Литмир - Электронная Библиотека

Ох и гнусная была эта женщина, мы как-то сразу друг друга невзлюбили. Во-первых, надзирательница очень требовательна, и остальные девочки ее откровенно ненавидели и побаивались. Как и всякая не домовая нечисть она не жаловала людей. У кикиморы был тухлый, вредный характер, как водица в болотце.

Все послушно, как собачки, выполняли команды. Сдавали магические вещи, без которых – я точно знала – ни одна Яга не будет чувствовать себя уверенно. Одевались в свои вещи, ставили в стойла метлы, в этакие вертикальные узкие гробики. Пересчитывали сундуки с необходимым для успешного прохождения учебного года, учебные книги, свитки, перья и прочие полезности, короче, сущее магическое богатство. Только у меня ничего не было. Я покосилась в окошко своего домика – пусто. Все вещи будто корова слизала. Ясное дело, домик обшарили и все лишнее конфисковали.

– Фамильяров либо в клетку, либо в ошейник! – проскрипела мисс Крюк, неодобрительно глядя на Колобка. – Вот ваша форма, Лада Калинина! Переодевайтесь и на выход, живо!

Я демонстративно села на пол и скрестила на груди руки в знак того, что и с места не сдвинусь.

Остальные адептки радостно брали узелки с местной учебной формой, от которых прямо-таки на расстоянии воняло прачечной и хозяйственным мылом. И чертовски прилежно строились на выход, чем несказанно бесили меня. Толпа тупых овец. Нет, не овец, судя по аристократично вздернутым к потолкам носам – баранесс! От слова баран!

Вернулась веректрисса.

– Девочки, почему встали как вкопанные? Дел нет? А ну-ка собрались быстро, заселились и на первое занятие! – А ты почему не одета и на полу валяешься? Что ты себе думаешь? Тебе после учебы еще богатырей рожать, а ну встань! – От одного этого ненавистного тона хотелось усесться на глыбу льда и примерзнуть к ней булками. До чего же противный тон у веректриссы, надменный и презрительный, не терпящий возражений. – Если не поторопишься – подведешь остальных, тогда наказаны будут все.

– Ну и отлично! Может быть, тогда вы выгоните меня из этого заведения! У меня там дом, реальность, злодей любимый! Любовь большая… Возможно… – вспомнила я своего мускулистого Кощея и почему-то покраснела. А вот остальные адептки явно со злобой и недовольством во взгляде посмотрели на в мою сторону. Но меня одними косыми взглядами не собьешь с истинного пути. Однако глава данного заведения придумала для меня нечто получше неудовольствия – муки совести и очередной трудный выбор между долгом и любовью.

– Не о том думаешь, Лада Калинина! – продолжала читать нотации веректрисса, морща прямой нос. – Какая любовь, когда ты последняя Яга изнанки? О продолжения рода задумайся, да крепко, пока совсем Яги в сказочной нави не повымерли. Тогда зло точно восторжествует. А она – как маленькая – любовь да любовь… стыдно, эгоистично и безответственно. И… грязно для девицы. О бабке своей покойной подумай, жизнь свою, чтобы границу защитить, отдавшую. О матери. Что ей теперь – на склоне лет от сына отказываться, от мужа, семьи обретенной и проходить обучение да инициацию, жизнью рискуя, бросив все, так трудно добытое. Ты такой судьбы своей матери желаешь?

И все это было сказано при остальных девицах. Так что мне сразу становилось ясно по их брезгливым лицам – дружбы нам с ними не видать.

В единый миг я стала фигурой нон грата и белой вороной. И все стараниями веректриссы, мухомор ей в глотку!

– В общем, найди себе богатыря и задумайся о продолжении рода, крепко так задумайся, последняя Яга изнанки! – коротко закончила веректрисса.

Обиднее всего было то, что каждое слово из сказанного являлось правдой, и от этого становилось не по себе, ведь против замужества восставало все мое естество.

С Кощеем и свадьбой с ним я как-то примирилась под видом перевоспитания злодея, но чужой, незнакомый мне богатырь – это уже ни в какие ворота!

И ведь права веректрисса, сотню раз права, не могу я изнанку без Яги оставить, по всему получалось – дочь мне нужна. Только не была я готова к этому. А выбора не было совершенно. Или я подведу всех, или переступлю через саму себя. А в конце концов один исход – я буду несчастна, и выхода иного нет. И от этого так нестерпимо обидно было, что хоть вой.

Только не в моих правилах сдаваться. Не за то меня Кощей полюбил. Сам же говорил, что его во мне неугомонность восхищает, а значит, надо, чтобы веректрисса, все местные адептки и преподы тоже в изумление от моей восхитительности пришли.

План побега нужен и строгий список мероприятий, разбитый на пункты со способами избавления от навязанных женишков. Где там моя брачная косметика была? Не захватили с собой Финисты ясно-соколы? Это они зря. Так я подручными средствами обойдусь, так женихам «понравлюсь», что они от меня, роняя портки, убегать будут!

А пока осмотрюсь. Раз уж меня здесь за почетную пленницу держат, попытаюсь-ка я себе выбить все лучшее. Общая комната – это ни в какие ворота. Где вообще почет, уважение и особый пиетет к будущей дипломированной Яге изнанки? Обстоятельства не просто требуют, а вопиют, чтобы я себя в академии поставила так, что каждый зачуханный препод к Яге на «вы» обращался, да еще с большой буквы!

– Как это понимать?! – начала качать права я сразу же, как нас попытались заселить в одну на всех горницу. – Я последняя Баба Яга изнанки, редкий зверь, можно сказать, занесенный в Красную книгу…

– В черную, ту где некрологи, – ничуть не смутилась веректрисса моему возмущению, – или в семейный альбом, тот, что посмертный.

– А пусть даже и так! – огрызнулась я. – Почему я должна ночевать в общей спальне? Неужели ваша хваленая академия не может выделить своим адептам помещения получше?!

– Почему же? – Веректрисса, разорвав непреклонный калач, в который были сплетены ее руки, демонстративно открыла дверь в коридор. – Вон их сколько, комнат этих, заселяйся в любую по своему вкусу, только потом не плачь и обратно не просись.

Под испуганными взглядами остальных адепток я подхватила с пола своего фамильяра – ежика, который обмотал вокруг своего экватора за неимением талии и шеи веревочку, изображающую поводок, – и направилась прямиком в светелку напротив, поманив за собой кивком домик.

Адептки переглянулись, стоя с открытыми ртами и глядя на подобный оголтелый индивидуализм.

– Только ты все равно к этому дортуару приписана, – припечатала веректрисса и ушла, гадина, прыснув ядом напоследок.

Я, изображая из себя самого уверенного человека на свете, начала раскладывать свои скромные пожитки, то, что посчитали нужным взять с собой чертовы нещипаные Финисты. Негусто они прихватили вещей, скажу я вам.

Адептки в третий раз в страхе переглянулись, пожали плечами и занялись раскладыванием привезенного, косясь на меня. Впрочем, я занималась тем же, нет-нет да и посматривая на тех, кто добровольно согласился учиться в академии ведовства, которая так настойчиво занимается будущим девушек.

Адептки вытворяли совсем странные вещи, одна прятала пироги да баранки в прикроватную тумбочку и на висячий замок их запирала. Это потом я поняла, что на местных харчах далеко не уедешь, даже если на практике каждую былинку на приварок собирать будешь. А сейчас мне это показалось до ужаса странным, но девица скорчила мне рожу и сунула ключ себе за пазуху.

Остальные занимались кто чем, стелили постели, доставали одежду. Даже аристократок устраивала общая спальня, что вообще поражало больше всего!

– Мы дверь открытой оставим, робко предложила одна из адепток – та, что меньше всего задирала свой неаристократичный нос-пуговку к потолку. – Если что – беги к нам…

Такая забота меня просто возмутила. Я, между прочим, целого оборотня победила! С чего это мне бояться пустой комнаты?

Я подошла к двери и демонстративно хлопнула ей, отрезая себя от добреньких жалельщиц и показывая всем, что их забота мне не нужна, и вообще, я тут вся пленница такая, обиженная и оскорбленная. Какая Яга в гневе – они чуть попозже увидят.

Избавившись от посторонних глаз, я встала посередине и осмотрела светелку. Ничего так, просторненько, пыли, правда, много и мебель доисторическая, вытесанная из цельного массива дуба. Дерево как таковое здесь преобладало везде. Скрипело тоже всюду.

3
{"b":"764998","o":1}