– Не быкуй. Сейчас пришлю.

Олег не обманул – поднял себя с дивана и подсел к компьютеру. Через пару минут пришло сообщение. Ничего интересного. Обычный заказ: требования, параметры, цели… Однако, судя по дерготне Димона, платить готовы щедро.

Он набрал номер.

Димон ответил сразу:

– Ну, что там?

– Все непросто. Требования противоречивые, потребитель не определен, конкурентов много, и они давно в деле, таких обскакать – проблема. Короче, полная задница. Даже не знаю, как подступиться.

Такой расклад Шепоткова озадачил, поэтому он выдал дежурный подхалимаж:

– Так и ты мастер! Ублажи клиента, а уж я тебя не обижу.

– Не о том речь, – запротестовал Олег, а были бы они тет-а-тет, так и руки к груди прижал бы. – Я не выпендриваюсь! Зубная паста – это не йогурт какой-нибудь, не колбаса и не пельмени. Тут ход придумать надо, чтобы народ купился. А как придумать, когда все ходы уже записаны?

– А ты постарайся. Честь фирмы на кону!

– И деньги.

– Да, и деньги. Если справимся, вполне можно и долгосрочный договор подписать. А это, сам понимаешь…

– Чего ж не понять? Добро, попробую, но ты уж распорядись, чтобы меня дня три никто по пустякам не тревожил. Потому как Чапай думать будет.

– Три дня?!

– А по-твоему, это для меня как в носу ковырнуть?

– Нет, но…

– Это я еще по «льготному тарифу». Может, и неделя понадобится.

– Не гони, Олег. Нет у нас недели. Договорились – три дня. Но ты уж не подведи.

– А когда я тебя подводил?

На том разговор закончился. Олег был уверен, что Димон в бешенстве, психует – и улыбался. Три дня? Ему нужен час, от силы два на все про все, но знать об этом не следует ни Шепоткову, ни кому-либо еще. А он, как срок подойдет, еще и покапризничает, денек в плюс выцыганит, якобы надо последние штрихи нанести. И только потом вручит руководству папочку с листочками, на которых будут изложены его высоколобые соображения. А иначе нельзя! По-другому – себе в урон. Сядут и поедут, ценить не будут, помыкать станут. Поэтому только так. Не нравится? Тогда сами придумывайте, как задвинуть на рынок новую зубную пасту. Даже если она очень хорошая – как? А у него ответ уже есть, и в первом приближении он вполне экранный: старики у него будут грызть морковку, детки – леденцы, мамы – шоколадки, а отцы семейства – и это апофеоз! – перекусывать проволоку, ремонтируя бытовую технику. Крепкие зубы каждому! Такая концепция. Но чтобы обнародовать ее, с этим он погодит. Есть печальный опыт. Развели его чехи. Хотя не они, конечно, а их российские представители. Он с ходу придумал слоган и в азарте тут же выдал: «Скоро в «Шкоду». И даже объяснять не надо, что тут все классно: и ритмика, и ассоциации, и ностальгия. Растолковывать действительно не пришлось. Одобрили, похвалили, сунули в зубы 200 баксов – и гуляй. А сами потом сколько на этом слогане премиальных поимели? Так что не будет он торопиться и никому себя торопить не позволит. И не жадный он – ученый.

Олег выключил компьютер, снова улегся на диван и стал разглядывать потолок. В сплетении трещин на штукатурке ему всегда виделось что-то новое: то лицо, то цветок. Сегодня ему почудился храм.

Глава 3

Декабрь 2016 года. Пожар

Скомканный лист чернеет, пытается распрямиться, становится алым, почти прозрачным – так, что бегущие строчки кажутся повисшими в пламени, и еще они дрожат, будто сопротивляясь, не соглашаются с неизбежным. Это продолжается несколько мгновений, потом бумага вспыхивает, обращается в пепел. Его лепестки взмывают вверх в столбе раскаленного воздуха. На пути к свободе их встретит сажевый фильтр – и не станет преградой: что-то задержит, что-то измельчит и пропустит. Пыль вынесет наружу, и она в морозном безветрии окрасит черным снег на крыше, рядом с трубой, и серым – снег у дома.

Шуруп, привыкший к купаниям в сугробах, был крайне недоволен таким преступным отношением к белому покрывалу: тявкал возмущенно, тер лапами нос.

Печник, проверявший дымоход, сетовал, что при таком отношении откуда хорошей тяге взяться? Но говорил тихо, потому что шло бы все по уму да по инструкции, не было бы вызовов в усадьбу, работы и последующей ее оплаты.

Визгливые упреки Шурупа и ворчание печника Олег оставлял без внимания. Вечерами, под настроение, он чиркал длинной «охотничьей» спичкой и разжигал огонь.

Стружек хватало. Хватало и дров – при изготовлении шпангоутов, стрингеров, бимсов отходы неизбежны. Это в первую зиму ему привезли несколько кубометров с лесосеки. Березовые стволы свалили у ворот усадьбы, там он ими и занимался. Ворочал ломом, подстраивая бревно под бензопилу, а распилив, рассаживал, ахая финским колуном. Поленья грузил на тачку и отвозил в гараж, где складывал у стены рядом с дверью, ведущей из гаража в дом, – это чтобы при ненастье лишний раз за стены не высовываться, не одеваться, не обуваться.

В тот раз шоферу лесовоза сбрасывать бревна помогал Тютелька. Водителю одному было не справиться, на Олега он не рассчитывал, вот и подрядил баламута, а тот и рад. Тютелька вызвался наколоть дрова, но Олегу помощь не требовалась: хотелось самому покуражиться с топором и еще менее хотелось препоручить это занятие Тютелину. За минувшие месяцы между ними пробежала не одна кошка.

На второй год в эллинге и у стапеля скопилось столько обрезков, роскошного горючего материала, что в привозном нужды не было. Этими отходами производства Олег и потчевал камин, а когда огонь разгорался, придвигал поближе кресло и усаживался, предварительно обеспечив себе комфортное времяпрепровождение на следующие час-два. На стул, под правую руку, ставилась бутылка с горячительным, например, бальзамом Кашинского спиртзавода, классная вещь. Рядом выкладывались сигареты, зажигалка и пепельница – бросать окурки в камин Олег полагал неприличным.

Обеспечив себя таким джентльменским набором и приняв «на грудь» первую рюмочку, он вытягивал к огню ноги в следках ручной вязки. Их еще в первую его зиму на озере подарила Мария Филипповна. В Полымени и Покровском все пользовали зимой особую обувку, потому что понизу сквозило даже при теплой печке, тут не до тапочек. Правда, у большинства сельчан в качестве следок были старые обрезанные валенки, но в некоторых домах женщины, да и мужчины, щеголяли в вязаных, называя их почему-то «зефирками». Почему – это Олегу выяснить не удалось: никто не смог объяснить, откуда есть-пошло название. Мария Филипповна Колычева вязала красиво, разноцветно, и следки-«зефирки» у нее выходили замечательные. От подарка Олег отнекиваться не стал, ведь от чистого сердца и в благодарность за его отношение к Славке. Однако и пользы для себя от «зефирок» не видел. Пол в усадьбе был с подогревом, в экономии энергии нужды не было, тогда зачем? Но неделю спустя, в буран, у Жабьего ручья повалило старую осину, ровнехонько на линию электропередач, срывая провода с изоляторов. В усадьбе помертвело. Прощально булькнув, утих холодильник. Погасли таймеры и экраны. И как на грех, закапризничал дизель-генератор, призванный страховать при форс-мажорах. Но тут Олег был сам виноват – следовало еще осенью проверить, а он профилонил, расслабленный тем, что подобных эксцессов прежде не было. А незадача возьми и случись! При свете фонаря понять, что к чему с генератором, ему не удалось. Мастер из райцентра, до которого он дозвонился, сказал, что добраться сейчас до усадьбы – это утопия: дороги замело, и когда еще расчистят. В общем, не оставалось иного, как обматерить произведение итальянских инженеров и ретироваться в дом поближе к камину, к живому огню. По той же причине – замело и вьюга все не стихала – бригада электриков восстановила линию только через два дня. Дом успело выстудить. Олег спал на матрасе, который подтащил к камину. Шуруп по мере сил старался исполнять роль грелки, забиваясь под бок хозяину. Вот тогда Олег и оценил «зефирки» должным образом – высоко. Тепло, удобно и как-то очень уютно – настолько, что хоть не снимай. Он и не снимал до самой весны, в них ходил, а подогрев пола убрал до минимума – чего зря ноги жарить.