От размышлений его отвлёк новый возглас толпы. Люди увидели идущего за каретой человека в цепях. Он выглядел жалким и сломленным, весь в запекшейся крови и порванной одежде, еле волочил ноги. Когда был готов упасть, его подстёгивал кнутом надзиратель на коне, и пленник вставал. Стискивал зубы и шёл.

Генриху доложили, кто это. Он сам назвался. Не скрывал ни своё имя, ни ненависть к королю. Вот уж поистине неожиданное появление. Арчивальд радовался как ребёнок, что сможет хоть из чьей-то казни устроить представление. Но прежде Генрих приказал доставить пленника на допрос.

Семена Ночи Пепла разлетелись далеко. Тень вернулась из прошлого, чтобы найти здесь свою смерть. Генрих мельком глянул на карету. «Интересно, что обо всём этом подумала Микая Валдис?»

***

Тронный зал сиял и светился. Уже стемнело, но все свечи до одной зажжены и освещали каждый уголок. Столы ломились от яств. От одного взгляда на брызгающее жиром мясо текли слюнки, губы приятно слипались от заварных пирожных и выпечки с мёдом. Пахли горячие пироги с элидарскими апельсинами и рулеты со сладкими бобами. Мясной паштет отдавал пряностями. На тарелках утопала в зелени и специях рыба, румяные крабы обложены чесноком и сбрызнуты лимонным соком. Главным украшением стола был запечённый кабан с яблоком во рту на огромном блюде. Из его разрезания устроили целое представление с аплодисментами.

Кувшины с вином быстро пустели, и слуги торопились наполнять их вновь. Гости и постоянные обитатели дворца, кто был ещё потрезвее, различали винные оттенки и смаковали нотки вкуса, нахваливая знаменитые винные погреба короля Асвальда. Другие, уже навеселе, запивали свои кушанья без разбора. Зато наевшись, и те, и другие танцевали в центре зала под задорную музыку лютней и нескольких флейт.

Церемония награждения прошла быстро и торжественно. Король под пристальным взглядом канцлера играл свою роль и говорил заученные слова. Вручал награды одну за другой и повторял эти слова снова. Выслушивал формальные заверения в верности и чести служить королю. Может же, когда захочет.

Королева сидела рядом с гордой осанкой. В чёрном платье с серебряными узорами на задней стороне тяжёлого подола и маленьким бантиком на поясе. Она была единственным тёмным «пятном» во всём сияющем великолепием зале и сидела безмолвно. Ей на этой церемонии слова не давали.

Стефан Риир, Адам Лиай и ещё несколько командиров приняли свои награды. Больше всех ликовал сир Стефан. Он принял от короля меч в украшенных ножнах и официально стал генералом. Говорят, ради этого он задействовал все свои связи. Генрих позволил задействовать.

Сейчас Стефан пил, рассказывал знатным леди истории о своих подвигах и во всех отношениях наслаждался праздником. Должно быть, назначение смыло все его горести последней войны. Хотя Микая слышала разговоры солдат, что Стефан встречался с семьёй своего погибшего оруженосца.

Тело Брейгона привёз в Этерну его оруженосец Крайс, когда армия ещё сражалась за Золотые поля. Микая слышала, что канцлер позаботился о пышных похоронах. Брейгон упокоился в семейном склепе Ретигернов, хотя до конца жизни считал себя причастным больше к простым солдатам, нежели к знати.

Микая заметила, что сир Адам стоит в стороне и апатично смотрит на танцующих военных, которые сегодня всецело купались во внимании и улыбках дам.

Арчивальд сидел уже в другом наряде, пировал и пробовал одно блюдо за другим. На королеву он не обращал внимания и вовсе не заметил, когда она вышла из-за стола и направилась к Адаму. Хотя, несомненно, её заметили другие глаза.

— Этот приём всецело принадлежит генералу Брейгону. Он не дожил до победы, но он её заслужил. Для всех нас. Я сочувствую вашей утрате, сир Адам, — сказала ему Микая.

— Ему бы не понравился приём, Ваше Величество. Брейгон бы быстро разобрался с формальностями и ушёл обратно в казармы, — ответил рыцарь.

Когда перед армией стояла цель, он спрятал свою горечь. Теперь, когда всё кончено, боль потери накрыла его многократно.

— Мне правда жаль, Адам. Очень.

Он взглянул на Микаю пустыми глазами и кивнул.

— Вы возвращаетесь к северной границе? — спросила она.

— Приказ короля и нового генерала. Теперь под моим командованием пять сотен.

— Вы не рады повышению?

— Я был счастлив оруженосцем.

«У Брейгона».

— Брейгон… берёг меня от этого. Он говорил мне, что можно безупречно овладеть финтами и выпадами по правилам честной дуэли, а потом кто-нибудь достанет из-за пазухи нож и ударит тебя исподтишка. Он говорил мне не связываться со знатью. Сказал, что все рыцари так мечтают получить потомственное дворянство, а он бы с радостью снял своё, если б мог.

— Из-за истории с женитьбой?

— Наверное, тогда он понял, что дети для знати — разменная монета… Простите, Ваше Величество.

Микая покачала головой.

— Генералу повезло, что рядом всегда были вы, чтобы защитить его. Его война кончилась. Ваша на какое-то время тоже. Моя закончится лишь с моей смертью. Я разменная монета, и меня некому защищать, — тихо проговорила Микая, взглянув в сторону короля.

Адам удивлённо посмотрел на неё, а потом взгляд сменился горьким пониманием. Он сунул руку в карман и протянул Микае знакомый предмет.

— Ваша перчатка, Ваше Величество. Вы не забрали её.

Микая улыбнулась ему.

— Оставьте на память обо мне. Вы стали первым, кто за меня заступился. Благодарю вас. Вы рыцарь и вы хороший человек.

— Заступился ли…

Адам опустил глаза, вспоминая, что всё-таки выполнил приказ короля. Замарал свою честь и совесть пусть и ради защиты юного Ланса.

— Заступились, — заверила Микая. — Генерал Брейгон бы гордился вашей отвагой. Если вам будет нужна помощь, обращайтесь ко мне. А пока прощайте. Надеюсь, мы ещё встретимся, Адам Лиай. Будьте осторожны на границе. Я буду осторожна здесь.

— Надеюсь, вы выиграете свою войну, Ваше Величество.

— В одиночку… не выиграю.

***

От темниц бросало в дрожь ещё на узкой лестнице. Затхлый запах встречал обречённостью. Сквозь решётки на любой огонёк всегда тянулись руки обречённых. Кашель и стоны раздавались из-за дверей. Смерть витала в воздухе, а липкий страх касался шеи и сжимал, как удавка.

Никто из стражников не любил нести караул здесь. Особенно новички, не привыкшие к неприглядной стороне своей службы. Тут одни делали вид, что не слышат творящегося в застенках кошмара, другие отсчитывали время по песочным часам, молясь о скорой смене.

Микая тоже никогда не хотела бы сюда приходить, но спускалась вниз твёрдым шагом. Её уже били, унижали, запирали в этих темницах. Что ещё может её испугать? Нет. Страх и отвращение не помешают ей выполнить последний долг.

— Кто идёт?

Стражник в караулке встрепенулся, едва Микая сошла с последней ступеньки. Он бы приметил её ещё на повороте лестницы, но королева сегодня надела чёрное платье, словно в трауре. Она и была в трауре — по ушедшему Брейгону и по другу, что скоро тоже покинет сей мир, но ни одна живая душа не знала о мыслях королевы.

— Тише, солдат. Не направляй оружие на тех, кому служишь, — спокойно сказала Микая. Стражник от неожиданности даже выронил меч, но не узнать королеву не мог. — Как тебя зовут?

— Финн из Манира, Ваше Величество.

Микая кивнула. Она помнила это имя по своим спискам, и ей не повезло. Этот стражник — соглядатай командира стражи, а значит, и канцлера. Генрих узнает, что королева здесь была, но отступать уже поздно. Она и без того незаметно ушла с праздника, и её отсутствие канцлер рано или поздно заметит.

Финн был явно растерян видеть её в подобном месте, и Микая не собиралась давать ему время на раздумья.

— Так вот, Финн из Манира, я желаю допросить пленника. Лично.

Конечно, он понял, кого Микая имеет в виду.

— Ваше Величество… он опасен.

— Через дверь? Сомневаюсь.

— Канцлер велел никого…

— Ты служишь власти канцлера или королевской?