Сама на себя зла. Моя жизнь сейчас напоминала качели. Эдакие горки, когда череда ванильных грёз сменяется прозрениями. Но факт оставался фактом…

Красовский пока не готов со мной сотрудничать вне офиса. Спать – да, но секс не означал, что это перерастёт в нечто большее. Одно то, что он не мог признаться мне в такой простой загвоздке неделю…

Неделю! Вы только представьте! Ну, потерялись документы, ну, с кем не бывает. У нас в районе эти же самые документы трижды теряли в налоговой, гоняя меня как сивку-бурку по бездорожью весной.

Мол, это мои проблемы, что налоги не уплачены, а что их сотрудники пять раз подряд случайно теряли сопутствующую документацию, товарищей из госорганов не волновало.

Что тут страшного такого? И ради этого надо было из меня семь дней отщепенку делать? Да я на посиделки в его отделе кадров и не претендую. Очень надо.

А значит, Слава просто решил держать меня подальше, считая за китайского болванчика. Убила бы, честно. Не его, а свою веру в чистую и светлую любовь.

Сердце сжималось от злости и обиды. Да где уже курьер этот! Между прочим, мне было все равно, в чем в гостиницу ехать. Вот совершенно. А этот, прости господи, начальник взбеленился.

– Вы в таком виде в метро ездили?! С ума сошли? Анна Константиновна, вы вообще в курсе, сколько у нас в стране извращенцев? А блогеров?

Я же, как провинившийся поросёнок, лишь глазками хлопала. Что-что? Какие извращенцы средь бела дня в час пик? Какие блогеры? О чем он?

Но Красовский уже сел на своего конька и гнал, подгоняя его странными убеждениями. Мол, в таком наряде меня могли украсть, принудить и вообще не пойми что сделать.

Да если бы мне в метро блогер какой попался, то потом репутацию не отмыли бы. Ага. Строительный блогер в метро, который во мне узнал хозяйку «очень известной» фирмы «Кедровое».

Даже Муромский понял, что пахнет шизофренией, и поспешил сгладить конфликт. Предложил заказать доставку одежды и переждать этот момент у него в кабинете, пока ошпаренное начальство поедет домой.

Даже я не была против такого хода событий, тем более что мой теперь уже точно босс вёл себя не совсем адекватно. Он таки натянул на себя штаны, а потом лично взялся за подбор одежды для полуголой подчиненной.

Моего мнения никто спрашивать не собирался. Ну и ладно. Только бы до гостиницы добраться. А там… Уточнила у этих товарищей, что нужно для восстановления документов.

Красовский снова прорычал, что ничего. Они виноваты, и они сами разберутся. Интересно получается, но юридически хозяйка фирмы я, и без меня они вряд ли что восстановят.

Дальше пошли пространные рассуждения Муромского, что это не мои проблемы и вообще беспокоиться мне тоже не о чем. Ситуация снова начинала напрягать.

Окончилось все вроде бы совсем безобидно: меня прикрыли фирменным халатом, который, естественно, добыла Тамара Львовна, и отвели в соседний кабинет.

Тут секретарша ни слова против меня не сказала и вообще выглядела до странного радушно. Не то что некоторые. Вот я и сидела, мучилась и ждала новостей.

Надо было на кофе соглашаться. Нервно сжала полы очень мягкого халата. Вот и что теперь делать? Сегодня же, как только хозяин кабинета придёт, попрошу конкретики.

Все равно Слава, пока гениталии свои не подлечит, по ходу, в адекватное состояние не вернется. Поэтому обсуждать с ним дальнейшее мое пребывание в столице смысла нет.

Задумалась. Но ненадолго, так как в сумке раздалась громкая мелодия моего телефона. Вторая за последние десять минут. Это отец беспрестанно названивал.

Родители у меня замечательные, но иногда у них случаются обострения заботы. Вот с тех пор как приехала в Москву, они как чувствовали, что что-то не так, и выносили мне мозг.

Потянулась за гаджетом и с тоской во взгляде и голосе все же ответила. Не отвяжется же!

– Да, папа, что за дурацкая привычка названивать, когда я не беру трубку? Ну почему…

– ТЫ В МОСКВУ УЕХАЛА?! ТЫ ФИРМУ ПРОДАЛА? АНЯ!

Ууупс. Вжала голову в плечи. На такое я не рассчитывала. Обычно родители не лезли так сильно в мою жизнь. Но иногда случалось. И как они узнали?

Постаралась как можно спокойнее ответить:

– С чего ты взял?

Ежу понятно, что кто-то из мужиков моих сболтнул. Потому что это было ясно как день. Папочка – любитель поговорить с ними о жизни, но я в последний раз четко дала понять коллективу, что разговоров на рабочие темы с моими родителями не потерплю.

Совсем там без меня берега попутали! Говорила же сто раз, что родителей в бизнес не впутываю! Им там делать нечего. Где совет понадобится, там я сама спросить могу, а тут…

– Мы к тебе в гости с сюрпризом приехали. А тут траурное настроение. Все ходят злые, как в воду опущенные, и тебя нет! Вот нам дядя Ваня все и рассказал.

Угу, рассказал. Небось его его же самогонкой и пытали. Дядя Ваня – великолепный партизан, пока уровень алкоголя в крови не достигает нужной отметки.

Тут ни тетя Маша, ни утренние угрызения совести помочь не в силах. Значит, родители как минимум два дня в деревне. Почему же Милка не позвонила?

– Пап, я все обязательно расскажу, но позже, а пока…

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и прихрамывающей походкой вошёл Слава с пакетом. Судя по названию, в нем хранилась моя новая одежда.

Я было открыла рот, но вместо вопроса быстренько попрощалась и уставилась на босса. И что ему на этот раз от меня надо?

– Ты истеришь, потому что яйца ошпарил или из-за того, что решил сморозить самую невообразимую чушь на свете?

Муромский как ни в чем не бывало зашёл в кабинет, прикрывая за собой дверь. Потом убедился в том, что она заперта, и уселся на диван, в то время как я крутился в кресле.

Небось сдал Аню своей секретарше и рад. А я нет! Как она в таком виде могла по городу кататься? А если бы что случилось? Я за каким хреном к ней водителя приставил?

– А что я должен был ей сказать? Прости, Аня, я просрал твою фирму отцу, который больше всего на свете желает сделать из меня дойную корову?

Друг потянулся к пирожным, что Тамара Львовна все же принесла в кабинет и в качестве немого протеста поставила на стол. Надо будет ей выговор сделать. Совсем распустилась.

– Если тебе нужен мой совет, то я тебе его дам.

Вот как часто люди лезут со своим мнением, когда их никто не спрашивает. А тут все с точностью наоборот. Приходится едва ли не умолять поделиться мудростью.

– Саш, говори давай. Я уже запутался.

Но Александр Андреевич не был бы собой, если бы не закинул в рот пирожное и с наслаждением не принялся бы его жевать. Закатил глаза. Муромский очень любил все эти прелюдии и официоз.

Наверное, даже спал в костюме дома и в машине слушал исключительно Вивальди. Он, конечно, хороший мужик, умный, правильный, но это иногда раздражало нас, простых смертных.

– Саш, я, безусловно, понимаю, что ты не любишь торопиться. Но у меня тут одно место горит, в душе свербит, и вообще я не настроен философствовать.

Не говоря уже о том, что сегодня вся работа встала из-за визита одной вредной и строптивой молодой женщины. С ней вообще в последнее время связаны все чрезвычайные происшествия в моей жизни.

То аллергия на гадов кусачих, то отдавит мне причинное место, то его же ошпарит… Хотя справедливости ради стоило признать, что в последнем она непосредственное участие не принимала.

Да и в первом тоже… Но факт оставался фактом. Все самые захватывающие события последних лет можно было смело уместить в совсем маленький срок, и происходили они в присутствии одной и той же женщины.

– А говоришь, что философствовать не настроен, а сам вон как в себя ушёл. О брёвнах думаешь, Вячеслав Спартакович?

И не успел я слова сказать, как нахал снова ухмыльнулся и занял свой рот очередным пирожным. Нет, так не пойдёт. Тем более что я тоже хотел попробовать.

Собрался с духом и встал. Прихрамывая, направился к дивану. Если честно, то не особо любил этот кабинет. После Ильи ничего не стал здесь переделывать.