- Да, я хочу. Хочу с того момента, как узнал… про нее. У меня есть ее сережка. Я нашел под подушкой после той ночи и не успел отдать.

- Где она?

- В моем доме, в сейфе. Это единственное, что у меня осталось от нее.

- Где сейф? Как его открыть?

- Джейк знает. Он ведь все равно с вами поедет. Он так и не простил Кэти за то, что она выбрала меня. Я и сам себя простить не могу.

- Тогда мы вернемся, как только достанем все нужное для ритуала.

- Хорошо, - совсем тихо. Ален окончательно выбился из сил и начал снова впадать в забытье.

Они вышли в коридор и сразу же попали в когти Аллперту.

- Что он сказал? Это можно как-нибудь остановить?

- Можно, - переговоры с хищником Дин взял на себя, - Нам нужно съездить в дом Алена и Кэтрин и взять кое-что из сейфа. Для начала. Он сказал, что вы нам поможете.

- Поехали. Я знаю, где у них сейф.

Они решили разделиться. Дин поехал с Аллпертом на его машине, а Сэм взял Импалу и отправился в мотель за нужными для ритуала ингредиентами. Договорились встретиться здесь же через час.

В доме Ридов Аллперт сразу же повел Дина в кабинет. Сейф прятался за свадебным портретом на стене. Пока Аллперт его открывал, Дин смотрел на снимок. Кэтрин была на нем такой счастливой: в шикарном белом платье, с гривой темно-рыжих волос, с диадемой и букетом белых роз. Она светилась молодостью и чистотой, а в ее взгляде была уверенность в том, что теперь в жизни ее ожидает много счастливых дней. Ален, в смокинге, с алым кушаком на тонкой талии, обнимал молодую жену и был совсем не похож на того, кого они оставили в реанимации. Он не выглядел как человек, душа которого отравлена страшной тайной и чувством вины. Уж о чувстве вины Дин Винчестер знал все.

- Готово.

Аллперт посторонился, но не отошел. Рыская в сейфе, Дин краем глаза видел, что он пристально наблюдает. Сережка. Достаточно маленькая, чтобы ее легко было спрятать. Но не настолько глубоко, чтобы нельзя было найти. На верхней полке лежали какие-то папки с бумагами и пачки денег, перетянутые банковскими резинками. Внизу была стопка бархатных коробочек, в которых обычно хранили драгоценности. Дин начал открывать их одну за другой, но все было не то. Попались сережки, но все они лежали попарно. Видимо, это были украшения Кэтрин. Перебрав их все, он принялся просматривать по второму кругу, но на этот раз не ставил обратно, а выкладывал на стол. Аллперт взял одну, раскрыл и долго смотрел. Потом зачем-то пояснил:

- Это принадлежало матери Кэтрин. Она умерла четыре года назад от рака. Мы были очень счастливы в браке, и я думал, что они принесут счастье и Кэти.

Дин очистил нижнюю полку и снова взялся за верхнюю. На стол легли бумаги, и только освободив ее всю, в дальнем углу он нашел еще одну коробочку. Она была простой, пластиковой, и явно на пару порядков дешевле тех, в которых лежали семейные ценности Аллпертов. Очевидно, Ален купил ее сам. Дин откинул крышку и увидел крошечную сережку – серебряную пуссету с алым камешком в виде сердечка. Это была она, та сережка, которую он искал, он сразу это понял. Почему-то защемило сердце.

В четыре руки они сложили все обратно, Аллперт запер сейф, и они поехали в больницу.

На стоянке «Красавчика» Сэм открыл багажник Импалы, взял сумку и пошел в номер. Искать все нужное на улице было слишком холодно, да и чревато случайными посторонними глазами. Закрыв дверь, Сэм расстегнул молнию и углубился в поиски.

В первое время, когда они только снова начали охотиться вместе, он часто не мог найти что-нибудь нужное, потому что Дин, при всей его фанатичной аккуратности касаемо оружия, отличался редкой безалаберностью в хранении личных вещей. Со второстепенной экипировкой получалось, как повезет. Иногда все было идеально, а иногда в сумках творилось такое, что рехнуться было можно, пока найдешь то, что надо. Но потом аккуратист Сэм взял дело в свои руки, и теперь идеальный порядок был повсюду. За исключением личных вещей Дина, конечно же, на свою территорию Дин никогда его не пускал. Поэтому Сэм нашел все довольно быстро и сложил в отдельную сумку. Закончив, он обвел номер взглядом, по привычке проверяя, не валяется ли на виду что-нибудь подозрительное, и вдруг ему стало не по себе.

Ближняя к двери кровать была застелена, а кровать у окна разворошена и кое-как закинута покрывалом. Но это было не потому, что у Дина случился приступ аккуратности, а потому что последние четыре дня Дин там не спал. Как бы тесно им не было, но на ночь они оставались вместе, даже несмотря на то, что у Сэма постоянно свисала с края рука или колено. Рядом валялась футболка Дина. Утром он надел чистую, а эту в спешке так и не донес до пакета, в который они складывали грязное белье. Не зная, зачем делает это, Сэм поднял футболку и уткнулся в нее лицом.

Она пахла Дином: потом, порохом, машинным маслом и олд-спайсом. Запах щекотал ноздри и заставлял сердце биться чаще. Если это всего лишь проклятье Евы, подумал Сэм, значит ли это, что потом, когда они ее упокоят, все исчезнет? Или это и правда карма, красная лента, связавшая их и неразрывная? Останется ли Дин с ним и будет ли и дальше больше, чем брат? Или придется замкнуть сердце и тащить желания и чувства в одиночестве? Или тоже все исчезнет? Сэму отчаянно не хотелось, чтобы все исчезало. Впервые в жизни он чувствовал, что не один, потому что даже Джессика не давала ему такой уверенности. С ней он все равно притворялся, а с Дином этого было не нужно.

Сэм свернул футболку и убрал в свою сумку. Когда они вернутся сюда, после того, как все закончится, пусть у него останется хотя бы это. А сейчас нужно было делать дело.

Он увидел машину Аллперта еще на подъезде. Отлично, значит, они уже здесь, и промедления не будет. Снова охранники у входа, снова открывающиеся двери, снова попытка Аллперта остаться в палате и снова неуспешно, потому что свидетели им были не нужны.

Они начертили на полу знаки, расставили свечи, разложили ингредиенты. В центр пентаграммы Дин положил маленькую коробочку, в которой сверкнула алым сережка.

- Ты готов? – спросил он у Алена и, получив, подтверждающий кивок, скомандовал, - Давай, Сэм.

Сэм раскрыл дневник отца на нужной странице и начал читать заклинание. Он сосредоточился и заставил голос не дрожать. В палате стало холодно – верный признак появления призрака. Воздух начал темнеть, словно и не был на улице белый день. Потом в центре появилось завихрение, начало густеть и собираться в призрачную фигуру. И появилась Ева, соткалась из ничего и не исчезала.

Она была невысока ростом, Сэму не достала бы даже до плеча. У нее были длинные темные волосы, а глаза фосфоресцировали в полумраке зеленым. Ее руки были обвиты красными линиями, вдоль вен, уходившими в рукава черного платья. Она была бледна и напряжена.

- Евангелина Форд? – спросил Дин.

- Ева, - позвал с кровати Ален, и на звук его голоса она повернулась так стремительно, что по палате прошла волна морозного воздуха.

- Что тебе нужно, Ален?

- Мне так жаль, Ева, - голос срывался, - Я так виноват перед тобой. Я так сожалею.

Она сделала несколько шагов и оказалась у края его постели.

- Поздно сожалеть, Ален.

- Ты не понимаешь. Не знаешь, как я страдал все это время.

- А ты не знаешь, каково мне пришлось. Я ведь любила тебя, Ален, но она тебя забрала. Пусть она тоже страдает.

- Я раскаиваюсь. Что мне сделать, чтобы ты простила меня?

На мгновение она исчезла, но потом снова появилась с другой стороны, ближе к его лицу.

- Ты знаешь, чего я хочу.

Ален сглотнул худым горлом, словно пытался проглотить комок. Приподнял руку и попытался дотронуться до призрака, но ладонь прошла сквозь. Ева приблизила пальцы к его груди, там, где билось сердце, где все еще билось сердце, и повторила:

- Ты знаешь, чего я хочу.

- Знаю. Я готов.

Она вздрогнула.

- Но… почему?

- Потому что люблю тебя. Всегда любил. Жаль, что я понял это только после твоей смерти. Но ведь мы можем все исправить, правда.