковать внезапно, застать, так сказать, врасплох, оглушить, деморализовать, подавить сопротивление, покорить и завоевать.